Маг поневоле (СИ) - Алексин Иван - Страница 82

Я досадливо поморщился, мысленно соглашаясь со своим недругом. И сам к этому выводу пришёл. Поэтому и не понимал поступка Никонта, своим заявлением, фактически поставившим крест на тайне о готовящемся походе. Или я чего-то не знаю? Ну, не идиот же отец-наставитель? Прекрасно должен осознавать все последствия, устроенного им, после казни, представления.

— Вот именно. — Заметив мою гримасу, удовлетворённо хмыкнул Гонда. — Отец Никонт сделал ошибку, прилюдно взяв тебя под покровительство. Послухи в школе есть не только у него. И о таком событии, они уж непременно отцу-приору доложат. А догадаться, почто отец-наставитель так к тебе благоволит, будет совсем не трудно. Можешь быть в этом уверен!

— И что же будет потом? — Озадачился Марк, почесав щетинистый подбородок.

— А кто же его знает? — Пожал плечами мой недруг. — Тут по-разному может выйти. Только Трое знают, как отец-приор решит поступить. Вот только, что бы он ни решил. — Гонда сделал паузу, предав лицу мрачное выражение. — Для нашего "друга" конец один. Могила.

— Например? — Скорчил я на губах скептическую улыбку. Мол, не больно-то ты меня и напугал. Пусть разозлится. Глядишь и выскажет, что по этому поводу думает. У меня и свои версии есть, но мой недруг однозначно местные расклады лучше всех тут знает. Ну, кроме Толика. Вот только эту обезьяну, я не за какие коврижки реанимировать не собираюсь! Не поленился даже до подземелья доковылять, чтоб колечко понадёжнее припрятать!

— Ну, скорее всего, тебя просто заберут отцы-вершители. Что будет с отцом Никонтом, судить не берусь, но в город ты пойдёшь уже с ними. — Гонда облокотившись на стену, язвительно уставился на меня. — Вот только отношение к тебе будет иное. Неважно то, что твоего согласия, сбираясь в запретный город, отец-наставитель не спрашивал. Всё равно, в глазах вершителей, ты соучастником его самовольства будешь, а, значит, человеком подозрительным и ненадёжным. И как только станешь ненужным, от тебя попросту избавятся. Так, на всякий случай.

— Весёлый вариант. — Хмыкнул я, и сам думая так же. Вот только тогда получится, что Никонт — полный идиот. А в это я не верил. — Может, есть варианты получше?

— А как же! — Обрадовано закивал мне Гонда. — Если отца-наставителя заподозрят в чём-то большем, а не просто в самоуправстве, возможно, приор решит пока оставить всё как есть и просто проследить, что же вы ищите в запретном городе. А тебя, ещё до начала похода, тайно отвезут на допрос. — Гонда задумчиво посмотрел на мою ногу и деланно успокоил. — Ты не бойся. Они ничего ломать не будут. Тебя же целым на утро вернуть нужно будет. Но пытать они умеют. Ну, может и обойдётся. — Сочувственно покачал он головой. — Но кристалл, следящий, тебя одеть заставят и в самом городе перехватят. И тут уж без пыток никак. Так ты больше про то, что увидел, вспомнить сможешь! Причём, в этот раз, — довольно гоготнул мой недруг, — ты им целый нужен уже не будешь!

— А если не перехватят?! — Заглянул я в глаза Гонде, скривив губы. — Камешек можно и потерять.

— И что? — Пожал плечами тот. — Ни эти, так другие убьют! Не знаю, что тебе отец Никонт обещал, если, конечно, вообще обещал хоть что-то, но только потом тебя точно так же и прикончат. Чтоб про находку болтал меньше. Ну, разве что пытать не будут. — Гонда поскрёб рукой нечёсаные волосы. — А может и будут. Кто же их знает! Это тебе не с нами дело иметь!

— Ага. — Иронически кивнул я в ответ. — Кругом дерьмо, одни вы хорошие. И вы бы со мной, если бы городе асуров что-то выгорело, честно поделились. Только почему то мне кажется, что в счёт доли мне ещё и нож причитался.

— Какой нож? — Не понял меня Гонда.

— Да тот, что вы мне под ребро сунули бы. — Хохотнул я в ответ.

— Так тебе всё равно его сунут. — Признал мою правоту Лузга. — Не мы, так другие.

— А всё-таки хорошо, что у нас с тобой ничего не вышло. — Гонда зевнул, вытянувшись на тюфяке и резюмируя, произнёс. — Это нам богатство глаза застило. Я уж лучше тут спокойно отучусь. Адепт воды, если не дурак, неплохо устроится, может. И ещё. Попомни мои слова. Тебе до этого отчаянно везло, но в этом раз ты точно сгинешь. Не те, так другие доконают!

