Грешница - Герритсен Тесс - Страница 48

Медсестра отдернула штору и выглянула из бокса:

— Доктор Сатклифф!

— Да?

— Давление не меняется даже с допамином.

Сатклифф вернулся в бокс.

В открытую дверь Риццоли наблюдала разыгрывавшуюся на ее глазах драму. Руки монахини были зажаты в кулаки, сухожилия выделялись тугими шнурами — она боролась с фиксирующими ремнями, которыми ее пристегнули к поручням кровати. Ее голова была забинтована, а рот закрывала эндотрахеальная трубка, но лицо было хорошо видно. Оно выглядело опухшим, щеки полыхали ярко-красным. Замотанная, словно мумия, в массу бинтов и трубок, Урсула смотрела глазами загнанного животного, зрачки были расширены от страха, безумный взгляд метался из стороны в сторону так, словно она искала лазейку из западни. Поручни кровати дрожали, как решетки клетки, когда она предпринимала очередную попытку вырваться. Вдруг ее тело выгнулось над кроватью, и кардиомонитор издал протяжный писк.

Риццоли тут же метнула взгляд на экран, по которому плыла совершенно прямая линия.

— Все нормально! Нормально! — сказал Сатклифф. — Она просто сорвала один из датчиков.

Доктор вернул датчик на место, и на экране снова появился ритм. Частое бип-бип-бип.

— Увеличьте дозу допамина, — сказал Юэнь. — Будем вливать растворы.

Риццоли смотрела, как медсестра открывает клапан, подавая в вену Урсулы солевой раствор. Когда сознание уже покидало монахиню, ее взгляд упал на Риццоли. И прежде чем ее глаза начали затуманиваться, прежде чем в них погасла последняя искорка сознания, Риццоли успела увидеть во взгляде Урсулы смертельный страх.

— Давление не поднимается! Упало до шестидесяти…

Мышцы на лице Урсулы расслабились, и руки замерли. Под нависающими веками глаза смотрели в никуда. Взгляд стал невидящим.

— Тахикардия, — сказала медсестра. — Я вижу сигналы!

Взгляды врачей тотчас устремились на кардиомонитор. Кривая, которая только что была относительно равномерной, теперь исказилась так, будто кто-то вонзал в нее кинжал.

— Фибрилляция желудочков! — воскликнул Юэнь.

— Я не могу поймать давление! У нее нет перфузии.

— Уберите этот поручень. Быстрей, быстрей, начинаем компрессию.

Риццоли отпрянула от двери, когда одна из медсестер бросилась в коридор с криком:

— У нас синий сигнал!

В окошко бокса Риццоли наблюдала за тем, как вокруг Урсулы все завертелось в страшном вихре. Она наблюдала, как голова Юэня то появлялась, то исчезала из виду, пока он делал искусственное дыхание. Видела, как одно за другим вливаются в капельницу лекарства и стерильные упаковки постепенно устилают пол.

Риццоли уставилась на монитор. Зубчатая линия прорезала экран.

— Разряд на двести!

Все расступились, пропуская медсестру, которая наклонилась к телу с дефибриллятором. Риццоли увидела обнаженные груди Урсулы, кожа была красной и в пятнах. В голову вдруг пришла совершенно нелепая мысль: «Зачем монахине такие большие груди?»

Прошел электрический разряд.

Тело Урсулы дернулось, будто его стянули веревками.

Женщина-полицейский, стоявшая рядом с Риццоли, тихо произнесла:

— У меня дурное предчувствие. Похоже, она не выкарабкается.

Сатклифф снова посмотрел на монитор, потом на Риццоли. Их взгляды встретились. Он покачал головой.

Часом позже в госпиталь приехала Маура. После звонка Риццоли она выскочила из постели, стараясь не разбудить Виктора, который спал на ее подушке, и быстро оделась, даже не приняв душ. Поднимаясь в лифте в отделение реанимации, она ощущала запах Виктора на своей коже, и тело еще ныло после любовной агонии. Она ехала в госпиталь, от нее разило сексом, и мысли были сосредоточены на теплых телах, а не на холодных. На живых, а не на мертвых. Прислонившись к стенке лифта, она закрыла глаза и позволила себе еще немного посмаковать сладкие воспоминания. Растянуть удовольствие.

