Муж мой - враг мой (СИ) - Ясная Яна - Страница 24

Я опустилась обратно на подушку, чувствуя, как слипаются глаза, и силы иссякли так резко, что их нет даже для того, чтобы подтянуть обратно отброшенные шкуры. И все, что я могу — это подкатиться под теплый мужской бок, и, прижавшись к нему, провалиться в сон.

Глава 8

Я проснулся от того, что чихнул. А чихнул от того, что уткнулся носом в копну волос. Мотнул головой, пытаясь от них избавиться и от этого проснулся окончательно. Вздохнул и приоткрыл глаза.

Позднее утро уже осветило комнату, ярко подсвечивая золотыми искрами рыжеватые волосы, выбившиеся из развалившейся косы. Во сне моя сумасбродная женушка каким-то образом умудрилась раскидать и одеяло, и шкуры, и в итоге забилась ко мне под бок в поисках тепла.

Прижимающиеся в области паха женские округлости дарили то еще ощущение бодрости.

Боевой дух вы приехали, многоуважаемая тэя, поднимать? Не знаю, как оно с боевым духом…

Держать Нисайем в руках было приятно. Теплую, мягкую, поддатливую.

И от нее вкусно пахло. Чем-то тонким и свежим — абсолютно неуместный в гарнизоне аромат.

Осознание того, что волна была ночью окончательно разгромлена, в принципе настраивало на благожелательный лад, но вкупе с таким пробуждением… Что-то в этом все таки есть, пожалуй, проснуться в обнимку со своей женщиной после тяжелого боя. Может, Алассы и не такие уж полные идиоты?

Хотя, конечно, тэя Нисайем “моей женщиной” являлась пока что исключительно номинально.

Она спала крепко, длинные ресницы бросали тени на щеку, а дыхание было медленным и слабым.

Я чуть отодвинулся, приподнимаясь на локте, и Нисайем с тихим вздохом потянулась за мной, переворачиваясь с бока на спину.

Нижняя сорочка платья, откровенно говоря, совершенно не предназначенная для сна, задралась и сбилась, полностью оголяя плечо и большую часть груди.

Теперь, когда все закончилось благополучно, угроза осталась позади и опасность окончательно отступила — отступила и моя злость на ее выходку. Вчера хотелось встряхнуть дуреху, усадить на лошадь и шлепком по заду отправить туда, откуда приехала, пусть даже и лишившись при этом кровно необходимого отряда.

Увы, положение обязывает, и желания иногда приходится сдерживать во имя репутации. И выставлять герцогиню идиоткой, к сожалению, было никак нельзя. Все разногласия между супругами должны случаться за закрытыми дверями спальни.

Сегодня уже казалось — ну приехала и приехала. И не побоялась ведь. И мой гнев выдержала со стойким достоинством…

Не удержавшись, я коснулся пальцами молочной кожи плеча и провел ими вдоль кромки ткани, а потом слегка — совсем чуть-чуть — отодвинул ее, высвобождая едва прикрытый сорочкой нежно-розовый сосок. Обвел его по кругу, медитативно наблюдая за тем, как он сжимается в твердую горошину.

“Боевой дух” был приподнят, как никогда, но Нисайем спала так глубоко и безмятежно, что я, вздохнув, вернул ткань на место и убрал руку. Будить ее не хотелось, но и валяться в кровати в ожидании, когда тэя изволит проснуться, тоже.

Поэтому я поднялся, накрыл жену одеялом (и не столько ради тепла, сколько от греха подальше) и принялся одеваться.

Самочувствие было на удивление великолепным. Мелькнула даже мысль, что я даже не помню, когда последний раз я чувствовал себя настолько в хорошей форме в принципе , не говоря уже о после боя. Даже ушибленная рука, ради которой мне не захотелось отвлекать загруженных целителей, не беспокоила совершенно.

Удивительное дело. Может, от того и настроение было хорошим.

Тэя Нисайем изволили проснуться, только когда был подан завтрак. Встрепанная голова высунулась из-под шкур, принюхиваясь к аромату крепко заваренного травяного чая. И глядя на это зрелище почему-то очень хотелось улыбаться. Но вот еще не хватало, чтобы девица думала, что ей любая выходка может сойти с рук. Поэтому улыбаться я не стал, только уведомил супругу:

— Волна отступила, моя дорогая, поторопитесь собраться, мы возвращаемся в замок Страж.

