Проклятие древних жилищ
(Романы, рассказы) - Рэй Жан - Страница 12

— А! — хрипло воскликнул он. — Вы все же здесь!

Старый капитан Судан, сидевший в вольтеровском кресле, поднял тяжелую голову и отложил книгу.

— Где она? — выкрикнул Теодюль.

Старик уставился на него, но ничего не ответил.

— Вы скажете мне… Вы не отнимете ее у меня… Я сделал все, что ваша отвратительная книга посоветовала мне сделать. Я ее хочу, вам понятно?

Остекленевшие глаза капитана на мгновение загорелись.

— Ушла? — спросил он противным скрипучим голосом. — Да… Да… Для бегства нужен лишь лунный луч. Значит, она ушла…

Он вновь взял красную книгу.

— Бросьте эту поганую книгу и отвечайте мне! — закричал Теодюль. — Я хочу знать, где она.

— Где она? Правда? Хороший вопрос: где она?

На противоположной стене затрепетала большая тень, и Нотте увидел, что три свечи одного из канделябров разом погасли. Через отверстие между шторами просочился живой лунный свет и направился к креслу капитана.

Теодюль ринулся к нему, сжимая кулаки.

— Ненавижу вас, — прохрипел он. — Вы забрали ее у меня в юности и опять собираетесь украсть. — Его руки почти лежали на плечах старца, а тот оставался неподвижным, зарывшись в подушки кресла. Погасло пламя и трех последних свечей, словно их разом задули, но лучи луны четко обрисовывали на экране из мрака сжавшуюся фигуру капитана. — Я вас убью, Судан! — выкрикнул Теодюль. Он коснулся чего-то холодного и вязкого, услышал хрип и смех — его пальцы сжали пустоту. — Мертвец! — закричал он. — Больше ты ее у меня не заберешь!

Вдруг хлопнули и широко открылись ставни, и море лунного света затопило гостиную.

Теодюль завопил от ужаса: туманная форма билась в комнате и катила к нему с невиданной яростью. Он скорее догадывался об этом, чем видел. В лунном свете показались гигантские призрачные руки, над ними все четче вырисовывалось ужасающее лицо.

— Мадемуазель Мари! — всхлипнул он, вспомнив кошмар далекой ночи.

Невообразимая сущность ринулась на него, душа, раздавливая и обдавая отвратительной могильной вонью.

И кошмар продолжился так же, как и той ночью: чудовищный туман отступил и дымчатыми струями унесся по лунным лучам.

На какую-то секунду Теодюль мельком увидел необозримое и серьезное лицо, висящее в небе среди звезд, потом оно уменьшилось и с невероятной скоростью приблизилось к окну. Свечи зажглись, ставни хлопнули, закрываясь. Теодюль находился в гостиной, уставившись на пустое кресло.

Но перед догорающими углями очага стоял господин Ипполит Баэс и смотрел на него с печальной улыбкой.

— Ипполит! — воскликнул Теодюль.

Он не видел своего старого друга с тех пор, как последовал судьбе, предписанной красной книгой.

Господин Баэс был в своем привычном костюме «веронезе», а подбитая железом трость висела у него на руке. Он вдруг поднял ее и указал на кресло.

— Ты его больше не видишь?

— Кого? Капитана Судана?

Ипполит Баэс коротко хихикнул.

— Проклятый мелкий демон… Там его зовут Теграт. Он считал себя демоном книг. Он единственный оставался на земле.

— Демон… демон… — пробормотал Теодюль, ничего не понимая.

Баэс нежным взглядом окинул его.

— Мой бедный малыш, время подгоняет, и я больше ничего не смогу сделать для тебя. Ты буквально уничтожил то немногое, что оставалось в нем от человечьей жизни, когда сжал шею это мелкой пакости, которую ад сохранил на земле. Но, сделав это, ты вернулся в другое измерение времени, которое уже не сможет тебя принять.

Теодюль ладонями сжал виски.

— Что со мной случилось? Что я сделал?

Ипполит положил ладони на плечи друга.

— Я сообщу тебе нечто, что крайне огорчит тебя, мой бедный малыш. Капитан Судан… нет, Теграт был… твоим отцом… И ты…

Теодюль закричал от ужаса и отчаяния.

— Мама… Значит, я… сын де…

Ипполит Баэс закрыл ему рот.

— Пошли, — сказал он, — пришло время…

Теодюль вновь увидел Хэм, два моста, площадь Сен-Жак, но пространство теперь не было столь безлюдным, как ему показалось. Он повсюду видел тени и слышал неясный говор.

