Проклятие древних жилищ
(Романы, рассказы) - Рэй Жан - Страница 68

Токантен внезапно перебил его:

— Нет… хотя она была старше Сиппиенса, но по-настоящему любила его. А он считал ее старой девой, у которой были свары со всеми служащими, и ее любовь выглядела ненавистью. Любовь и ненависть зачастую родные сестры.

Я опустил голову, признав его правоту.

— Патетье уже принял решение. Валентина Брис знала или подозревала истину и стояла у него на пути. Он не видел ее в качестве любящей жены Хилдуварда и опасался, что она сделает его жизнь невыносимой. Значит, она должна была умереть… Но он ждал, пока Фом закончит собирать пневматический пистолет, почти бесшумное оружие. С его помощью он совершил несколько преступлений.

— Пистолет? — удивился я.

— Немного терпения, Хилдувард! Это был тот пистолет, которым пользовался Фантом, но оружие требует от стрелка особой ловкости, а Патетье был далеко не умелый стрелок. С карабином все было по-иному, ибо он позволял тщательно прицелиться. Он делал теперь все так, как объяснял ему Фантом. Он купил в разных магазинах с виду безопасные детали, а Фантом собрал смертоносное оружие. Первой жертвой карабина стала Валентина.

— А второй — Тюитшевер! Но по какой причине?

— Скоро поймете простую причину этого убийства. Тюитшевер вел двойную жизнь. Он узнал, что Хаентьес ворует, и выудил у него деньги. Клерк-вор остался буквально без единого су, что заставило Тюитшевера искать новый источник для поддержания своего образа жизни. Его мания трансформации имен пришла ему на помощь. Он начал вновь переставлять буквы и получил тот же результат, что и Патетье: Фантом. Это ничем бы ему не помогло, но его врожденная бесчестность заставила его рыскать по ящикам столов своих коллег, чтобы найти что-нибудь полезное.

— Он нашел несколько записей в моем ящике, — вмешался Токантен. — Боже, каким неосторожным я оказался! И тогда он обыскал то место, чего ни Кенмор, ни я не осмелились сделать. Он обшарил дом Патетье! — саркастическим тоном признался Токантен. — Урок скромности. Я принимаю его, как искупление!

— Надо сказать, что он искал другое, скажем, деньги, в которых нуждался, когда источник ворованных денег иссяк.

— Значит, письмо шантажиста без адреса предназначалось Патетье? — пролепетал я.

— Верно, и реакция не заставила себя ждать. Тюитшевер получил пулю в голову!

— Но что он искал… — начал я и закусил губу.

— В замке Добри, не так ли? — усмехнулся господин Кершов. — Узнаете чуть позже.

— Ба, почему бы не сейчас, — перебил его Токантен, — тем более могу добавить еще одну причину убийства.

Тюитшевер нашел в найденных записях, что кое-что может принести гораздо больше, чем он собирался выманить у Патетье, который не был зажиточным человеком. Именно поэтому он отправился в замок Добри, где встретил… Хилдуварда Сиппенса и персону, которая обратила его в бегство.

— Персону!.. — воскликнул я.

— Которая сразу поняла, что Тюитшевер ни перед чем не остановится, даже перед убийством Хилдуварда Сиппенса, но у нее было плохое ружье.

Я хотел задать новый вопрос, но Токантен не позволил, продолжив рассказ:

— Когда Патетье узнал, что его юный друг встретился со смертью лицом к лицу, он взялся за поиски виновного… и нашел белую маску. Судьба Тюитшевера была решена. Думаю, он больше мстил за Хилдуварда и предупреждал новое покушение на него. Передаю вам слово, Кершов.

— У вас это получается лучше, — возразил комиссар полиции, — тем более это непосредственно касалось вас.

Токантен кивнул и продолжил:

— Согласен. Случай или дьявол сделал так, что господин Сиппенс оказался свидетелем этого происшествия. Я отыскал убежище Хаентьеса и хотел добиться от него признания. Но и Патетье шел по его следу, но по другой причине. Хаентьес обворовал своего бывшего хозяина, мэтра Бриса, и считал его виновным в хищении ста тысяч франков, нанеся урон Хилдуварду. Это требовало отмщения. Когда он увидел меня вместе с Хаентьесом, то решил, что я сообщник. Без случайного вмешательства господина Сиппенса в подвальной кухне было бы два трупа! Я отделался лишь небольшой царапиной…

— А Кенмор? Человек в сером? — спросил я.

