Дорога в рай (СИ) - Дорохов Михаил Ильич - Страница 13

Ещё выстрел чуть ниже. Бедро. Бегун споткнулся и полетел вперед. В отличие от дальнобойщика, он не плюхнулся как тюфяк и не запахал носом землю, а лишь приземлился плавно на руки и тут же начал, прихрамывая, подниматься. В его утробном урчании слышалась уже откровенная ярость. И все же успех, пусть и маленький. Теперь разрыв между нападающими будет намного больше. Должно получиться разобраться с ними по одному. И никак по-другому. Хоть ценой жизни. В «газеле» четверо детей. Права на ошибку попросту нет.

Два выстрела подарили дамочке лишний десяток метров, и Ивернев даже на мгновение пожалел, что не начал стрелять в неё первой. Мускулатура как у развитого мужика, на голове какие-то застывшие ошмётки, похожие на наросты. И расположены отнюдь не в хаотичном порядке. Будто бы лоб и брови покрылись трещинами ороговевшей кожи.

Максим начал отступать, выдавая один за другим выстрелы. Первый порвал майку и живот девушки. Заряд мелкой дроби заставил атлетку согнуться пополам, но тут же продолжить движение. Второй выстрел угодил в плечо и чуть толкнул нападающую зомбачку. Даже туловище качнулось назад, нелепо задрав ногу, словно дамочка хотела перешагнуть какой-то барьер. Но, невзирая на все повреждения, она рвалась вперед. А мужик за её спиной уже опять бежал к заправке, чуть прихрамывая.

Ивернев понял, что сейчас его просто снесут тараном, и повалят на землю, а после этого такие активные ребята разорвут его на части. Вон какие ногти. Словно маленькие острые лопатки. Взгляд непроизвольно выцепил их, когда дамочка рефлекторно схватилась за раненое плечо. На боль этим доморощеным статистам постапокалептических фильмов глубоко параллельно, реакция дикая, и проверять – достаточно ли сил у этой парочки, чтобы забить его, Максиму не хотелось. Поэтому он закусил до боли губу и поднял дробовик.

В голове мелькнула мысль, что сегодня он себе заработает на пожизненное – это точно. Но не умрет. Выкусите. Заряд мелкой дроби влетел на скорости прямо в оскаленное лицо каннибалки, превращая его в окончательно неприглядное зрелище. Второй выстрел пришелся туда же, а последний патрон Максим подарил уже раненой ноге приближающегося мужика.

Нет, тут дело не в милосердии. Просто раскачивающаяся походка превратила голову урода в движущийся маятник. А вот бедро мужика в момент припадания на ногу было хорошей целью. Как только в стволе кончились патроны, Ивернев тут же отступил назад и вправо за терминал.

Дамочка завизжала на всю округу и схватилась за лицо. Она споткнулась и, не справившись с инерцией, врезалась всем весом в железный кожух заправочного автомата. Раздался громкий гул, который тут же потонул в разъярённых визгах раненой. Именно раненой! Да при таких ранениях вообще-то падают и теряют сознание, а после этого отходят в мир иной. Ну это конечно если сразу не отбрасывают коньки. А здесь налицо уникальная живучесть. Одно дело расквасить лицо дальнобойщику. Другое – два заряда, пусть и мелочи, но в упор из гладкоствола. А бегунья всё выла, прижимая обезображенные когтистые пальцы к лицу, по которому струились чёрно-красные потоки.

Ивернев торопливо нагружал камору приёмника болванчиками двенадцатого калибра. Раненый мужик гортанно заклокотал и из последних сил бросился на терминал, хлопнув по нему своими пятернями. Он было подтянулся на руках, решив просто перевалиться через тумбу, на которой зияло умершее вместе с электричеством табло. Однако Максим, не успевая послать последние два патрона в трубку магазина, просто размахнулся и с отрывистым отчаянным криком с размаху зарядил прикладом в переносицу урода:

– На, сволочь паршивая! Акробаты недоделанные!

Он отчетливо услышал, как треснула кость, однако бегун даже не подумал выть от боли. Лишь зарычал ещё громче и осел за терминал. После этого он неторопливо похромал вокруг него, обходя завывающую и медленно поднимающуюся с колен напарницу. Ивернев дощёлкал последний патрон, перезарядил дробовик, и уже ничтоже сумняшеся прижал его к плечу, вскидывая ствол на уровне головы урода. Хлопнул выстрел.

Мужик осел назад на пятую точку и захрипел, заваливаясь набок. Максим сделал шаг навстречу и, прицелившись в подставленный висок, вбил в него заряд дроби. Этому явно хватит – хромой засучил ногами абсолютно так же, как и дальнобойщик. Но верхняя часть туловища резко обмякла. Это у них прямо «семейное» какое-то.

