Тайна трех подруг - Королева Лариса Анатольевна - Страница 11

— Номер дома как раз есть. Смотри, вот на заборе висит табличка. И цифра «одиннадцать»! Я же не просто так ее нарисовала. Значит, запомнила номер. У меня все рисунки очень точные. Творю в жанре социалистического реализма.

— Куда уж точнее! Дело, надо полагать, было в июле-месяце? Лето, южный город, жара… Особенно точно изображен этот дым, черными клубами валящий из трубы. Самое время было раскочегарить печку, чтобы погреться!

— Может, это баня топится, — смутилась Света. — Зато я четко помню этот забор и, если увижу, сразу же его узнаю. И в калитке, по самому центру, сердечко прорезано.

— Забор за эти годы сто раз могли снести и двести раз — перекрасить. Если ты вообще не нарисовала его зеленым только потому, что поломался синий карандаш. Вспомни своих фиолетовых кенгуру, реалистка ты наша!

— В маленьких городках все друг друга знают, а уж на женщину с такими приметами нам каждый укажет прямо на автовокзале!

— Круто замешано! — Женька вдруг рассердилась. — Вот сейчас мы примемся разъезжать по городам, и весям и прямо с автовокзала начинать расспрашивать: «Здравствуйте, люди добрые, не живет ли в вашем городе, пардон, деревне, однорукая одноглазая гражданочка? У нее еще забор такой зелененький с сердечком и дым столбом валит из бани летом!» Хватит из меня дуру делать, Светка! И университета оказалось достаточно. Сейчас же идем брать билеты на поезд до Краснодара, а оттуда — в Геленджик, загорать и плавать. А будешь умничать, вообще домой вернемся. Дешевле выйдет.

— Может, за обед-то все-таки расплатимся? — смиренно промолвила Света вслед сестре, которая с последними произнесенными словами решительно поднялась, опрокинув пластиковый стул, и двинулась в противоположную от ларька с кассой сторону.

Глава 6. Атлас, дом, воспоминания

Светка вошла в ростовский гостиничный номер с квадратной потрепанной книжицей в руках. Не разуваясь, улеглась поперек кровати на живот и принялась сосредоточенно перелистывать страницы. Найдя нужную, почти уткнулась в разворот носом и заболтала в воздухе согнутыми в коленках худенькими ножками, обутыми в бежевые сабо на высоком каблуке. Несколько великоватые, сабо постоянно грозили слететь с узких ступней и спикировать прямо в экран телевизора, но Светка каждый раз удерживала обувь на ногах путем сжимания пальцев и выгибания подъема.

— Что это у тебя? — не выдержала в конце концов Женя, пытавшаяся было поначалу сделать вид, что ее не интересует, чем занята сестра.

— Атлас автомобильных дорог.

— И где ты его раздобыла?

— Дал на время посмотреть один милый дядечка из перламутрового джипа.

— Ты опять вступаешь в разговоры с незнакомыми людьми?! Ну сколько можно тебе говорить! — взорвалась Евгения, которая все еще дулась на сестру после разговора в кафе. — И зачем тебе этот атлас? Решила путешествовать автостопом?

— Дядечка живет в нашей гостинице и едет к морю с девушкой, так что совершенно безопасен. А атлас мне нужен за неимением карты местности. Хочу попытаться отыскать тот городишко.

— Опять за свое?

— За свое, за твое, за наше, — пробормотала Светлана, не отрываясь от книжицы и продолжая болтать ногами. Некоторое время спустя она принялась тихонько напевать мелодию без слов и вдруг резко подскочила. — Есть!!! Слушай, это точно был Тихорецк!

— Так ты еще и не была уверена?

— Теперь — точно уверена! Я вспомнила, вспомнила! «На Тихорецкую состав отправится, вагончик тронется, перрон останется…» А с платформы говорят: это город Тихорецк! Ну, что ты на меня смотришь как на сумасшедшую? Во-первых, это крупная узловая станция, на которой останавливаются все поезда, в том числе и скорые. Во-вторых, там имеется автовокзал, с которого мы тогда и отправились на автобусе в Краснодар. А в-третьих, я всегда подсознательно чувствовала, что эта песня мне что-то напоминает, и только сейчас название города окончательно выплыло из подсознания.