Таверна Альфа осветилась всеми огнями, когда Ипполит толкнул дверь.

— Осторожно! Сегодня она существует для всех… — шепнул он.

— Один человек родился от Бога. Он стал Искупителем людей, — пробормотал он. — А… когда ночной дух по-обезьяньи покусился на любовь и свет, то родился человек…

Он глянул на Теодюля с ласковым презрением.

— Он создал самого печального и самого жалкого из людей.

— Я, — сказал Теодюль, — печальный и жалкий, да!

Он оглядел теплый и привычный декор одинокой таверны.

— Меня предали все, — вздохнул он, — и… вовсе не любили меня.

— Любили!

Глухой крик разорвал воздух.

— Ромеона… Мадемуазель Мари! — воскликнул Теодюль, и его глаза радостно засветились.

Но Ипполит Баэс отрицательно покачал головой.

— Кто-то сжалился над твоим огромным несчастьем, мой бедный друг. Он не мог перечить судьбе, предназначенной тебе. Но он шел рядом с тобой, он защищал тебя от ужасных сущностей кошмара. Он попытался остановить время и быть с тобой в прошлом, потому что будущее грозило тебе самыми чудовищными ужасами…

— Ипполит! — вскричал Нотте. — Как в тот день, когда я заболел. Но я ничего не понимаю во всем этом… и в вас тоже.

Баэс внезапно повернулся к двери.

— Люди идут по улице, — пробормотал он. Потом возобновил свое повествование: — Он последует за тобой туда, куда назначено отправиться тебе, хотя, быть может, он предал самого себя…

Теодюль понял, что его друг говорит для себя, не адресуясь к нему.

И вдруг его разум открылся.

— Ночной Властитель! — воскликнул он. Баэс улыбнулся и взял его за руку.

— Хе, хе! — хмыкнул голос за его спиной.

Ипполит повернулся к маленькому будде.

— Молчи, истукан! — приказал он.

— Молчу, — ответил голос.

Улица наполнилась смутным шумом.

Теодюль не спускал глаз с настенных витражей, за которыми взлетели сполохи пламени.

Он поднес руку к сердцу.

— Ипполит, я вижу… Паулина Буллус лежит на боку с пробитой головой… Крысы из сточной канавы обгрызли лицо несчастного Жерома Мейера, женщина Мейре горит в охваченном пламенем доме. Да, мне пришлось убить три раза по закону красной книги.

Вдруг окна и стеклянное панно двери разлетелись в осколки, и внутрь таверны полетел град камней.

— Каменный дождь! — вскричал Теодюль. — Судьба свершилась. Выходит, этот ужасный день 8 октября я проживал всю свою жизнь!

Орущая толпа уже заполнила черную улицу. Кучерские фонари и факелы освещали искаженные ненавистью лица.

— Смерть убийце!

Позади разбитого окна показалось бледное лицо комиссара Сандерса:

— Теодюль Нотте, сдавайтесь!

Ипполит Баэс протянул руку, и воцарилась внезапная тишина. Теодюль поражено смотрел на него.

Старец схватил каменного будду, словно сделанного из неподвижного тумана. От него в какую-то неописуемую красноватую даль тянулась дорожка.

— Нам туда, — тихо сказал Ипполит Баэс.

— Да… кто вы? — прошептал Теодюль.

С яростным ревом толпа ворвалась в Таверну Альфа, но Теодюль не видел и не слышал ее — его ноги попирали мягкий черный бархат.

— Кто вы? — переспросил он.

Ипполита Баэса уже не было рядом, а высилась громадная тень, чью голову окутывал облачный нимб.

— Ночной Властитель! — вздохнул Теодюль.

— Идем, — голос, казалось, долетал из неизмеримых высот, но Теодюль Нотте узнал сущность, поднимавшуюся рядом с ним, то был его друг по скромным пирам и партиям в шашки.

— Идем… Даже там есть блудные сыновья!

В сердце Теодюля Нотте воцарился мир, а шумы мира, который он покидал навсегда, доходили до него последним шорохом ветра в высоких тополях, охраняющих счастливый мир прекрасного вечера.

Жан Рэй

МАЙНЦСКИЙ ПСАЛТИРЬ

(Le Psautier de Mayence)

Роман

Умирающие люди обычно не думают о том, что произносят в последние мгновения жизни. Они спешат подвести итог, и все их речи коротки и поспешны.