Однако Иверневу некогда было осматривать труп. Он тут же отпрыгнул за терминал, потому как атлетка уже встала и попыталась пробежаться вокруг стойки с заправочными пистолетами. Её единственный чудом уцелевший глаз бешено вращался на развороченном лице, наблюдая за Максимом. Губы порвало напрочь, по шее струились алые реки. А вот лоб пострадал на удивление слабо. Максим поймал себя на том, что снова зацепился взглядом за ороговевшие пластины, которые кое-где просто покарябало дробью. Но на их месте не было ни рассечений, ни других хотя бы сколько-нибудь серьёзных повреждений. У неё что – кожа бронированная что ли?

Дамочка попыталась сделать несколько быстрых шагов, но её занесло на повороте вокруг терминала. Похоже, дробь, выбившая глаз, проникла в черепную коробку и зацепила там что-то, что повлияло на координацию голодной мадемуазель. Поняв, что гоняться вокруг терминала за жертвой бессмысленно, девушка рванула между автоматом и тумбой, стараясь быстро проскользнуть между ними.

Вестибуляторный аппарат снова подвёл нападавшую и её повело. Урчащее чудовище споткнулось о бордюр и начало падать. Атлетка попыталась сделать рывок, чтобы дотянуться ногтями до Ивернева и проскочить между железяками.

Максим отскочил и вовремя остановил себя в желании нажать на спуск. Девушка упала, зажатая между тумбой и автоматом, и тут же постаралась подняться и подтянуть себя на руках. Максим уже опустил дробовик, наставив ствол на лоб зомбачки. По-другому её уже нельзя было назвать.

Перед выстрелом чудовище поняло, что его деньки сочтены и оскалилось в бессильной злобе, пристально глядя Иверневу прямо в глаза. Он нажал на спуск. Дробовик вынес заряд картечи в лицо нападавшей. Получите – распишитесь. Атлетка обмякла и в неловкой позе завалилась между тумбами терминала и заправщика, словно оседая и оплывая вниз по бордюру.

Для верности Максим выстрелил ещё раз – уже в затылок. Дробь разорвала немаленькую шишку на затылке девушки, которая раскрылась словно дольки какого-то белого неприглядного и высушенного фрукта. После этого дамочка вдруг резко затихла и перестала двигаться. Лишь снова задрожали ноги, и затем тело обмякло совсем. Точно как у дальнобойщика и бегуна. Только у первого шишка на затылке была меньше. Странно, вон и у мужика-бегуна тоже такая позади.

Ивернев осмотрелся вокруг – нет ли где на горизонте ещё желающих разорвать его голыми руками. Ну как голыми. Очень даже острые когти у мадам. Жёлтые, твёрдые и все в сколах. Видно, ими приходилось много работать.

Он присел над убитой, досылая патроны в камору, и пригляделся к разорванной шишке. Внутри какая-то труха омерзительного вида и несколько круглых шариков. Гадость редкостная. Максим аж скривился. Встал, ещё раз обвёл глазами вокруг, сжимая дробовик, и торопливо пошёл к микроавтобусу. Пора отсюда убираться. Только зря время тратил, когда дальнобойщика с фурой отгонял. Эти явно не люди. И он не похоронное агентство, чтобы разбираться ещё и с этими трупами. Теперь каждый сам за себя. Правда у него так не получится – детей бросить он не сможет. Не такой человек.

Максим залез на водительское сидение «газеля» и завёл двигатель, снова задумавшись.

Уже час у них нет связи. Вокруг творится какой-то сущий ад. Люди теряют человеческое лицо и превращаются под воздействием какой-то гадости в агрессивных неуправляемых и устойчивых к боли моральных уродов. За последние минут двадцать он чуть ли не помер два раза и почти подверг детей смертельной опасности, пытаясь разыграть из себя спасителя всех и вся. Убил каннибала. Связал другого и оставил на пустой заправке. Убил ещё двоих нелюдей, по виду больше напоминавших зомби. Чем заработал себе, наверное, на пожизненное, если вся эта канитель всплывёт, и он не докажет, что убитые превратились в хищных зверей. Они вон вообще «безоружные» были. Он разжился слабым дробовиком и двадцатью патронами, половина из которых этим инфицированным – как слону дробина и уже потрачены. Нога искусана до боли, и он до сих пор не знает – не заражён ли теперь сам. Вывод только один – нужно двигаться туда, где есть укрытие и адекватные необращённые люди. Неизвестно – каков процент переродившихся, но в городе их точно будет больше. Так что в центр города соваться нельзя – он не знает, что там сейчас происходит. Однако на окраине есть и военная часть и учебно-тактический центр. И потому в ту сторону всё равно придется ехать – за информацией и припасами. А ещё чтобы определить детей в более безопасное место. И он сделает что угодно, чтобы они не пропали.