Дракон для жениха (СИ) - Светлана Крушина Викторовна - Страница 19

— Кретин! Ведь знал же, что чем-то подобным дело и кончится, — сказал сам себе пан Иохан, открыл глаза и вернулся в залу. На него тут же обрушилась лавина приглушенных разговоров гостей.

— …то есть как это: нет души? Вы думаете, что говорите? Ведь если души нет, то зачем тогда…

— …пан Гус, конечно, гений, кто спорит! Но, согласитесь, ваять статую Великого с девятью зубцами по хребту вместо двенадцати — это слишком смело…

— …это пахнет ересью…

Пан Иохан тряхнул головой и увидел перед собой, нос к носу, встревоженного и даже чуть-чуть побледневшего хозяина салона.

— Что случилось, Иохан?

— Ничего особенного. Можно попросить вас об одном одолжении?

— Ра… разумеется.

— Будьте моим секундантом.

— Великий Дракон! — пан Даймие окончательно спал с лица. — Что вы натворили?

Глубоко вздохнув, барон объяснил ситуацию. Приятель выслушал его с похоронным видом, потом взял под руку и отвел в сторону. В спину им, как дробь, били обрывочные фразы:

— …вереница черных карет с зарешеченными окнами через Хлебные ворота. Клянусь! по обе стороны цепь из гвардейцев…

— …Окассен и его подруга сошли с коня, как вы уже слышали и поняли. Он вел лошадь под уздцы, а подругу вел за руку, и они шли вдоль берега…[3]

— Конечно, я не отказываюсь, Иохан, — озабоченно говорил пан Даймие. — Но нехорошо все это…

— Да чего уж хорошего, — согласился барон. — Но что остается делать?

— Вы могли бы извиниться…

— Извиниться? Черта с два! Он ударил меня!

— Но ведь за дело, Иохан, за дело, — мрачно прогудел пан Даймие.

— За дело меня нужно было бить год назад, — возразил пан Иохан. — Теперь, за сроком давности, претензии не принимаются. Кроме того, сегодня я ее и пальцем не тронул, она сама набросилась на меня, как кошка.

— И чем вы их только берете, — вздохнул сочинитель, и барон не удержался от улыбки.

— Уж вам грех жаловаться — поклонницы ходят за вами толпами.

— Это совсем не то, друг мой, совсем не то… Послушайте, Иохан, я понимаю — вам, быть может, теперь не до того, но я хотел спросить вас кое о чем.

— Да?

— Эта Улле… — проговорил пан Даймие, многозначительно шевеля бровями и понизив голос до крайности, так что барону пришлось пригнуться к нему. — Она ведь никакая вам не сестра, верно?

— Допустим…

— Я видел ее среди посланников Великого Дракона… или я ошибаюсь?

— Не ошибаетесь, — помедлив, сказал пан Иохан.

Сочинитель испустил шумный вздох.

— В таком случае, объясните, как получилось, что вы появились сегодня вместе?

— Так это не вы рекомендовали меня ей? — пристально глянул на него барон.

— Что вы! — испугался сочинитель. — Мы даже не разговаривали.

— Тогда все это странно… — медленно проговорил пан Иохан. — Хорошо, я расскажу… хотя сам толком ничего понял. Только пообещайте, что будете молчать.

— Обещаю, — торжественно провозгласил пан Даймие.

Барон едва успел закончить рассказ, когда его отыскала Улле. Мужчины обменялись многозначительными взглядами, в которых явственно читалось «тс-с-с!», и повернулись к ней.

— Что это у тебя с лицом, братик? — окинув скептическим взглядом своего кавалера, она моментально вернулась к роли заботливой сестры. Пан Иохан потрогал скулу — она ощутимо раздулась и на прикосновение отреагировала болезненно. Только кровоподтека и не хватало. Да уж, это вам не банальная пощечина…

— Мелочь, не стоит беспокойства, — сквозь зубы проговорил он.

— И все-таки лучше приложить лед, — встрепенулся вдруг пан Даймие, как будто только что заметил изменения во внешности приятеля. — Не годится вам показываться в таком виде, друг мой… Прошу, пойдемте со мной, я распоряжусь насчет холодных компрессов.

В знак признательности Улле улыбнулась ему и, пресекая попытку бегства, немедленно сцапала пана Иохана под локоть. Ему подумалось, что сегодня он идет нарасхват — все так и норовят повиснуть у него на руке.

Хозяин салона провел их в смежную с залой комнату — уже другую, — и попросил подождать, а сам поспешно удалился.

