Тайный враг - Веснина Елена - Страница 31

— У меня проблем с ними не было.

— Да, конечно! Ты носился с ними двадцать четыре часа в сутки, — напомнила жена.

— Да, и мне это было в радость! Потому что все дети нуждаются в повышенном внимании. А они — мои дети.

— Да, они — твои дети. А ребенок, которого я ношу, тебя совсем не интересует, — обиделась Танюша.

— Татьяна, ты успокойся и хорошо обдумай, что ты мне сейчас сказала. И справедливо ли твое обвинение.

— Я хорошо подумала. Я сделала такой вывод потому, что ты до сих пор считаешь меня виноватой во всем. Я же тебе объясняла — мне стало плохо.

Михаил вздохнул:

— Таня, я тебя знаю не один день. Своего ребенка ты никогда бы не оставила на чужую тетю. У тебя был телефон. Ты могла мне позвонить, я бы вышел забрать их.

— А ты не думаешь, что я могла очень сильно испугаться? Миша, со мной это впервые. Я уже и не надеялась, что забеременею. Я безумно боюсь потерять его, слышишь!

— Ладно, давай закончим этот разговор. Наших проблем он не решит.

— Никаких особенных проблем у нас нет. Дети, слава богу, нашлись. Я звонила директрисе детдома. Она сказала, что девочки пока будут жить у них. До решения всех вопросов.

— А как я буду жить без них? — тихо спросил Михаил. — Зная, что я виноват перед ними?

— Ты будешь жить в ожидании появления своего родного ребенка, — объяснила Татьяна.

Надежда подъехала к особняку Самвела и увидела стоящий возле ворот байк. Она сразу догадалась, что заявился Артем.

Артем беседовал с Самвелом.

— Самвел Михайлович, я — адвокат. И как адвокату мне приходится самому искать факты по делам, которые я веду, узнавать, выискивать, выспрашивать.

Самвел кивнул:

— Понимаю, следственные органы совсем не спешат делиться информацией.

— Поэтому я вынужден обратиться к вам.

— Чем смогу, тем помогу. Что вас интересует?

— По одному из моих дел проходит вот эта женщина. Вернее, может проходить. Вот ее фоторобот. Посмотрите, пожалуйста, не знаете ли вы ее?

Самвел сразу узнал Косареву, но спокойно ответил:

— Нет, не знаю.

Косарева же пристроилась у двери кабинета, где разговаривали Самвел и Артем. Артем продолжал:

— Посмотрите, пожалуйста, внимательно. Я понимаю, что фоторобот точного представления о внешности не дает, но все-таки. У нее лицо характерное, запоминающееся.

— Сейчас попытаюсь вспомнить. Может, я где-то ее и видел. А в чем эту женщину обвиняют?

— Пока ни в чем, но у меня есть предположение о ее возможной причастности, по крайней мере, к двум преступлениям. Похищение детей из детского дома в Радужном и покушение на убийство Маргариты Калашниковой.

— А почему вы пришли с этим ко мне?

— Машина с номерами «САМВЕЛ» ваша?

— Моя.

— Я видел, как эта женщина уезжала на вашей машине. Я тогда попытался ее догнать. Она от меня ушла. Она лучше знает город.

— А вы не могли обознаться? — поинтересовался Самвел. Косарева тихонько приоткрыла дверь, чтобы видеть беседующих.

— Наверное, мог. Я видел ее всего один раз и достаточно давно, — сообщил Артем.

— Дело в том, что на этой машине ездит по доверенности моя очень дальняя родственница. Но она совсем не похожа на эту женщину. Я, конечно, спрошу ее, но думаю, вряд ли она что-то знает.

— Может, это ее подруга? — предположил Артем.

— Нет, эту версию вы можете сразу отбросить. Моя родственница совсем недавно приехала ко мне погостить. Она никого не знает в этом городе и плохо знает язык. Но я, конечно, спрошу ее. Больше ничего обещать не могу. Извините, мне нужно работать. Если что-нибудь узнаю, позвоню вам.

Косарева отшатнулась от двери и затаилась. Она видела, как посетитель отъехал на байке от особняка, вернулась в кабинет, где остался один Самвел. Ни слова не говоря, Косарева быстро схватила сумку, аккуратно сложила туда косметику и парики.

— Ты мне ничего сказать не хочешь? — спросил Самвел.

— По-моему, тебе уже достаточно сказали.

