Леди Гамильтон и Адмирал Нельсон. Полжизни за любовь - Павлищева Наталья Павловна - Страница 37

И все же он ждал. Уильям Гамильтон приезда в Лондон, как манны небесной. Казалось стоит ступить на знакомые улицы, добраться до Гревилла попросить племянника забрать его к себе, как все решится, само собой.

Чем ближе Англия, тем серьезней задумывались оба мужчины. Где и как жить в Англии? Они так привыкли быть все время втроем, что не могли придумать выхода из создавшегося положения, не понимая, что оно ненормально.

Хотя что такое нормально или ненормально?

Двое далеко не красивых внешне, да и характерами людей любили, боготворили друг друга. Им было все равно, нравится это кому-то или нет, правильно или нет, вписывается ли в нормы поведения. Они просто любили, у них должен родиться ребенок, они счастливы, несмотря на множество преград и неприятностей, несмотря на неопределенное будущее и всеобщее осуждение и осмеяние.

Третий любил этих двоих — женщину уже давно и когда-то страстно, мужчину, как собственного сына, которого никогда не имел. Любил и был готов терпеть их любовь, если бы они только уделяли и ему хоть чуть своей любви, хоть чуточку внимания, если бы замечали хоть изредка. Он жаждал, чтобы его не отторгали из своего счастья, не прогоняли со света в непроглядную темень вокруг. Он любил эту женщину, несмотря на все негативные изменения, произошедшие в последние годы, на ее открытую измену и неуважение, на то, что его выставили посмешищем, унижали, возможно, не желая того или просто не замечая. Он был приложением к этим двум счастливцам.

Правильно все это или неправильно? Для них правильно.

Любовь тоже бывает разной — страстной, ревнивой, терпеливой, спокойной… Бывает любовь, которая против правил и пытается воевать с этими правилами, сопротивляясь, разрушая их, чего-то добиваясь. Побеждает или погибает сама…

У леди Гамильтон и адмирала Нельсона была особая любовь, они ничего не доказывали, ни от кого не прятались и не сопротивлялись, не преодолевали никаких преград. Они просто любили, эти самые преграды не замечая. Всеобщее осуждение… насмешки… порицание… даже закон? Какая разница, если они любят?

И представьте себе: отступило все! Они нарушили все законы, ко времени встречи были некрасивы оба, вели себя крайне неразумно, временами глупо и даже преступно, навязывали окружающим восхищение собой и друг другом, но они любили, и в веках осталась память именно об их любви, а не о несоответствии каким-то канонам.

Перед их чувством отступили все: родственники, друзья, знакомые, враги, и пока эти двое существовали, они были непобедимы никакими недоброжелателями или ударами судьбы. Пока были вдвоем…

По законам сказки сказочные герои должны умереть в один день в объятьях друг друга, но судьба подарила им дочь, а потому забрать сразу обоих не могла…

А потому жизнь продолжалась, и берега Англии приближались пусть медленно, но неуклонно.

Фанни Нельсон

Осенний ветер обрывал последние листья с деревьев в небольшом парке вокруг дома. Их дома, который они покупали для того, чтобы Горацио знал, что у него есть дом и есть куда возвращаться из морских походов.

Если честно, то Фанни предпочла бы, чтобы он и вовсе не уходил, ведь вернулся искалеченным, к чему испытывать судьбу еще раз? Сердце болело, словно предчувствуя беду… Оно болело с самой первой минуты, как Нельсон уехал в Портсмут.

Однорукий, одноглазый, страшно раздраженный болями и невозможностью делать все ловко, как раньше, Горацио, как казалось Фанни, становился куда более уязвимым. Так и было, ведь держаться двумя руками при простом волнении на море куда надежней и легче, чем одной, да еще и левой. Он уже научился сносно писать, обходиться только одним столовым прибором, одеваться без помощи слуг, многому научился.

Фанни подозревала, что Нельсон и в море торопился именно из-за неловкости, которую испытывал, находясь среди двуруких здоровых людей. Верно, на какой прием ни придешь, всюду неудобства, ладно бы просто смотрели на пустой рукав, но с интересом наблюдали, как он справляется без ножа, как выходит из положения, когда нужны обе руки. Постоянно водить за собой кого-то еще, чтобы утирали губы, резали мясо на тарелке, наливали вино, подавали, застегивали пуговицы?.. Нет, на судне куда проще.

