Солнцеворот (СИ) - Криптонов Василий - Страница 24

Наверное, можно. Раз появилась во сне какая-то Айри, чей портрет он рисовал там, на Востоке. Да, это был сон, но Ирабиль верила в него и до сих пор иногда плакала по ночам. Как мог он допустить такое? Неужели она, Ирабиль, сделала бы нечто подобное? Неужели она бы позволила какому-нибудь парню приблизиться к себе настолько, чтобы просочиться в его сны?!

С болью в упрямо бьющемся человеческом сердечке Ирабиль понимала разницу между Союзом Вечных и человеческой любовью. Чувства людей проходят. Чувства Вечных — как и их страсти — живут, пока течет Река.

— Я б с тобой махнулся, — сказал Роткир, прервав стремительный поток беспорядочных мыслей принцессы.

Ирабиль нахмурилась, пытаясь понять сказанное. Слово «махнулся» отдавало чем-то пошлым, в ответ на что полагалось возмутиться и обидеться. Но Роткир был слишком понур и мрачен, чтобы заподозрить его в таких мыслях.

— Поменялся бы, — пришел он ей на помощь. — Вечно тебе всякая похабщина в бошку лезет. Тоже мне, «принцесса».

Услышав этот слабый отголосок прежнего Роткира, принцесса едва не расплакалась, но сдержала себя.

— Будь тем, кто ты есть, — хрипло сказала она, глядя в сторону. — Вечность — великий дар, но, быть может, понадобится вечность, чтобы его понять и оценить.

Ей было тошно слушать саму себя. Сколько у нее было «вечности»? Неполных четырнадцать лет?

— Просил я этого дара, — ворчал Роткир.

— Не просил, ты с ним родился.

Как и я…

Ирабиль сбилась с шага и прищурилась на Роткира с новым интересом. А ведь правда, они были очень похожи. Даже теперь оба переживали одно и то же: привыкнув быть кем-то, пытались смириться с тем, кем стали.

— Вот бы обратно отродиться, — проворчал Роткир и остановился, потому что впереди замер Кастилос. Ирабиль едва не налетела на его спину.

— Что там? — шепнула она.

Кастилос вглядывался в переплетение ветвей. Солнце почти зашло, и при всем желании Ирабиль не смогла бы ничего разглядеть. Но вдруг услышала голоса. Отдаленные, злые и — много.

— А вот и папа, — все так же мрачно сказал Роткир. — Пойти, что ль, права заявить? Давай, мол, развалины Варготоса поделим. Тебе от левого края до потрошенного трупа на крыше котельной, а мне оттуда — и до сломанной башни.

Кастилос повернулся к принцессе:

— Ливирро там. И ещё не меньше десятка вампиров. С ними люди.

— Так пойдем же к ним! — воскликнула И.

Попыталась воскликнуть. С губ успел сорваться лишь первый звук, и тут же рот ей заткнула ладонь. Кастилос, посмотрев за спину принцессы, одобрительно кивнул.

— Полагаешь, он нам обрадуется? — прошептал на ухо Роткир. — Руку убираю, орать не вздумай.

Принцесса с яростью вытерла губы и посмотрела на Кастилоса.

— Это же Ливирро, — вполголоса сказала она. — Ты сам ему доверился. Он присягнул мне…

— Это было до того, как из-за нас с тобой сгорел Варготос.

— Из-за нас с тобой? — В глазах Ирабиль потемнело; страшное чувство, которое она так долго давила, прорвалось, будто фурункул. — Надо было позволить меня убить, а не нести бред про всякие стеклышки! За каким чертом я теперь нужна? Чтобы ты из-за меня на всех подряд с ножом кидался, потому что я сама шагу ступать не должна?

Она замолчала, вспомнив клятву. Глупую клятву, после которой Роткир открыл глаза.

Пусть я буду осколком стеклышка, безделушкой, в которую все верят. Пусть со мной носятся, сколько угодно, пусть бьются за меня, а сама я — шагу не ступлю. Я согласна, что больше я — никто.

Ирабиль наклонила голову.

— Прости, — услышал удивленный Кастилос её шепот. — Я не хотела так говорить, мне просто до сих пор страшно от той цены, которая заплачена за мою жизнь.

Кастилос вздохнул. Да, ему тоже нелегко было все это пережить. И теперь принцесса почувствовала, как между ними вновь образуется та связь, которая была раньше. Восстанавливаются ниточки доверия.

— Хочешь пойти к нему? — спросил Кастилос.

Ирабиль покачала головой, пожала плечами:

— Сам решай. Я… Не знаю.

Три долгих вдоха и выдоха стояла тишина. Потом Кастилос повернулся к зарослям.