— И все-таки, где вы так неудачно ударились? — с любопытством спросила Улле, едва оставшись наедине со своим кавалером. — Только не уверяйте, что споткнулись, все равно не поверю.

— Не буду уверять, — согласился пан Иохан. — Давайте вообще не будем говорить об этом.

— Как пожелаете, барон… Но позвольте-ка взглянуть на вашу скулу.

— К чему это? не нужно…

Но Улле уже подошла и, коснувшись его лица ладонями, мягко заставила повернуть голову. Это было уже вовсе ни на что не похоже. Случалось, что женщины сами висли у него на шее — чего далеко ходить за примером, взять хотя бы ту же пани Аманду, — а некоторые особо бойкие дамочки и вовсе по собственной инициативе тащили его на ложе, но в прикосновениях Улле не было и намека на плотскую страсть. Ее ладонь едва ощутимо поглаживала щеку пана Иохана, но это было какое-то очень… деловое, что ли, прикосновение. Барон стоял, боясь пошевелиться, и молился про себя, чтобы никто не вошел в комнату — довольно с него на сегодня дурацких положений.

— Что вы делаете, сударыня?

— Т-с-с… не мешайте мне.

— Не мешать делать что?

— Да помолчите же вы две минуты! Неужели трудно?

— Если вернется пан Даймие, — не унимался пан Иохан, — он может неправильно нас понять…

На этот раз Улле не снизошла до ответа, просто закрыла ему свободной рукою рот. Это уже слишком! — решил он и, взяв ее за плечи, мягко, но решительно отодвинул от себя.

— Что бы вы ни задумали — довольно, сударыня…

Вскинув голову, она обожгла его сердитым взглядом.

— Глупец! Я же пытаюсь помочь вам!

— В каком смысле «помочь»?

Но узнать ответ пану Иохану было не суждено — отворилась дверь, и в комнату вошел пан Даймие в сопровождении слуги с подносом, на котором стояло блюдо с колотым льдом и лежала стопка аккуратно сложенных полотенец. Вмиг потеряв к барону всякий интерес, Улле спокойно освободилась из его рук и с любезной улыбкой повернулась к хозяину дома.

— О, пан Даймие, боюсь, вы немного опоздали. Компрессов не потребуется, барон уже прекрасно себя чувствует.

— Что вы… — сочинитель запнулся и с ошарашенным видом уставился на пана Иохана, выражение лица которого являлось точным отражением его собственного — ибо, поднеся руку к лицу и коснувшись щеки, барон с изумлением обнаружил, что и припухлость, и болезненные ощущения исчезли, как их и не было.

Глава 7

— Ну и что вы смотрите на меня, как на храмовое изваяние? — недовольно поинтересовалась Улле. Откинувшись на подушки сиденья, она ленивым взором провожала проплывавшие за окном достопримечательности Дюрвишты. Пан Иохан смотрел на нее и то и дело трогал пострадавшую и чудесно исцеленную щеку.

— Ведь это был не обман зрения, как тот фокус с облаком, — проговорил он негромко.

— Фокус? — оскорблено фыркнула Улле, выпрямившись на сиденье и перенеся взгляд на собеседника. — Обман зрения? Что бы вы понимали!

— Я рациональный человек, панна Улле. И мне трудно поверить своим глазам, когда они видят то, чего… не должны видеть. Но сегодня… — пан Иохан снова коснулся щеки. — Я всегда считал, что исцеление наложением рук — сказки церковников. А вы… сделали это.

— На вас, оказывается, так легко произвести впечатление? — заметила посланница.

Барон промолчал.

— Прекратите на меня так смотреть!

— Что вы еще умеете, посланница? Летать? Превращать камни в золото? Взглядом перемещать предметы?

— Не в этой форме, — отозвалась Улле слегка раздраженно. — Вас настолько сильно беспокоят мои способности? Вы меня боитесь?

— Нет.

— Тогда в чем дело, барон? Ведь вы с самого начала знали, что я не человек.

— Верно. Наверное, мне просто нужно время, чтобы привыкнуть.

— Так привыкайте быстрее, — посоветовала Улле. — Иначе у нас с вами дело не пойдет.

Оно и так не пойдет, вздохнул про себя пан Иохан. Если о дуэли узнает Церковь, ее служители не упустят возможности под предлогом пропаганды ненасилия и укрепления собственных позиций надавить на императора Якова, и тот, быть может, с неохотой, но отменит свое предыдущее распоряжение и вышлет нарушителей порядка (то есть выживших нарушителей) из столицы. Однако у барона оставалось еще несколько дней, и он собирался использовать их наилучшим образом.