Хорошая (ЛП) - Уолден С. - Страница 10

У мистера Коннели красивые губы.

— И почему бы нам не вырвать это из христианского контекста на минутку, — продолжал пастор.

Интересно, каково это-целовать их?

— Верите ли вы в Бога или нет, являетесь ли вы последователем Христа или нет, слова Павла резонируют в каждом из нас. Спросите себя: мне дозволено делать всё, что пожелаю, но как это отразится на моей жизни, моём здоровье, моих отношениях, дружбе, обществе? Ведь христианин вы или нет, эти вещи имеют значение. И если только вы не пошли по пути полнейшего саморазрушения, вы хотите жить здоровой жизнью. Вы хотите иметь здоровые отношения. Вы хотите самого лучшего для своего общества.

О чем я только думаю? Я не могу поцеловать своего учителя математики!

— Именно это и является благотворной жизнью, — объяснял пастор Том.

Но, может быть, я смогу поцеловать его. Лишь разок.

— По-твоему, это хорошая идея, Кейденс? — услышала я вопрос своей сознательности. — В смысле, ты что, совсем не уделяешь внимания уроку последние тридцать минут?

— Какому уроку?

— Уроку о том, что не стоит делать вещи, которые тебе не стоит делать. К примеру, испытывать привязанность к своему учителю математики. Слушай внимательно! — кричала моя сознательность.

Я покачала головой и фыркнула.

— Я всего лишь фантазирую, — заспорила я.

— Вот именно так проблемы и начинаются.

— Плевать, — ответила я.

В конце урока мы спели ещё одну песню. Я не пела песен в начале службы из-за того, что слишком нервничала от близости мистера Коннели. Но я не могла сопротивляться последней песне, и пела вместе с толпой, и забыла на мгновение, что мистер Коннели стоит рядом со мной, пока после церкви он не отметил моё пение.

— У тебя действительно красивый голос, Кейденс, — сделал он мне комплимент.

— Спасибо, — ответила я, не отрывая глаз от пола.

— Если бы здесь был хор, ты была бы просто обязана петь в нём, — продолжил он.

— Никакого хора. Это современная церковь, — ответила я, ухмыляясь.

— Я так и понял. И полагаю, слово «современная» определяет место богослужения, которое никоим образом не напоминает традиционную церковь? — спросил он.

— Верно, подмечено, — с улыбкой ответила я.

— Очень хитро.

Я рассмеялась, — Хитро?

— О да. Из-за тебя она выглядит привлекательно, и кто сможет сопротивляться? — спросил он.

Я инстинктивно пригладила волосы. Я знала, что он имел в виду нашу церковную службу, но то, как он смотрел на меня, говорило о том, что он действительно говорил обо мне. Это был тот же самый взгляд. Тот, что и на 28 шоссе.

— Мистер Коннели?

— Да?

— Простите, что была груба с вами в учительской, когда чистила туфли, — виновато пробормотала я.

— Всё в порядке, Кейденс. У тебя был плохой день, — ответил он.

Я пожала плечами.

— Я постирала ваш платок. Снова. В этот раз в деликатном режиме.

На это мистер Коннели улыбнулся.

— Кейденс, тебе не надо…

— Пожалуйста, возьмите его, — прошептала я, роясь в сумочке. Я протянула ему платок, и он неохотно забрал его. — Если я оставлю его, он лишь вдохновит меня на новые рыдания, — весело добавила я. — Я пытаюсь перестать так много плакать.

Мистер Коннели кивнул.

— Я не возражаю, если ты будешь плакать в мой платок, Кейденс.

Мне хотелось, чтобы он перестал так часто произносить моё имя. Мне хотелось, чтобы он перестал быть таким добрым. Его поведение граничило с неподобающим, и я осознала, что мне это очень нравится. Мне не хотелось привыкать к доброте мужчины, который должен бы быть незначительной частью моей жизни.

— Кейденс? Ты готова? — спросил папа.

— Да, — ответила я. — Эм, пап?

—Да?

Я хотела представить мистера Коннели своему отцу, но быстро передумала. Они уже пожимали руки и разговаривали. Возможно, папа знал, что он мой учитель математики.

— Эм, может, купим мексиканской еды? — спросила я вместо этого.

— Нет.

Разумеется, я уже знала, что папа ответит отказом. Я обожала мексиканскую еду, а он ненавидел её, поэтому мы никогда её не ели. Никогда.

Я повернулась попрощаться с мистером Коннели. Уверена, разочарование было написано на моём лице. Я уже устала слышать слово «нет». Я слышала его каждый день, по любому несущественному поводу.

— Можно мне посмотреть «Дневники вампира»?

— Нет.

— Можно мне пораньше выйти из-за стола?

— Нет.

— Можно мне прогуляться поблизости?

— Нет.

Я не могла дышать, потому что слова «нет» наваливались на меня сверху, давили на сердце, душили мозг, лишая возможности думать о чем-то позитивном.

Я снова посмотрела на мистера Коннели, посылая ему выражение «Что ж, вот и всё». Он слегка покачал головой и пожал плечами, беззвучно говоря: «Эй, ну что уж тут поделать?»

— Пока, Кейденс, — попрощался со мной мистер Коннели.

Я махнула рукой и последовала за родителями и братом к дверям храма.

***

Я была потрясена, когда мистер Коннелли поставил передо мной на стол большой пакет. Всё, что я могла делать – это смотреть на название ресторана, напечатанное на нем «Юго-западный гриль Мо».

— Твой папа оставил это для тебя в учительской. Я был там, поэтому сказал, что передам тебе, — объяснил мистер Коннели.

Это была большая, величайшая ложь. Папа бы ни за что в жизни не принёс мне ланч.

— Будешь есть? — спросил он, садясь рядом со мной.

Все, что я могла сделать, это кивнуть и уставиться на него. Мистер Коннели хмыкнул и полез в пакет, достав оттуда чипсы, сальсу и большое буррито.

— Твой папа взял тебе с курицей, — добавил он. — И с гуакамоле, — в его словах звучал вопрос.

— Я люблю курицу, — ответила я. — И обожаю гуакамоле.

— Отлично, — в его голосе слышалось облегчение, словно он правильно сделал для меня заказ.

Я посмотрела на Николь и Райли, у которых на тарелках лежали мокрые, неаппетитные кусочки столовой лазании, и снова взглянула на свою еду, зная, что ни за что не смогу съесть это одна. Я ощутила легкое урчание в животе – то, чего не было уже долгое время, но это не тот голод, что смог бы смести всю эту еду.

— Вы не хотите, ребята? — спросила я.

Они смотрели на меня, нахмурив брови.

— Я не съем всё это сама, — добавила я. — Николь, дай мне свой нож.

Она протянула мне его, и я разрезала буррито на три части, пока не вспомнила о мистере Коннели.

— Я не хочу, — ответил мистер Коннели, когда я извинилась перед ним. — Но спасибо, Кейденс.

Не знаю, почему он не хотел есть то, за что заплатил. И не знаю, почему он вообще принес мне все это. Неужели вчера в церкви, когда папа отклонил моё предложение об обеде, я выглядела настолько отчаянно и разочарованно? Я пыталась проигнорировать странность ситуации и передала Райли и Николь кусочки моего буррито. Чипсы и сальсу я подтолкнула к центру стола. Мы все подсели поближе, чтобы доставать до чипсов, и в процессе я случайно толкнула мистера Коннели. Я пробормотала извинение и вгрызлась в самый лучший ланч, что я когда-либо ела в школе.

***

Я решила, что правилом хорошего тона было поблагодарить мистера Коннели за то, что он купил мне ланч, но мне было слишком стыдно делать это с глазу на глаз. Вместо этого, я пропустила шестой урок истории и написала ему благодарственную записку. И было бы гораздо лучше, если бы она была написана на бланке, а не на листе из тетради, но я не могла позволить себе быть слишком уж разборчивой, если хотела отдать её ему до конца дня.

Я заметила, как он вышел из класса в начале седьмого урока, и быстро проскользнула внутрь, чтобы положить сложенную записку на стол. Я поспешно вышла из класса, пока он не вернулся; не хотела быть застигнутой на месте преступления. Я старалась не обращать внимания на трепет своего сердца, представляя, как он читает записку перед уроком:

Дорогой мистер Коннели,