Когда двери лифта распахнулись, она немного удивилась. Даже отпрянула, увидев двух медсестер, ожидавших, пока она выйдет. И тут же выскочила из кабины, чувствуя, как полыхают щеки. «Интересно, они заметили? — думала она, спеша по коридору. — Конечно, любой увидел бы преступный румянец страсти на моем лице».

Риццоли сидела на диване в комнате ожидания и потягивала кофе из пластикового стаканчика. Когда Маура вошла, Риццоли посмотрела на нее долгим взглядом, как будто тоже обнаружила что-то новое в ее облике. Возможно, румянец на щеках, столь неуместный в эту трагическую ночь, которая вновь свела их.

— Говорят, у нее был сердечный приступ, — сказала Риццоли. — Дело плохо. Она подключена к системе жизнеобеспечения.

— В котором часу был приступ?

— Около часа ночи. Они почти час бились над ней, и в конце концов удалось вернуть сердечный ритм. Но теперь она в коме. Никаких попыток спонтанного дыхания. Зрачки не реагируют на свет. — Она покачала головой. — Думаю, это конец.

— Что говорят врачи?

— Мнения разделились. Доктор Юэнь пока не хочет отключать ее. Но хиппи считает, что мозг уже мертв.

— Ты имеешь в виду доктора Сатклиффа?

— Ну да. Мальчишку с хвостом. Он заказал на утро электроэнцефалограмму, проверить степень активности мозга.

— Если результат окажется отрицательным, трудно будет обосновать необходимость поддержания жизнеобеспечения.

Риццоли кивнула.

— Я так и знала, что ты это скажешь.

— Были свидетели остановки сердца?

— Что?

— Кто-нибудь из медперсонала присутствовал в тот момент, когда остановилось сердце?

Риццоли уже начала раздражаться от вопросов Мауры. Она отставила стакан, капнув кофе на стол.

— Да там целая толпа была. Я, кстати, тоже.

— Что привело к остановке сердца?

— Они сказали, сначала у нее подскочило давление и участился пульс. К тому времени, как я приехала, давление стало падать. А потом сердце остановилось. И все это происходило буквально на глазах.

Они немного помолчали. Телевизор работал, но без звука. Взгляд Риццоли упал на экран как раз во время выпуска новостей Си-эн-эн. Она стала читать бегущую строку. «Служащий в приступе раздражения убивает четырех человек на автозаводе в Северной Каролине… Разлив токсичных веществ в результате крушения поезда в Колорадо…» Казалось, трагические новости сыплются отовсюду. Вот и они, две усталые женщины, с трудом пытаются пережить эту ночь.

Маура присела на диван рядом с Риццоли.

— Как вы, Джейн? Выглядите как выжатый лимон.

— Чувствую себя ужасно. Он как будто выкачивает из меня всю энергию. И мне ничего не остается. — Она залпом допила остатки кофе и швырнула пустой стакан в мусорную корзину. Промахнулась. И молча уставилась на стаканчик, не чувствуя в себе сил даже на то, чтобы встать и поднять его с пола.

— Девочка опознала его, — сказала Риццоли.

— Что?

— Нони. — Она помолчала. — Габриэль поладил с ней. Меня это даже удивило. Я не ожидала, что он может ладить с детьми. Ты ведь знаешь, по его лицу ничего не угадаешь. Он всегда так сдержан. Но он сел рядом с ней и так быстро расположил ее к себе, прямо приручил… — Взгляд Риццоли стал печальным, но она почти сразу же взяла себя в руки и встряхнулась. — Она узнала Говарда Редфилда на фотографии.

— Так это он приходил в Грейстоунз с Джейн Доу?

Риццоли кивнула.

— Они приходили вместе. Пытались пройти в монастырь, чтобы встретиться с ней.

Маура покачала головой.

— Ничего не понимаю. Что общего может быть у этих трех людей?

— На этот вопрос могла бы ответить только Урсула. — Риццоли поднялась и надела пальто. У двери она остановилась, оглянулась на Мауру. — Знаешь, она была в сознании.

— Сестра Урсула?

— Буквально за мгновение до того, как сердце остановилось, она открыла глаза.

— Ты уверена, что она была в сознании? Понимала, что происходит?

— Она сжимала руку медсестры. Она выполняла указания. Но мне так и не удалось поговорить с ней. Я стояла рядом, и она смотрела на меня, перед тем как… — Риццоли осеклась, словно содрогнувшись от мысли, вдруг пришедшей в голову. — Я последняя, кого она видела.