Уходили в бой «катюши» - Вознюк Василий Иванович - Страница 10

Лейтенант Кравченко был награжден орденом Отечественной войны I степени.

Мужеством и отвагой был наполнен каждый бой. Примеры личной храбрости и стойкости воодушевляли воинов.

Саше Калмыкову было всего восемнадцать лет. Он пришел в дивизион в августе 1942 года, не имея ни военных знаний, ни строевой выправки. Но он был полон ненависти к врагу, нарушившему мирную жизнь нашего народа.

В дивизионе Калмыков прошел школу войны, приобрел знания и навыки военного дела. Стал наводчиком орудия, вступил в члены ВКП(б). В спокойной обстановке он любил побалагурить, в боевой — Калмыков становился неузнаваемым. В выполнение боевого приказа он вкладывал всю свою энергию, весь молодой задор. В бою для него не существовало опасности и страха.

20 июля гвардейский дивизион капитана Никитина поддерживал наши наступающие части в районе Червонный Шахтер (на реке Северный Донец). Противник по образовавшемуся в результате выстрела столбу дыма и пыли засек огневую позицию дивизиона и открыл сильный огонь. От быстроты открытия нашего огня зависел успех боя.

Калмыков весь отдался работе. Он быстрее всех и точнее наводит свое орудие: покончив с этим, бросается к снарядам, помогая расчету заряжать орудия. Неудовлетворенный темпом, он носит по два тяжелых снаряда сразу. Залп за залпом улетают в стан врага, расчищая путь пехоте.

Возле орудия Калмыкова разорвался вражеский снаряд. Калмыков чувствует боль в боку. «Ранен», — мелькает в сознании. Но замечает, что этим же снарядом тяжело ранен комсорг дивизиона Бартко. Калмыков бросается к товарищу, относит его в безопасное место и только после того, как Бартко была оказана первая помощь, разрешает перевязать себя. Во время перевязки послышалась команда: «Расчеты, к орудиям!»

Калмыков торопит доктора и, едва освободившись из его рук, спешит к орудию. Он наотрез отказывается уйти с огневой позиции в тыл для лечения и до конца боя не покидает своего места у боевой машины.

В очень трудных условиях проходило форсирование Северного Донца. Артподготовка, казалось бы, по всем подсчетам должна была сделать свое дело. Там, на правом берегу, поднялись столбы пыли и дыма. Все окутала непроницаемая дымовая завеса. Но как только она осела, вражеские укрепления ожили. Первые десантные лодки уже достигли того берега. Завязался бой, перешедший в рукопашную. 290-й дивизион поддерживал 8-ю гвардейскую армию (5 мая 1943 года героическая 62-я армия, прославившаяся в боях за Сталинград, Ставкой Верховного Главнокомандования была преобразована в 8-ю гвардейскую). Ее части захватили плацдарм на правом берегу в в районе деревни Пришиб. Артиллерия полностью еще не переправилась на плацдарм ввиду того, что паромная переправа не успевала перевозить всю технику. Противник, пользуясь этим, бросил против наших частей на плацдарм танки, самоходную артиллерию и усиленные группы автоматчиков. Его авиация беспрерывно бомбила нашу переправу через Северный Донец и наступающие части. 290-й дивизион получил задачу от командира полка переправиться на правый берег.

Наши части несколько ослабили нажим, противник пошел в контратаку, бросив до пятидесяти танков и около полка пехоты. Наша пехота, имея слабую артиллерийскую поддержку, дрогнула, стала отходить. Дивизион дал залп по наступающим, но несмотря на большие потери противник продолжал продвигаться вперед, и его танки уже подходили к огневой позиции.

Гранатометчики и взвод противотанковых ружей заняли оборону и приготовились к отражению атаки. Авиация противника бомбила боевой порядок дивизиона. Гвардейцы вели огонь из всех видов оружия.

Положение создалось очень напряженное. Танки и пехота противника находились в пятистах метрах от огневой позиции.