Ей хотелось попросить:

— Горацио, давай просто купим домик в деревне

и станем жить безо всяких торжественных приемов, почти без гостей, только ты да я?

В их жизни уже такое было, когда Нельсон сидел без дела, вернее, не сидел, а метался, по ночам скрипя зубами от бессилия. Но тогда он был относительно здоров, мог копать пруд или заниматься домашними делами, а что сейчас? Нельсон пытался охотиться, однако человек, и раньше стрелявший отвратительно, теперь с ружьем в левой руке становился просто опасным, его сторонились, боясь попасть под нечаянный выстрел.

Больше заниматься в деревне Горацио нечем, разве только писать мемуары…

Но она знала, что Нельсон никогда не пойдет на это, и не только потому, что привязан к морю, но и потому, что не желает выглядеть инвалидом. По-стариковски ковылять по деревенской улице или сидеть в плетеном кресле, наблюдая, как по небу плывут облака? Это не для Нельсона, он должен погибнуть в бою.

Фанни не сомневалась, что так и будет, но чувствовала, что это не сейчас. Нет, сейчас должно произойти что-то другое, касающееся ее, только вот что?

Собирая его в этот раз, она была столь расстроена и подавлена, что не проследила, все ли, что требуется, собрал слуга. Конечно, многое забыли либо положили не то. Едва добравшись до своего судна, муж разразился гневным посланием, полным не любви, а укоров. Фанни все понимала, она не оправдывала себя, потому что должна бы собирать сама, не доверяя никаким слугам, самой сверить со списком наличие белья, всяких безделушек, служивших Горацио талисманами, пряжек, застежек…

Это все ерунда, без таких мелочей можно либо обойтись, либо купить в том же Портсмуте, но Нельсону явно доставляло удовольствие выговаривать, укорять за ее невнимательность, бестолковость, неумение справиться с самыми обычными делами… Это не так, Фанни хорошая хозяйка и толковая жена, а что боялась ухаживать за его культей, так это не из брезгливости, а от опасений своими неловкими движениями причинить ему боль или навредить, ведь даже не все врачи соглашались перевязывать культю правой руки Нельсона.

Горацио был очень нежен и заботлив, пока находился рядом, почему же он превращался в раздраженного ворчуна, как только отдалялся от жены?

В этот раз Фанни казалось, что удаляется навсегда. Женское сердце — вещун, она боялась не сражений и штормов, не ранений или увечий (куда уж больше!), боялась именно этой отдаленности, словно вот-вот потеряет мужа навсегда.

Она не знала, что это уже случилось — Нельсон уже встретил леди Гамильтон! Нет, вообще-то впервые он встретил леди еще пять лет назад, но тогда они лишь обменялись комплиментами. А теперь случилось, и эти двое уже не могли жить друг без друга. Но если лорд Гамильтон пестовал отношения своей жены и адмирала (хотя со стороны казалось — просто попустительствует), то Фанни Нельсон вовсе не желала чувствовать себя соломенной вдовой или обманутой женой.

Она почувствовала, как резко изменился тон писем Горацио. Раньше тот просто ворчал, а если и сообщал о семействе Гамильтонов, то почти вскользь, теперь же описывал каждое хвалебное слово, произнесенное в его честь, каждую фразу, сказанную леди Гамильтон. Можно писать левой рукой, если правая отсутствует, вообще просто рисовать кружочки или вести на бумаге прямую линию, можно каллиграфическим почерком вывести витиеватые фразы с множеством комплиментов, но сердце всегда увидит не то, что написано (или не написано), а то, что хотели написать (или, наоборот, хотели скрыть). Сердце, оно самое зрячее.

У мужа Фанни Нельсон не было правого глаза, но у нее самой было сердце, она увидела, что Горацио влюблен.

«Когда ты вернешься? Почему ты не возвращаешься? Так ли нужен ремонт кораблей, может, лучше было бы это сделать в Англии?»