Ведьма с украденным именем (СИ) - Муссен Анна - Страница 20

— Я пролежу, чтобы они ничего не испортили, — фамильяр искоса посмотрел на трудившихся в поте лица кузнецов, — а ты поспи, пока ещё есть время.

Мария поблагодарила Савву, но от отдыха отказалась.

— Ленар и Мелисса спят? — спросила она, не отводя взгляда от своей печи.

— Да. От храпа Ленара не спастись даже у подножия, — поморщившись, произнёс Савва, присоединяясь к Марии.

Он так же, как и она облокотился о стену и скрестил на груди тощие руки. Щёки на его бледном лице тут же порозовели, светлые волосы прилипли к вискам и лбу.

— Как же здесь жарко, — протянул он, посмотрев на ведьму снизу вверх. — Мария, тебе станет плохо, если продолжишь тут стоять. Пойдём наружу, подышим воздухом.

— Нельзя оставлять его без присмотра, — произнесла Мария, кивнув на печь. — От этого лезвия зависит моя жизнь.

— Твоя жизнь зависит не только от этого.

Неожиданно Савва опустил руки и крепко обнял Марию, прижимаясь к ней всем телом. От объятий им двоим стало только жарче, но ни Савва, ни Мария не собирались отстраняться друг от друга. Ведьма погладила мальчика по голове одной рукой, другой же приобняла его за угловатые плечи.

— Я волнуюсь за тебя, Мария, — прошептал Савва. — Я не хочу смотреть на то, как ты себя мучаешь. Своим упрямством ты себе только хуже делаешь. Пожалуйста, пойдём наружу, там прохладно.

Мария видела, как её фамильяр дрожал в её объятиях. Её усталость могла сказаться и на Мелиссе, и на Ленаре. В ближайшее время им предстоял долгий, изматывающий путь, и в словах Саввы была толика истины: она упряма и её упрямство могло негативно сказаться как на ней, так и на всех её фамильярах.

— Если только ненадолго, — выдохнув, произнесла она, и Савва разжал свои руки.

Снаружи и правда было прохладно. Приятный ветерок гулял на вершине Медной горы, остужая порозовевшие лица Марии и Саввы. Мальчишка раскинул в стороны руки и глубоко вздохнул. Он закрыл глаза, позволяя природной магии пройти сквозь его тело и наполнить его силами.

— Мария, тебе ведь лучше, да? — спросил он у ведьмы, широко ей улыбнувшись. — Гляди, какой отсюда вид! Ты видишь?

Мария не стала говорить о том, что в темноте её зрение не было таким же хорошим, как у Саввы. Она лишь кивнула ему и подняла вверх голову, смотря на россыпь белых звёзд, усеявших ночное небо.

— Мария! Ты знаешь эти созвездия?

Савва указал на звёздное скопление, внутри него несколько огней горели особенно ярко.

— Ты знала, что Сириус — душа первородного мага, пожертвовавшего всеми своими последующими циклами ради того, чтобы указывать путь тем, кто остался на континенте?

Если бы Мария могла смеяться, она бы обязательно рассмеялась.

«Ну что за глупая сказка? — подумала она, смотря на звёзды. — Душа первородного стал звездой?»

— Мария, а вон та звезда!..

Мария слушала Савву, удивляясь тому, как много он узнал за то короткое время, что пробыл в Министерстве. Яр рассказывал ей о том, что Савва сутками сидел на библиотечном чердаке, таская туда книги из закрытого сектора. Как его только ни разу не поймали оставалось для неё и Яра загадкой, ответа на которую им было не дано узнать.

— А ты слышала о Канопусе? Звезде, упавшей на то место, где сейчас находится выжженная Пустошь?

— Нет, расскажешь мне? — опускаясь на землю, спросила Мария.

Савва обрадовался! Наконец-то ему удалось заставить Марию расслабиться. Он плюхнулся рядом с ней, а затем и вовсе лёг, утаскивая ведьму за собой.

— Так будет легче показывать, — сказал он.

Мария закинула руки за голову и приготовилась слушать, чувствуя, как расслаблялись мышцы в её теле.

— Когда-то давно, — начал Савва, — жили на континенте два мага — Сириус и Канопус. Они всегда соперничали друг с другом, но при этом оставались близкими друзьями. Однажды, когда солнце и луна исчезли с неба, жизнь на континенте начала исчезать. Единственным, что освещало мир, была магия, всё ещё находившаяся в телах магов.