Командиру 1-й батареи старшему лейтенанту Жильцову приказали вывести батарею на прямую наводку. Лейтенант приказ выполнил. Залп был дан исключительно точно и своевременно. Противник не выдержал и, оставив десятки убитых и раненых и два горящих танка, начал поспешно отступать. Был дан еще залп. Это вызвало у фрицев панику.

Наша пехота воспользовалась ею и перешла в решительное наступление. Плацдарм был расширен, на него введены артиллерийские и танковые части. Дивизион свою задачу выполнил.

Интересны показания немецкого фельдфебеля, взятого в плен в эти дни:

«В районе Изюма наш батальон атаковал позиции русских, где попал под огонь „катюш“. Атака началась в шесть часов утра, но под воздействием огня „катюш“ вся пехота залегла и не поднималась до шести часов вечера, после чего отошла на исходные позиции. Батальон состоял перед атакой из трехсот солдат, в результате обстрела „катюш“ осталось только двести человек.

В июле 1943 года в районе Балаклея наш разведотдел находился в резерве вместе с артиллерией, кухней, обозами. В этот район неожиданно дала залп „катюша“. В результате было очень много убитых и раненых, в моем отделении было убито девять человек, ранено семь, при этом было выведено из строя два артиллерийских орудия, кухня и много повозок.

В период отступления от реки Северный Донец больше всего потери были от огня „катюш“».

Подобные признания только радовали минометчиков, рождали еще большую гордость за оружие, которое вручил им советский народ.

В начале книги я уже говорил, что моя цель — рассказать о ракетчиках времен Отечественной войны, о тех бойцах и командирах, которые своим мужеством, воинским мастерством наводили ужас на вражеских вояк, громили их пехоту и танки, срывая подчас тщательно продуманные операции. Я хочу рассказать о личной отваге и коллективном мужестве, когда в сложнейшей боевой обстановке целые минометные подразделения действовали слаженно, по-гвардейски, проявляя высокое чувство фронтового товарищества и взаимовыручки. Вот почему я не описываю тактические и стратегические стороны той или иной упомянутой мною операции наших войск. И если иногда вспоминаю танкистов или бронебойщиков, пулеметчиков или саперов, то только потому, что гвардейцы-минометчики всегда взаимно действуют с другими частями, поддерживая их своим огнем или расчищая им путь.

В июле в районе Тарановка, недалеко от Харькова, противник готовился нанести удар и выбить наши части с выгодного рубежа.

Гвардейский минометный дивизион майора Фролова, переброшенный с соседнего участка, занял огневые позиции в четырех километрах от села Тарановка. Майор Фролов с радистами выдвинулся вперед и выбрал наблюдательный пункт, откуда были видны все подступы к селу.

Телефонной связи между наблюдательными пунктами и огневой позицией дивизиона еще не было, и командир дивизиона отдавал команду на открытие огня по радиостанции.

Радист старший сержант Медиченко громко повторял слова майора Фролова.

Неожиданно высота, на которой находился наблюдательный пункт, подверглась артиллерийскому обстрелу и бомбежке. Снаряды рвались на самом гребне. Осколками ранен радист и разбита радиостанция. Команда на открытие огня в дивизион не передана. Дивизион молчал. Радист видел, как приближались немецкие солдаты к окопам нашей пехоты.

«Команду на открытие огня во что бы то ни стало надо передать», — мелькнуло в голове, и он, превозмогая боль, выскочил из окопа. Не обращая внимания на разрывы вражеских снарядов, побежал в соседний окоп, где работала радиостанция другой части.

Медиченко дали три минуты для передачи команды, и он, быстро переведя радиостанцию на свою волну, передал слова командира дивизиона. Через минуту раздался залп. Это стрелял дивизион гвардейских минометов, выполняя приказ командира. Атака была сорвана.

…Это произошло в памятные августовские дни 1943 года. В течение двух недель, не прекращаясь ни на одну минуту, бушевал ожесточенный бой.

Пушечный дым с восхода солнца до глубокой ночи сизой пеленой висел над полем боя. Треск пулеметов, разрывы мин и снарядов, удары орудий — все сливалось в один сплошной, непрерывный грохот. Ценой огромных потерь противнику удалось слегка потеснить части 347-й стрелковой дивизии и выйти на реку Миус.