— Ты в сознание с самого своего рождения не приходила, — вздохнула Евгения. Ей вдруг стало совершенно очевидно, что ехать в этот городок все равно придется, и она решила лучше уж сразу покориться неизбежности, чем сделать это после долгих уговоров и утомительного нытья сестры. Она подняла с кровати атлас, заглянула в него и сказала с сомнением в голосе: — Город довольно большой, согласно обозначению, более пятидесяти тысяч населения…

— Ну и что? — с горячностью отозвалась Светлана. — Какая разница, сколько там населения. Это в любом случае не Екатеринбург, который вытянут на десятки километров. Сколько там улиц, в этом Тихорецке? Десять? Двадцать? Да мы за полчаса пройдем весь этот городок пешком. Нам же надо только идти поперек улиц и смотреть на дома под номером «одиннадцать». И я узнаю этот дом!.. Слушай, я где-то тут поблизости видела железнодорожные кассы. Я сбегаю, а?

— Рассчитай только время так, чтобы мы прибыли в этот город твоих воспоминаний утром, а не на ночь глядя, — обреченно сказала Женя и добавила вслед уже выбегающей из номера Светке: — Атлас-то своему неопасному дядечке не забудь вернуть!..

Они сошли с поезда в шестом часу утра и вот уже третий час петляли по улицам городка, который оказался не таким уж маленьким, как представлялось, глядя на точку на карте, его обозначавшую. Энтузиазма у Светки заметно поубавилось. Если на вокзале она напевала: «Стена кирпичная, часы вокзальные», и решительно увлекала за собой сестру то в одну, то в другую сторону, то теперь ей было впору затянуть: «Платочки белые, глаза печальные». Но девчонке было уже не до песен — она выглядела растерянной и подавленной. Ни один из домов, числящийся под номером «одиннадцать» даже отдаленно не напоминал изображенного на детском рисунке. На одной из улиц одиннадцатой оказалась пятиэтажная хрущоба, на другой — между девятым и тринадцатым красовался двухэтажный особняк из итальянского кирпича под синей металлочерепичной крышей, на третьей нужного номера дома просто не оказалось, причем ничто не указывало на то, что он вообще когда-нибудь здесь был.

Часто для того, чтобы свернуть с одной улицы на другую, приходилось довольно долго шагать вдоль глухих заборов, за которыми разноголосо лаяли собаки. Такая роскошь, как асфальт, на некоторых улочках отсутствовала, и вскоре их уставшие ноги в светлых босоножках покрылись серой пылью, а головы начало припекать нещадно распалившееся солнце. Для уральских девчонок тридцать восемь градусов в тени не являлись привычными погодными условиями. Хотелось пить, а они как раз забрели в район, похожий скорее на деревенский, чем на городской, и никаких магазинов или киосков вблизи не наблюдалось.

— Черт, — тихонько выругалась Светка, споткнувшаяся о торчащий из травы металлический прут, — хоть бы карту города, что ли. Понятия не имею, где мы находимся, а главное, куда теперь идти. Но мы ведь еще не все улицы обошли, правда?

— Не знаю, что мы обошли, а что — нет, но у меня нет уже никакого желания без толку стаптывать подошвы. Давай-ка выбираться отсюда и двигаться в сторону вокзала, — сердито отозвалась Женя, которую начало уже мутить от жары и голода.

— Ты с самого начала ничего не хотела искать, — упрекнула сестра.

— Но ты же сама видишь, что это бесполезно. Мы уже черт-те куда забрались. Вон, кстати, твой очередной одиннадцатый забор. Похож?

— Не очень, — вздохнула Света. — Этот железный. Но я спрошу на всякий случай, ладно?

Она поискала глазами, к кому бы обратиться с вопросом, не увидела поблизости ни одной живой души, кроме пасущихся у забора гусей, обошла их с опаской, постучалась в калитку и только потом у щели почтового ящика заметила кнопку электрического звонка. Гулко залаял сидящий на металлической цепи черный беспородный пес, и почти сразу же из флигеля вышла молодая женщина и пошла по вымощенной серым камнем дорожке к ним навстречу.

Светка, успевшая уже заглянуть во двор сквозь прорези в металлическом заборе, имеющем сетчатую структуру, прекрасно понимала, что видит совсем не тот дом, в котором ночевала когда-то ребенком, но надо же было хоть что-то предпринять в плане поисков нужного объекта, и она робко спросила у приоткрывшей калитку женщины: