Муж мой - враг мой (СИ) - Ясная Яна - Страница 46

Что я себе, наконец, позволяю?

—  И что дурного в том, что я беспокоюсь о своем будущем? —  ледяным тоном продолжила тэя Эмелисса. — От этого всё, что я тебе сказала, не перестало быть правдой.

Я продолжала стоять молча и смотреть ей в глаза. Ее светлость сильнее стиснула мои пальцы:

—  Послушай доброго совета, дочь, —  спокойно и властно произнесла она. —  Твой отец уже не молод, и после него герцогом Аласским станет твой брат. Твой развод, если он случится, ударит и по нему тоже, и по его жене. Как ты думаешь, девочка, он будет очень тебе за это благодарен?

Я думала о том, что за весь разговор матушка ни разу не назвала меня по имени.

Ужин прошел сложно: мне кусок в горло не лез, и я разделывала ножом и вилкой поданные блюда на мелкие кусочки, не видя толком, что это, и абсолютно не ощущая вкус. Обеспокоенный взгляд отца и строгая холодность матери спокойствия мне не добавляли. Лис, сидевший рядом, тоже смотрел на меня куда чаще, чем того требовала беседа. Он провел с отцом весь день (в какой-то момент я даже заволновалась, не решил ли папенька потерять родового врага в каких-нибудь катакомбах) и мы едва ли перекинулись парой слов, пока собирались к ужину. Присутствие Анабель и герцогского камердинера не располагало к беседам.

Но я все равно была рада его видеть, хоть и по-прежнему не имела ни малейшего представления, как себя с ним вести. И сейчас я то и дело ощущала на себе его взгляд, но ни разу не подняла глаза в ответ.

Братья старательно делали вид, что всё хорошо, и им не привыкать ужинать за одним столом с Вейлероном. Только Виторик смотрел на меня испытывающе.

Из-за стола я сбежала, как только это стало прилично. Прямо объявила, что желаю походить по дому детства, испросила у мужа дозволения и ушла. Алиссандр оное дозволение дал без восторга, и мою руку в своей задержал при поцелуе так, что пришлось почти вырывать, но… мне нужно!

Правда, долго ходить по замку не стала, только погладила по пути старые камни, утешая — я тебя люблю и помню, и мы еще весело проведем время, но потом, потом…

Тройка коридоров, неприметная дверь, и привет, свобода!

Зима-зимой, но до избушки Рискин у самой замковой стены проскочу, не замерзну!

Ричард, перехвативший меня у самой заветной цели, стал досадной неожиданностью.

—  Ваша светлость. — Он склонился в предусмотренном этикетом поклоне, и меня кольнуло обидой.

Вот от Ричи, от человека, который напару с Виториком знал о доброй половине моих проделок, и треть из них утаил от грозного родительского ока, от того самого Ричи, который однажды каялся, что не уследил за мной, и все то время, пока ее светлость распекала нерадивого бастарда своего мужа, загораживал широкой спиной портьеру, за которой я пряталась, от Ричи, учившего меня таскать щенков на псарне так, чтобы им было не больно —  от него я такого не ожидала.

—  Нисайем, —  единокровный брат, поняв мою реакцию, поправился, едва заметно улыбнувшись. —  Отец просил сказать тебе без лишних глаз и ушей, что хотел бы завтра до обеда прогуляться с тобой по Соколинной Галерее, —  и снова его губы дрогнули в быстрой улыбке. — Если у вас, тэя, нет других планов!

Я вздохом обозначила своё согласие.

Значит, поговорить с отцом без свидетелей раньше не удастся…

Ричи шагнул вперед, и мне на плечи опустился его теплый сюртук, и пока я растерянно хлопала глазами, брат поклонился и отступил, растворившись в тенях — глава разведки Алассов уже на протяжении добрых пяти лет явно не испытывал сложности с маскировочными заклинаниями.

Погладив плотную ткань, я нырнула за дверь.

Путь был привычный и давно знакомый —  вот только в этот раз он окончилася ничем. Рискин не оказалось дома.

Это стало последней каплей.

Я так хотела её увидеть, так надеялась на встречу! А матушка Рискин даже не сочла нужным быть в замке на время моего приезда.

Долгую минуту, я стояла перед закрытой дверью вдыхая через нос, выдыхая через рот, пытаясь, стараяясь не…

А потом, круто повернувшись на каблуках, не думая ни о чем и ни чуя под собой ног, припустила к русалочьему озеру.

