Бумажный тигр (СИ) - Соловьев Константин Сергеевич - Страница 21

— Короче говоря, кто-то надоумил баронета обратиться к Девяти Неведомым, высшему Ордену «Золотой Зари». А если точнее, — Макензи покосился в сторону, будто подозревал, что кто-то в «Глупой Утке» мог его подслушивать, — К Мортлэйку.

— К Князю Цепей? — невольно удивился Лэйд, — Скажите, пожалуйста. А отчего не к Монзессеру, покровителю торговцев и менял? Ну или к Почтенному Коронзону, раз уж на то пошло?

Макензи кисло улыбнулся.

— Принято считать, что Мортлэйк символизирует долг и честь. Надо думать, для баронета это было не пустым звуком. Может, для него это было какой-то шуткой, а может, он в самом деле отчаялся сверх меры. Словом, как-то ночью он сделал все, что полагается для того, чтоб заручиться расположением Мортлэйка. Вырыл на пороге дома ямку, наполнил ее кровью из рассеченной руки, добавил цветок ангрекума, ржавую иглу, каплю чернил, мертвого воробья…

— Избавьте нас от деталей, — пробормотал Саливан, зачерпывая ложечкой десерт, — По крайней мере, до тех пор, пока я не закончу есть.

— Утром, едва не выпрыгивая из кальсон, он бросился проверять ямку и обнаружил там, — Макензи выразительно обвел взглядом сидящих за столом, — Хотите верьте, хотите нет — пять золотых гиней старой британской чеканки. Из тех, знаете, которые были выпущены для английской армии герцога Веллингтона на Пиринеях[27].

— Вздор! — вырвалось у Саливана.

Тощий Макензи выпрямился за столом, высоко подняв подбородок. Ни дать, ни взять, готовился принести клятву в Палате пэров.

— Через пару дней я видел его теми самыми глазами, которые есть урожденная собственность Оллиса Макензи. Приодевшегося, набриолиненного, в арендованном локомобиле!

— Что-то мне подсказывает, что этот ваш баронет неверно понял суть кроссарианства, — вздохнул Лэйд, — Едва ли Князь Цепей одобряет роскошь и мотовство — особенно за его счет.

— Наверно, он, как и наш Эйф, полагал, что Девять Неведомых — миф и чепуха, ну а монеты взялись откуда-то сами собой. Или, может, их нарочно подкинул какой-нибудь меценатствующий шутник. Как бы то ни было, весь следующий месяц он пускал пыль в глаза. Столовался обязательно у Симмонса в Редруфе, завел ложу в театре, оставлял не меньше чем по пять шиллингов за карточным столом. Умные люди намекнули ему, что раз уж он воспользовался расположением губернатора Мортлэйка, стоит через месяц положить в ямку не меньше того, что он из нее взял. А лучше бы и вовсе монет десять. Но эти баронеты — чертовски упрямый народ. Самоуверенные выскочки все до одного. А потом все и началось.

Макензи оторвался от рассказа, чтоб прикрикнуть на автоматона — тот едва не перевернул вверх ногами столик, пытаясь убрать с него пустую посуду. Лэйд не стал его торопить, все равно историю он слушал рассеянно, не вникая в детали. Беспокойно зудевшая мысль отдалилась еще больше, извивалась, как угорь в глубоком пруду. Теперь нечего и думать было поймать ее…

— Сперва у него остановились все часы в доме, — Макензи понизил голос и склонился над столом, едва не угодив бородой в пивную кружку, — Потом сбежал кот. Это все, конечно, были знаки, только он не обращал на них внимания. Загодя купил себе билет первого класса в Мельбурн. Потом у него совершенно пропал сон. Соседи говорили, каждую ночь видели его, бесцельно бродящего по дому со свечой в руках. Он сделался бледен и беспокоен, вздрагивал от каждого шороха. Где бы он ни находился, ему всё мерещился звон цепей… До тех пор, пока однажды он… попросту не исчез. Растворился в воздухе. Пропал. Фьюить!

— Сел на корабль и сбежал, — Саливан пожал могучими плечами, — Сейчас уже, поди, играет в баккару где-то в Мельбурне.

— Нет, — Макензи улыбнулся, что обычно редко с ним бывало, — Корабль ушел без него, это я знаю наверняка. Его вообще больше никто не видел на острове.

— Тоже не самая странная история. Если хотите знать, каждый год в Новом Бангоре пропадает не меньше дюжины человек. И это не считая тех, что случайно заходят в Скрэпси. Тех, кто пропадает в Скрэпси, уже сам Святой Петр не сыщет…

— Да, возможно он просто пропал, — с неожиданной легкостью согласился Макензи, — Утонул, бросившись с причала в Клифе. Сиганул под демонический поезд. Вознесся святым духом в воздух… Только вот что. Через полгода новые жильцы наводили порядок в брошенном им доме. И, как вы думаете, что они нашли в цветочной фазе в гостиной?

— Ну?

— Ногти, — с удовольствием произнес Макензи, — Двадцать цельных ногтей господина баронета, все чистенькие как фисташки, подрезанные и без капли крови.

Саливан нахмурился.

— Ну и что это, черт возьми, должно обозначать?

— Сами думайте, — хозяин «Глупой Утки» пожал плечами, — Да только может будете попочтительнее отзываться о Девяти. Не обязательно быть кроссарианцем, вот что, но иметь необходимое почтение нужно, будь ты хоть баронет, хоть садовник, хоть сам архиепископ!

Лэйд внезапно ощутил укол, острый, будто в пиве у него оказалась рыбья кость.

Садовник.

Мысль трепещущим мокрым угрём вдруг оказалась у него в руках. И мысль эта была неожиданной, тревожной. Он вдруг как наяву увидел грузную мужскую фигуру, лежащую в прихожей Манфорд-хауса. Ее не успел изувечить крошечный народец, а может, и не пытался. В этой истории он был случайной жертвой, а не главным виновником, как миссис Гаррисон и ее служанка. Тем страннее выглядели следы на его теле, который Лэйд отчетливо видел в свете полицейского фонаря. Многочисленные укусы по всему телу, вырвавшие из несчастного целые куски мяса. Следы не крохотных ртов, зубы в которых едва можно было рассмотреть. Нет, тот, кто терзал несчастного садовника, был куда больше дюйма. Возможно, какое-то дикое животное или человек…

Лэйд сжал кружку в пальцах, чтоб не выказать охватившего его напряжения. Искать тело, конечно же, поздно. Его уже успели забрать крысы из Канцелярии, как забрали все прочие тела, сваленные беспорядочными грудами в раскладных сетчатых ящиках. А то, что оказалось в мертвенной холодной тени Канцелярии, уже никогда не увидит солнечный свет.

Он вдруг с безжалостной отчетливостью вспомнил и прочие признаки, мозолившие ему глаз, как только он переступил порог Мэнфорд-хауса. Тогда он предпочел не обращать на них внимания, готовясь к очередной схватке, не оценил, пропустил мимо себя.

Кто-то смазал воском дверные замки, чтоб те не скрипели. Служанки никогда не пользуются воском, со временем он засыхает и отваливается, пачкая все вокруг. С другой стороны, воск — излюбленное оружие ночных взломщиков, хорошо известное Саливану.

Кто-то потушил газовые фонари той ночью перед домом. Тогда это тоже показалось ему незначительным — он еще не знал, с кем ему предстоит столкнуться внутри. Маленькие брауни, без сомнения, были очень проворны и изобретательны, но едва ли кто-то из них мог покинуть родной дом, не говоря уже о том, чтобы взобраться на столб. Это для них чересчур.

Кто-то был там еще. Вот что ему нужно было понять вместо того, чтобы перебирать бесполезные амулеты. Брауни не смогли бы совершить все сами, даже обладая численным превосходством. Они убили миссис Гаррисон и ее служанку, но у них должен был быть сообщник, который помогал им все это время. Сообщник, достаточно хитрый, чтобы предусмотреть многочисленные мелочи. И достаточно опасный, чтобы загрызть несчастного садовника.

Фаршированный сом! Лэйду захотелось изо всех сил треснуть пивной кружкой по столу. Все верно — слишком стар. Несколькими годами раньше он сразу заметил бы нестыковки.

Пора тебе на покой, старый Чабб, мысленно пробормотал он. Туда, куда обычно отправляют не способных работать лошадей, чтоб сделать их них клей, мыло и костную муку.

— Ах ты ж дьявол! — возглас Макензи заставил его вздрогнуть.

— Что такое? Автоматон опять буянит?

— Уж лучше бы автоматон! Полюбуйтесь, джентльмены, кто держит сюда путь! Провалиться мне на этом самом месте и лететь до родной Шотландии вверх тормашками, если это не Капитан собственной персоной, желающий пришвартоваться к «Глупой Утке»! Вот уж точно говорят, если день не задался с самого начала — не жди заката…