— Он следовал за Патетье по пятам целый день, ибо в этот раз понял все быстрее меня. Он знал, кто такой Фантом! Но Фантом растворился в ночи!

Снова воцарилось молчание. Кершов нарушил его:

— Нам следует заключить, что все преступления он совершал… из любви к Хилдуварду Сиппенсу.

Я пронзительно закричал и забился в рыданиях.

— Увы, — пробормотал господин Кершов, — без вмешательства Ансельма Сандра, профессора из Турнэ… без…

— Глаза Бусебо, — тихо добавил Токантен.

У меня случился нервный припадок. Мои глаза остановились на Барбаре, которая до сих пор даже не шевельнулась. Ее рука пошарила в складках платья и кое-что вынула… Я увидел, что это была ментоловая пастилка, которую она сунула в рот, найдя щель в бинтах.

Глава одиннадцатая

Сторожевой пес Тота

Я сумел скрыть свое замешательство и задал наудачу один вопрос, а ответ оказался важнее, чем я ожидал.

— Значит, Патетье пробрался в контору мэтра Шартинка, что ужаснуло Тюитшевера. Почему он не свел счеты с ним тогда?

— Патетье никогда не проникал в контору, — возразил Токантен. — Тюитшевер выдумал эту историю, чтобы направить полицию по ложному следу в поисках человека в белой маске. Он рыскал по бухгалтерским книгам, чтобы припереть в стенке Хаентьеса, которого ненавидел. Но его хитрость обернулась против него, поскольку это заставило Патетье действовать быстрее.

Я повернулся к Кершову.

— Откуда возникла мысль заподозрить Валентину в краже наследства? — спросил я.

— Кенмор подслушивал у двери номера в гостинице «Колокол» в Дижоне…

— В чем был его интерес?

— Никакого не было, он шел по следу кое-кого. Валентина Брис его не интересовала, но слежка за ней должна была, как он полагал, привести его к Фантому… прежнему Фантому… не новому… самому ужасному из них двоих!

Я закрыл глаза и вздрогнул: самым ужасным, действительно, оказался Патетье.

— А теперь передадим слово архивариусу Пону, — предложил Кершов.

— Если бы во время визита господина Ансельма Сандра начальник внезапно не потребовал моего присутствия, мы, конечно, избежали бы многих несчастий, поскольку Сандр обнаружил, что семьи Ромбусбье и Добри объединены родственными связями. Не буду углубляться в детали, чтобы не занимать много времени. Если господин Сиппенс захочет узнать подробности, я в его распоряжении.

Натан Фом на самом деле носил имя Джон Ромбусбье и был одним из последних представителей этой благородной семьи, которая эмигрировала в Англию несколько веков назад. Он унаследовал жестокую, преступную и двуличную натуру своего предка, пирата Ромбусбье, которым не просто восхищался, а поклонялся, как идолу. Случайно и имея немного информации, он узнал, что существует нечто, которое я бы назвал «секретом Ромбусбье». Он многие годы тщетно пытался разузнать больше, пока ему в руки не попала маленькая книжица: в ней рассказывалось об английских пиратах, а также о страшном Иохане де Местре и его подручных. Если тайна чуть рассеялась, одно оставалось совершенно непонятным: глаза Бусебо. Книжица попала ему в руки довольно поздно, поскольку он уже десять лет жил в Эстамбурге. В Англии и Франции земля горела у него под ногами, и многие решили, что он покончил с преступной жизнью. Но в Бельгии жили несколько потомков Ромбусбье, семьи, которая покинула страну лет десять назад и не подавала признаков жизни. Самой близкой к генеалогическому древу была семья Брис.

— Значит, Брис… были Ромбусбье?! — воскликнул я.

— Да, и мои поиски позволяют мне утверждать, что нотариус Брис был единственным, кто мог претендовать на владение замком Ромбусбье.

— Почему он не заявил о своих правах? — недоверчиво спросил я.

— Потомку что он знал грех, позоривший имя Ромбусбье…