— Идем, — сказал он. — Вечным трудно разминуться, готов спорить, что Ливирро уже нас почувствовал.

Ирабиль шагнула за ним, прикрывая лицо от веток. Шла и думала, что они делают глупость. Ведь если Ливирро их почувствовал, но не вышел навстречу, значит, не хочет их видеть. А если не хочет их видеть, значит, не хочет делать того, что будет должен сделать, увидев. Но Ирабиль была лишь осколком стёклышка. Это всё, что она могла, будучи человеком.

На поляне вокруг костра ютились бледные, обессиленные люди. Ирабиль насчитала пятнадцать человек. Вампиров было столько же, и они держались поодаль, прячась в тенях деревьев. Как будто стыдились чего-то, или им приказали отойти и не вмешиваться. Пятнадцатый вампир стоял у костра, спиной к пришедшим, и в руках его вздрагивал человек. Юноша немногим старше Ирабиль. Безвольные руки его колотили по спине бывшего графа, но вот повисли, будто из них исчезли кости. Ливирро отстранился от парня, позволил ему с тихим стоном повалиться в объятия товарищей.

— Ты ведь мог просто пройти мимо. — Голос графа звучал непривычно. В нем слышались звериные, рычащие нотки, его переполняла сдерживаемая ярость. Пока ещё сдерживаемая.

Кастилос, выйдя на поляну, остановился, глядя в спину старого друга. Слева от него стоял Роткир, перебрасывая меч из руки в руку. Справа замерла Ирабиль. Она кусала губы, видя перед собой того, кому обязана была даже одеждой.

— Но ты пришел сюда, — продолжал Ливирро. — Почему? Зачем?

— Потому что не привык бежать в страхе от тех, кого называю друзьями, — тихо ответил Кастилос.

Ливирро развернулся. Лицо его, обычно такое доброе и простодушное, сейчас напоминало лик мертвеца, погибшего в схватке с заклятым врагом.

— Зря ты произнес это слово.

Он рассыпался в стаю летучих мышей. Кожистые крылья захлопали, а миг спустя стая исчезла. Граф появился напротив Кастилоса, и тот согнулся от удара в живот. Следующий удар Ливирро нанес ему в лицо. Кастилос рухнул наземь. Ирабиль заметила, что он даже не пытался защититься. Кастилос надеялся, что Ливирро, выместив гнев, успокоится. Кастилос забыл, что имеет дело с вампиром, а не с человеком.

Ирабиль дрожала, как никогда ощущая свою беззащитность. Если Ливирро сейчас бросится на нее, разве успеет Кастилос сделать хоть что-нибудь? И когда взгляд графа, в котором не осталось ни капли былой нежности, устремился на нее, Ирабиль сделала крохотный шаг назад. Само её тело, отчаявшись получить от разума нужный приказ, отступало.

— Здравствуй, папа, — раздался будничный голос Роткира. — Это слово тоже зря?

Ливирро развернулся, освободив принцессу от своего взгляда, и уставился на Роткира. Тот, казалось, вовсе не боялся. Все так же поигрывал мечом и с кислой улыбкой смотрел на своего бывшего повелителя.

— Я-то всё гадал долгими ночами. Отчего ко мне столько внимания? Из петли вынули, обули, одели, подняться помогли, до дворца допустили. И все вроде так гладко, так ровненько, что никто и не чухнул неладного. Только меня вот всё глодало и глодало…

Плечи Ливирро поникли. Он повернулся к Кастилосу, который сидел на земле, не спеша подняться.

— Ты открыл ему…

— Прости, — кивнул Кастилос. — Я думал, что ты мертв. А мне он нужен был соратником, а не бессмысленным грузом.

«Как я, — подумала принцесса. — Вот что он хотел сказать, но удержался».

— Тебе нужен, — повторил Ливирро. — Как всегда, речь лишь о том, что нужно тебе, и ни слова, ни мысли о последствиях. Тебе нужна одежда и пища — ты идешь ко мне. Нужна армия — идешь ко мне. Нужна девка — обрекаешь на смерть мой город. Нужен соратник — убиваешь моего сына…

— Слышь! — повысил голос Роткир. — Вот не надо тут сейчас ля-ля про сына. Ты бы принял меня как сына — это один разговор, а я при тебе шавкой был, добро твое охранял, да на злодеев гавкал. И ты же, мразь, мне то и дело в морду тыкал, из какого дерьма, мол, меня за ни за что вынули, и как я благодарен должен быть. Ты мне врал каждым словом и жестом, а этот урод, — Роткир кивнул на Кастилоса, — хотя бы честный.