Это озеро не замерзало зимой. Зимы для него не существовало, а берега поросли зеленой травой и цветами.

Кусочек лета.

Они почувствовали мое приближение и показались из воды раньше, чем я дошла до берега.

— Что случилось с тобой, девочка? — спросила меня старшая.

Я с присвистом вдохнула воздух и просто разрыдалась.

Не знаю, как так вышло, что я не услышала шаги и не почувствовала чужого приближения. Удивленно моргнула, когда молчаливо присутствующие владычица озера и ее свита вдруг без плеска ушли под воду, будто их и не было, и тут же за спиной прозвучало облегченное:

— Нашел.

Я зажмурилась и, не оборачиваясь, торопливо вытерла щеки, понимая, что это совершенно бесполезно. Глаза зареванные, нос опухший…

В груди ныло — болезненно, тянуще — а при его появлении еще и кольнуло.

— Простите, если заставила вас искать меня, ваша светлость, — произнесла я, по-прежнему не оборачиваясь. — Я… я сейчас вернусь. Мне… мне нужно…

Я еще судорожно подбирала слова и оправдания, которые заставили бы мужа вернуться в замок и оставить меня дальше оплакивать свою несправедливую судьбу, превращая озеро в море на радость русалкам, когда мне на плечи легли твердые ладони.

Сжали, развернули меня и, прежде, чем я успела возмутиться, отстраниться или хотя бы отвернуться — вот еще, демонстрировать ему лицо все в красных пятнах! — прижали к широкой груди.

На груди было тепло, уютно и удобно прятаться.

Но я все же уперлась ладонями в попытке отодвинуться.

И не надо меня жалеть! И обнимать не надо!

Пожалеть я и сама себя могу, чем и занимаюсь! А от объятий только хуже. Это сейчас ты обнимаешься. А потом будет как с Нитой: “Вы можете идти собирать ваши вещи. После вас сопроводят в герцогство Аласское”.

А Лис неожиданно выпустил, не стал удерживать силой.

Я покачнулась, сделав шаг назад, и против воли встретилась с ним взглядом. И почему-то не смогла отвести глаза.

— Хочешь, мы уедем? Хочешь — прямо сейчас?

Мой муж смотрел на меня без осуждения и без обиды. Спокойно. Тепло. Так тепло, что у меня от этой теплоты снова щипало глаза.

— Так нельзя, — только и смогла шевельнуть губами я. Нельзя. Неприлично. Возмутительно. Оскорбительно. Нельзя взять, и укатить среди ночи из замка, который я считала домом, но который больше им не является. Нельзя взять и махнуть рукой на приличия и правила. Нельзя...

— Можно, — уверенно отозвался Алиссандр. — Скажи, что ты этого хочешь, и я отдам распоряжение. Ты хочешь?

— Я… — холодный воздух застревал в горле, слова терялись. — Я не знаю… Нет, не хочу.

Мысли наконец вынырнули из зыбкого болота самокопания и нащупали твердую почву — нельзя, я так еще и не поговорила с отцом.

— А чего ты хочешь? — Муж сделал шаг вперед, снова сокращая дистанцию между нами.

Чего я хочу? Перестать ежеминутно бояться разоблачения. Перестать чувствовать себя виноватой за то, что родилась такой. Я ведь не виновата! Я этого не хотела, не просила! Я не должна была такой родиться! Я должна была родиться обыкновенной тэйрим, родовитой магиней. Удачно выйти замуж и жить долго и счастливо.

Например, с тобой. Ведь у нас могло бы получиться долго и счастливо. Ты хороший, Лис, ты добрый и чуткий. Строгий, но справедливый. Такой взрослый, в отличие от меня, но умеющий быть мальчишкой…

Если бы только не...

Губы снова задрожали, слезы градом покатились по щекам.

— Боги, Ниса… — Лис выдохнул это, уже сгребая меня в охапку, на этот раз не терпя возражений, впрочем, на этот раз я и не возражала. — Ты мне сейчас душу наизнанку выворачиваешь своими несчастными глазами. Я поклялся перед богами, что я буду защищать тебя, и я буду, слышишь? Даже от твоих треклятых родственников. И если ты не перестанешь из-за них рыдать, мы уедем.