Мария прикрыла глаза, представляя себе, какой ужас, должно быть, властвовал на континенте в то время.

— Но однажды и магия начала исчезать. Сириус и Канопус не могли мириться с тем, что происходило. Они придумали обряд, с помощью которого их души навсегда теряли связь с мирской жизнью.

— То есть, они больше не могли возрождаться?

— Да. Это был обряд, исход которого был предрешён. Но Сириус и Канопус не боялись. Они собрали в оговоренном заранее месте сотни тысяч магов и попросили их помощи.

«Такой масштабный обряд», — подумала Мария, не веря в то, что сотни тысяч магов могли творить магию одномоментно.

— И когда все ведьмы и ведьмаки, колдуны и колдуньи, волшебники с волшебницами и чародеи с чародейками произнесли заклинание, души Сириуса и Канопуса отделились от их тел и устремились ввысь.

Савва указал пальцем на самую яркую звезду на небосводе.

— Сириусу удалось достигнуть неба. А вот Канопус упал, сжигая своим светом землю на том месте, что сейчас зовётся выжженной Пустошью.

— Канопус был слаб, да? — спросила Мария. — Поэтому он упал?

— Ну… — Савва замялся. — Наверное, да.

— И что было потом? Почему луна и солнце вернулись на небо?

— О, это всё Сириус! — восторженно воскликнул Савва. — Сириус встретился на небе с луной и солнцем, и попросил их вернуться.

«Так просто?»

Мария тихо вздохнула, хотя это могло быть похоже и на короткий смешок. История, рассказанная Саввой, была сказкой, верить в которую могли только дети. Она была нелогичной и странной, а ещё, как теперь понимала Мария, пугающей.

«Если Сириус, душа мага — ярчайшая звезда на небе, — подумала она, смотря на небо, — то чем же тогда являются остальные звёзды?»

Она вспомнила об одной колдунье, забредшей однажды на выжженную Пустошь. Была она уже стара и почти слепа, жизнь покидала её тело, разум затуманивался в старческих недугах. Она не смогла объяснить, как именно оказалась на Пустоши, но её слова, сказанные ею в конце своего цикла, Мария навсегда запомнила:

«Солнце и луна для всех светят по-разному и рано или поздно угаснут, но звёзды на ночном небе никогда не исчезнут».

— Сириус?.. — шёпотом произнесла Мария, не прерывая дальнейший рассказ Саввы о звёздах и созвездиях. — Канопус?..

«Первородные маги?»

***

Ветер дул в тёмные окна, сотрясая хилый домик своей силой и мощью. Сидевший на подоконнике колдун всматривался в ночные городские пейзажи, прислоняясь лбом к холодному стеклу. Раны на его теле уже несколько ночей ноющей болью напоминали о себе, но колдун специально не предпринимал попыток к безболезненному лечению.

Это было невероятно — вновь чувствовать зуд, разъедающий сердце. Жажду, раздирающую горло.

Колдун улыбался своему отражению.

— Выглядишь жутко, — сказала молоденькая волшебница, изящно потягиваясь на мятой кровати.

Тмин повернулся к ней, и улыбка исчезла с его лица. Он сполз с подоконника и вальяжно дошёл до кровати. Девушка игриво склонила голову набок, оперевшись руками о матрас, приподнялась и, в ожидании сладостного поцелуя, вытянула губы.

— Как же ты можешь целоваться с тем, кто кажется тебе жутким? — спросил юноша, наклоняясь ниже и даря волшебнице то, что ей было нужно.

Девчачьи губы были мягкими и податливыми, сладкими и опьяняющими. Тмин углубил поцелуй, слыша сквозь пульсирующую в ушах кровь тихие стоны девушки. Они ласкали слух, но больше не согревали так, как прежде.

Тмин разорвал поцелуй и, не обращая внимания на протест волшебницы, поднял с пола свою одежду, наскоро натягивая её на израненное тело.

— Тмин, в чём дело? Мы ведь можем ещё?..

— Дела не ждут, — усмехнувшись, произнёс Тмин, чмокнув волшебницу в щёку на прощание. — Загляну к тебе в следующий раз.

Когда мягкая подушка достигла двери, та уже закрылась с другой стороны.

Тмин медленно шёл по полуночному коридору ночлежки, половицы под его ногами скрипели. Он вышел на улицу и поёжился от пробирающего тело холода. Разгорячённое тело не было готово к тому, что этой ночью ему придётся покинуть тёплую постель.