Предсказания Гонды начали сбываться уже на следующий день. Я, милостиво освобождённый, по причине временной инвалидности, от общественных работ, отчаянно скучал в своей каморке, настраиваясь на долгий монотонный день.

Неожиданный скрип двери прервал процесс скуки, на самом интересном месте. На пороге стоял мрачный и, что невероятно, совершенно трезвый Ликон.

— Вставай, чего разлёгся, — буркнул он, закрывая за собой дверь. — Совсем тебя тут разбаловали! После той мази, что тебе вчера прислали, уже вприпрыжку бегать должен, а не бездельничать!

— Простите мастер. — Я постарался, ввести в свой голос нотки смирения. Маг, судя по всему, был сильно не в духе. И хоть служек у него за спиной нет, за наказанием, если что, дело не встанет. — Но я с трудом на неё наступаю. Очень больно.

Тут я немного покривил против истины. Всё-таки хорошая это штука — магия! Ещё вчера, любое прикосновение к многострадальному пальцу, дикой болью по всей ноге отзывалось. Думал, что ещё пару недель с убогим костылём по всей школе ковылять буду. А сейчас? Я ещё утром приятно поразился, увидев, что опухоль почти полностью спала. Да и зловещий синюшный цвет куда-то подевался! Красота! Если бы не моё желание от трудовой повинности откосить, уже с утра ненужную палку выбросил. Полностью нога, конечно, не прошла, но потихоньку наступать на неё уже вполне можно!

— Маг должен не бояться боли. — Скривил губы воздушник. — Поучить бы тебя, да недосуг. Времени мало. — Ликон машинально понизил голос, практически перейдя на шёпот. — У меня в келье отец-радетель сидит. Видать дошла до приора весточка о затее Никонта! — Маг художественно выругался. — И кто его за язык тянул?

— И что теперь? — Внутри у меня всё похолодело. — Заберут меня?

— Хотели бы забрать, отца-вершителя послали бы, со стражей. — Усмехнулся маг в ответ. — Да и отец-радетель сюда тайно прибыл. И меня, чтобы язык за зубами держал, строго-настрого предупредил. Думается, отец-приор сначала всё разузнать поподробнее решил, а уж потом решение принять, как дальше быть. А значит, есть надежда, что они всё как было, оставят и вас в самом городе перехватить удумают. Видать, на то и у Никонта расчёт и был. — Ликон машинально потянулся рукой к плечу и, не нащупав привычного мешка с бутылями, тяжело вздохнул. — Вот только повернутся, по-всякому может. — Маг пригладил всклокоченную бородёнку и, не сводя с меня тяжёлого взгляда, начал инструктировать. — Ты не вздумай отцу-радетелю врать. Он, наверняка, через послухов всё и так знает. Если уличит во лжи, всё — пропал ты. И наша с тобой затея прахом пойдёт! Расскажешь ему всё об ваших делах с отцом Никонтом. Не забудь всё время твердить, что ты верный слуга храма и думал, что всё делается по воле приора. И дальше, мол, служить готов. Главное, чтобы они вас в запретный город отпустили, а там я своего не упущу! Да, и о наших с тобой делах ни слова. Я тебя случайно спас и ничего не знаю. Понял?

— Да, мастер, — с готовностью кивнул я.

Значит, ты в городе потом разберёшься. А о том, что и мне выпутаться поможешь даже упомянуть забыл. Впрочем, я и раньше об участи, уготованной для меня магом, особо не обольщался. А теперь, раз он и отцу-приору дулю состроить собрался, моя жизнь вообще ничего в его глазах не стоит. Ладно. К вершителям в гости я точно не хочу, так что будем пока играть по правилам.

В комнате, служившей жилищем, для старого мага, мне раньше бывать не приходилось. Да и остальным я думаю тоже. Ликон гостеприимством явно не отличался, как и любовью к порядку. Во всяком случае, хаос, царивший в небольшом душном, пропахшем сивушными парами помещении, носил застарелый характер. Повсюду виднелись беспорядочно брошенные вещи: тряпки, обувь, грязная посуда. Стол, заваленный кипой старого пожёванного пергамента. Мутное, давно не мытое окно, с трудом пропускающего сквозь себя лучи, поднявшегося над горизонтом солнца. И посреди всего этого бардака, смиренно сидел худенький седенький старичок, в поношенной рясе и закинутым, несмотря на духоту, на голову капюшоне. Умные глаза, добрая, ласковая улыбка на, густо покрытом морщинами, лице, жиденькая полностью седая бородёнка, заботливо уложенная поверх мантии. Как есть, дедушка — божий одуванчик! Вот только, а душе, от накатившей тревоги паскудно стало, да по спине отчего-то мурашки ледяной волной забегали.