Королева вестерна (СИ) - Резникова Оксана - Страница 32

Глава 17

Несмотря на весь страх, я горжусь собой —

такой, какова я есть. Потому что, наконец, мне

стало понятно, что я — не отброс общества, а

глубоко чувствующий человек в жестоком мире.

(Гленнон Дойл Мелтон)

Через два дня я снова наведываюсь в реабилитационную клинику. Сначала хотела послать к черту наш с Зойкой договор, но совесть почему-то не позволила. Я разыскала Яниса и окольными путями расспросила его о новом пациенте.

— Крэйзи русский! — воскликнул врач, — он постоянно воет, как голодный волк. Стоит кому-то из медперсонала к нему зайти, как он поднимает вой. Мы не сможем ему помочь, пока он нас к себе не подпускает. На снимках компрессионный перелом позвоночника поясничного отдела. Это не слишком серьезно, есть 90 % шанс на скорое восстановление, но этот русский не верит нам, обвиняя во лжи, утверждает, что мы все здесь подкуплены. Может, ты поговоришь с ним? Вы русские — загадочные души. Быть может, найдете общий язык.

— Хорошо, Янис, я загляну к вашему проблемному пациенту, — обещаю я.

— Как насчет кофе? — кричит мне вслед, но я предпочитаю сделать вид, что не расслышала.

Стучу в дверь своей бывшей палаты. Тихо, и едва слышно работает телевизор.

— Можно? Только не надо выть, я пришла не лечить тебя, — предупреждаю заранее.

— Да? — заинтересовался Артем, отрывая взгляд от экрана, — а зачем тогда?

— Просто поговорить. Хочешь, почитаю тебе свой дневник? Я всегда его ношу с собой в сумке.

— Меня не интересуют твои девичьи секреты.

— Можно, я присяду? Не могу долго стоять — ноги слабые.

— Садись, — пожимает он плечами и демонстративно отворачивается к экрану телевизора, по которому транслировали бой.

Сидя в кресле, пользуюсь случаем и рассматриваю парня. На вид ему лет 25–26, русые короткие волосы, пронзительные голубые глаза, правильной формы нос, с кривой, конечно же, перегородкой, и точеный подбородок. Черт, да Зойкин чемпион действительно красавец! Если бы кому-то пришло в голову исследовать лицо Артема по древнегреческому принципу золотого сечения, к которому так стремятся многие звезды, то результат был бы ошеломительным. Черты лица у Калачева правильные, один царский подбородок сведет с ума любую женщину.

Молчу, пока он снова не переводит на меня взгляд.

— Я весь внимание.

— Ты сейчас должен быть там? — киваю я на экран.

Артем сжимает руки в кулаки так сильно, что белеют костяшки пальцев, а потом резко ударяет кулаком в стену. Я вздрагиваю, стена, к счастью, не пострадала.

— Я рассчитаюсь с этим ублюдком, который запрещенным ударом уложил меня на лопатки и сломал позвоночник. Я отправлю его в нокаут, и сделаю так, чтобы на больничной койке оказался он, а не я, — зло говорит Артем.

— Конечно, рассчитаешься, — спокойно отвечаю, — но сперва тебе нужно выйти отсюда на своих ногах. Доктор Кесиди сказал, что ты не желаешь лечиться, зачем тогда сюда приехал? Можешь не отвечать. Знаю, что тебе сейчас все равно, где лежать, душой ты находишься в другом месте — в восьмиугольнике. У всех нас, кто сюда попал, есть только один шанс на выздоровление. И ни врач, ни медсестра, ни реабилитолог тебе не смогут помочь, пока ты сам не захочешь восстановиться. Два года я жила в инвалидном кресле, пока не сказала себе: «С меня хватит! Это мое тело и только я одна могу помочь себе выздороветь».

— Твой дневник такой же нудный, как и твои высокие речи?

— И это мне знакомо, — с грустью улыбаюсь, — я так же не воспринимала рациональные идеи, которые мне подкидывали со стороны. Все казалось утопией. Я могла бы встать на ноги еще год назад, но, как и ты, предпочитала лежать и плевать в потолок, целыми днями грустить о том, что любимый человек меня бросил, я никому не нужна и будущего у меня тоже нет.

— Откуда ты знаешь, что меня бросили?

— Это же очевидно.

Артем промолчал, насупившись, продолжая краем глаза следить за боем.

— Ты выступаешь под эгидой UFC?

— Не выступаю, а выступал, — поправил он, — но я больше никогда не вернусь в клетку. На чем основан твой интерес и знания о боях?

— Друзья из моей прошлой жизни за бокалом пива делали ставки, кто одержит победу в очередном бою: Хабиб Нурмагомедов или Конор Макгрегор, — пожала я плечами.

— Я победил их обоих, — слегка улыбнувшись, сказал Артем.

— Ты скоро восстановишься. Полежишь немного в гипсе, не умрешь. Потом ношение корсета и усиленные занятия физкультурой. Через год сможешь вернуться на ринг, если не будешь глупить и перестанешь себя жалеть.

— Уходи, я устал, — вид у него действительно был изнеможенный.

— Понимаю, — я встаю и иду к выходу.

— Подожди! Как тебя зовут?

— Меня зовут Алена Крапива.

Артем кивнул и прикрыл глаза. Я выхожу за дверь, ободряюще улыбнувшись мужчине напоследок. Иду по коридору и сталкиваюсь нос к носу с Янисом.

— О, ты была у русского пациента? Говорила с ним? Или ничего не вышло из этой затеи?

— Беседовала. Надеюсь, скоро позволит себя лечить, не так уж он и безнадежен.

— Благодарю. И приглашаю на ужин сегодня вечером. Во сколько за тобой заехать?

— Не нужно за мной заезжать, — вздохнула я, — извини, Янис, мне очень льстит твое внимание, но я не ищу сейчас отношений.

— Нет проблем. Я все понял! Всегда рад тебя видеть здесь, — быстро проговорил доктор и скрылся в одной из палат.

Я вернулась домой и занялась приготовлением греческого салата. В клинике мне не нужно было думать о еде, а здесь приходится проводить некоторое время на кухне. Хотя, что там мне одной надо? Я неприхотлива в еде и всеядна.

Прихватив салатницу, иду к телевизору, скоро начнется сериал на английском языке. Если не слышать английскую речь и не практиковаться, так недолго и забыть ее. За этим занятием меня застает звонок домофона. Включаю камеру и вижу, конечно же, Зою Ковец. Больше никому не придет в голову меня беспокоить.

Я ее не встречаю, сама знает дорогу. Ковыряюсь вилкой в салате и слежу за сюжетом.

— Привет! Совсем не рада меня видеть? — своим обычным надменным тоном спрашивает моя названная подружка.

— Неа, — охотно признаюсь я, не отвлекаясь от экрана.

Зойка плюхается рядом и отбирает у меня вилку.

— Все время хочу есть! — заявляет она.

Наглость — второе счастье. Вне всякого сомнения, Зоя Ковец была таким частым гостем на моей вилле, что стала чувствовать себя здесь, как дома. Пора прикрывать эту лавочку.

— Ты что хотела Зоя? Доедай мой салат и уматывай.

— Что значит уматывай? Расскажи мне, как прошла ваша ночь с Марком. Тебе понравилось?

— Очень.

— Наши отношения значительно ухудшились после этой памятной ночи, — пожаловалась Зоя, — ты добилась своего, Марк отвернулся от меня.

— Только потому, что подозревает тебя, сама знаешь, в чем.

— В ту ночь я дралась на ринге. Хозяин этого подпольного заведения заработал на мне кучу денег. Еще бы! Чуть ли не весь город сбежался посмотреть на известную Опасность. Я побила всех девушек, которые не побоялись со мной выйти, с каждой представляла, что это ты! — мрачно усмехнулась Зоя.

— За что мне выпала такая честь? — присвистнула я, — обычно во время секса представляют других мужчин или женщин, но чтобы во время боя… Это что-то новенькое.

— Это никакая не честь — это ненависть. Я тебя ненавижу, потому что ты в это время объезжала моего любимого мужчину!

— Зоя, вот скажи мне, ты реально дура? На кой черт мне надо спать с Марком? Ты за кого меня принимаешь? — злюсь я.

— Так у вас ничего не было? — оживляется она, и мне, смотря на ее сияющее лицо, опять хочется лгать.

— Не было, и не будет. Мы просто напились и проговорили полночи. Рассказывал мне, как вы познакомились. Успокойся уже, несчастная страдалица, — закатываю глаза и отбираю у нее вилку обратно. А то еще, чего доброго, воткнет мне эту самую вилку куда-нибудь… промеж глаз.