— Подслушивала? — догадался Самвел.

— Собирала информацию, — поправила Косарева.

— Про два уголовных дела я уже сегодня услышал. Может, огласишь весь список? Кого ты еще убила, ограбила, изнасиловала, пользуясь моей машиной? Кому еще мне придется рассказывать сказки о дальней родственнице? Всю правду выкладывай!

— Солнышко, не кипятись. Лично мне очень импонирует теория, что абсолютной правды не бывает. Я думаю, ты это хорошо знаешь. У каждого своя правда. Мою я тебе давно открыла. Не заставляй повторяться.

— Что ты теперь намерена делать? — поинтересовался Самвел.

— Я намерена на время скрыться, чтобы не привлекать излишнего внимания к своей особе. А тебе даю родственный совет — не играй против меня. Мое терпение — не резиновое.

— Надежда, ответь прямо на мой вопрос: откуда ты знаешь Ритку Калашникову и что она тебе сделала? Почему ты хотела ее убить?

Косарева молчала.

— Почему молчишь?

— Самвел, дорогой мой, да я тебе чем угодно могу поклясться… Землю могу есть, что никакой Ритки Калашниковой я в жизни никогда не знала.

— Знаю я цену твоим клятвам. И твоим делам тоже цену знаю… Может, сама скажешь, что мне теперь с тобой делать?

Косарева подошла и приобняла Самвела:

— Я хочу исчезнуть. Может, на время, а может, и навсегда. Прости меня за все и не ищи. Ты — единственное надежное, что было в моей неприкаянной жизни.

Самвел ухмыльнулся:

— Если б не знал тебя столько лет, точно купился бы. Шла бы ты в театр, звездой бы стала.

— Но и ты — моя единственная опора — меня предал, когда пришло время, — продолжала Косарева. — Молчи, не оправдывайся, мне и так тяжело. Я уеду, не хочу больше стоять на твоем пути.

— Актриса, — развел руками Самвел.

— Весь мир — театр, а люди в нем — актеры. Так неужели, Самвел Михалыч, ты меня сдашь ментам только за то, что я в этом театре хотела быть режиссером?

— Не сдам. Но при одном условии. Не трогай больше девочек.

— Обещаю. Хотя ты ведь знаешь цену моим обещаниям. Прощай, дорогой.

И она ушла.

Анжела красовалась в «предсказанной» Васькой кофте — зеленой с красными цветами. Она увидела приближающегося Ваську и Крокодила. И вдруг вспомнилось страшное происшествие, связанное с Крокодилом. Анжела не на шутку испугалась.

— Мил, я отойду, — сказала она Доминике. — Ты тут постой, глянь. Ой, мамочки!

И Анжела быстро спряталась за палатку. Подошли Васька с Крокодилом.

— Эй, как тебя? — окликнул Доминику Васька.

— Я тебе не «эй», у меня имя есть. Меня зовут Милой.

— Эй, как тебя, Мила, где Анжелика Кимовна?

— Только что была, отошла куда-то.

— А жаль. Я как раз привел доказательство того, что Василий Иванович, то есть я, начал совершенно новую жизнь. Раз нет Анжелки, тогда ты познакомься. Виктор — мой первый пациент, вылеченный одним взглядом от алкоголизма.

— Поздравляю, — сказала Доминика.

— Меня-то лично поздравлять не с чем, — мрачно заметил Крокодил. — Меня жалеть надо. Кончилась жизнь моя.

— Амалия Станиславовна, я пришла к вам за советом, — сообщила Ритка, входя в кабинет.

— Давненько ты ко мне не обращалась за советом. Я уже было подумала, что ты теперь в моих советах не нуждаешься.

— Да вы что? А кто же работать за меня будет? — удивилась Рита.

— За что я тебя люблю, Маргарита, так это за твою детскую непосредственность и наивность.

— Тут такое дело. Мне пришло приглашение на юбилей фирмы… название забыла. Какой-то Сис-тем, сер-вис, крючочек какой-то, тех-но-ло…

— Это компания «Систем сервис энд технолоджи», — чуть не по слогам произнесла Амалия. — Я тоже получила приглашение.

— В общем, это, я надеюсь, юбиляр с таким трудным именем несильно расстроится, если Маргарита Калашникова не придет.

Амалия не согласилась с таким решением:

— Нужно идти. Это наши партнеры. Их нельзя обидеть невниманием.