Всю дорогу обратно тэя Нисайем была тиха и молчалива. Она выглядела уставшей, несмотря на крепкий сон, и спросила разрешения отправиться в свои покои, едва мы переступили порог замка, и с благодарностью приняла мое предложение не спускаться к ужину. Я все же сопроводил супругу до ее комнат и с некоторым сожалением закрыл за собой дверь. Мысль наведаться вечером к молодой жене придется снова отложить.

Зато по дороге в кабинет мне очень удачно попалась Мириам. Хотя “удачно попалась” не то выражение, куда точнее будет “караулила”. Она опустилась в глубоком почтительном реверансе, демонстрируя великолепное декольте.

— Ваша светлость, мы так молились за ваше возвращение. День и ночь…

— К счастью, ваши неустанные молитвы были услышаны, эсса, — я кивнул и, не дав женщине продолжить, добавил, пользуясь тем, что коридор совершенно безлюден. — Я не успел тебе сказать до отъезда, Мириам, но больше не стоит приходить в мою спальню без приглашения.

Ответом мне был растерянный взгляд.

— Вы хотите, чтобы я покинула замок, ваша светлость? — голос ее прозвучал надломленно, а в глазах даже заблестели слезы.

Отчего-то это не тронуло, а наоборот вызвало раздражение, хотя к Мириам я всегда испытывал только теплые чувства и мне казалось, она все прекрасно понимает.

— Ты сопровождаешь мою мать, она тебя приглашала. Если она по-прежнему в тебе нуждается, я не вижу причин, по которым тебе необходимо покинуть замок.

— Я поняла вас, ваша светлость, — прошелестела почтенная эсса.

Нахмурившись, я продолжил свой путь, собираясь заняться делами, которых за недельное отсутствие наверняка накопилось немало, но в кабинете меня поджидала новая “засада”.

— Ах мой дорогой, — матушка устремилась мне на встречу, шелестя юбками, дыша духами и сверкая драгоценностями. Я нарочно не отправлял в Страж сообщение о нашем возвращении, чтобы избежать пышной и церемонной встречи с большим количеством народа, но, естественно, что по самому замку вести разносятся быстро. — В твое отсутствие мы не находили себе места!

Материнские руки пробежались по мне, будто ощупывая на предмет повреждений.

— Видимо, именно не найдя себе места, ее сиятельство отправилась в гарнизон? — холодно уточнил я. — Матушка, я понимаю, что Нисайем молода и порывиста, но я же просил вас позаботиться о ней в мое отсутствие! Неужели невозможно было отговорить ее от этой безрассудной затеи?

— Отговорить? — мать всплеснула руками. — Как ты себе это представляешь? Ох, мой дорогой, я не хотела тебя беспокоить, но в замке после появления твоей супруги просто творится настоящее безумие! Она никого не желает слушать — я герцогиня и слова сказать мне не смейте! Смотрит на всех свысока, не дает жизни Сириль — а разве бедная девочка в чем-то виновата? Вникать в управление хозяйством не желает, советы не принимает, и экономка просто вынуждена пересогласовывать все со мной. Ты представляешь, она уволила уже с десяток горничных, где мы возьмем столько квалифицированной прислуги?! А это ее решение ехать в Карлион!.. У меня чуть не случился сердечный приступ…

Эта пламенная речь слегка сбила меня с толку. Тэя Нисайем не показалась мне настолько взбалмошной. Да, явление в гарнизон было сумасбродством, но все же…

— Прошу тебя, мой мальчик, поговори с ней, втолкуй, что никто здесь не желает ей зла и мы только хотим помочь!

— Я поговорю с ней, — вынужден был согласиться я, и мать, просветлев лицом, невесомо поцеловала меня в щеку и покинула кабинет, оставляя меня с делами и с каким-то мутным ощущением неправильности.

Я неслась по замку Страж, как мстительный дух, такая же незримая и грозная, в ореоле жажды отмщения…

А если не романтизировать и не воспарять воображением над реальностью, то я неслась из Северной башни по лестнице вниз, к своим покоям.

Сегодня за обедом я поссорилась с Сириль. Очередной её колкий пассаж в мой адрес я оборвала заявлением, что тэйрим стоило бы не обсуждать действия герцогини Вейлеронской, а поискать себе жениха —  раз уж предыдущего она упустила.