Х – 11 (СИ) - Тув Александр Львович - Страница 71

*****

О том, что человек живет хорошо, он обычно не догадывается, пока ему не станет плохо. Нет, конечно же, есть отдельные индивиды, проводящие время на круизных лайнерах, фешенебельных курортах, тропических пляжах и прочих труднодоступных обычному человеку местах, которые осознают, как им хорошо живется, но и там есть свои подводные камни, основным из которых является зависть. Как говорится: у кого-то щи пустые, а у кого-то жемчуг мелкий.

Развалившись в шезлонге на верхней палубе какой-нибудь океанской яхты, типа "Al Said", ты ведь не сравниваешь свою жизнь со стюардом, разносящим коктейли, незаметным, словно человек-невидимка, а сравниваешь с кем-то у кого больше миллионов, или миллиардов и бываешь от этого так же несчастен, как этот стюард, черный завистью завидующий старшему стюарду, койка которого расположена прямо под ним в их каюте на десять человек на нижней палубе, и получающему на тысячу больше. Так что, повод для расстройства человек разумный всегда найдет, независимо от своего материального и общественного положения. Но, это все так… — игры разума, так сказать.

Обычный же человек, с трудом разлепляющий глаза по будильнику, спешащий на работу, или учебу, которого потом нещадно давят в маршрутках и метро, с трудом сводящий концы с концами, в лучшем случае рассмеется, если вы скажете ему, что он хорошо живет, а некоторые, особо горячие товарищи, могут и в морду дать. Но, это опять же — игры разума. Потому что, на самом деле, все эти люди живут хорошо, но осознать это они смогут только потом, задним числом, когда им по-настоящему станет плохо.

Несчастья приходят к человеку по-разному. Могут запланировано — в результате тяжелой и продолжительной болезни, могут внезапно — кирпич, или сосулька на голову, или "гоп-стоп, мы подошли из-за угла", или еще как. Но, роднит их одно — жизнь делится на "до" и "после". До — была хорошая, причем неважно кем ты был — миллионером, или дворником, а после — плохая.

Денис относился к тем немногим людям, которые и живут хорошо и осознают, как хорошо им живется. У него, к счастью, или к несчастью — трудно сказать, как правильно, было с чем сравнивать. Утро было солнечное, безоблачное, морозное — настоящая русская зима, и старший помощник, словно молодой лось, мчался по тропинкам Лосиного Острова — пардон за тавтологию, возвращаясь с утренней тренировки и ощущая каждой клеточкой своего молодого здорового тела радость бытия.

Но… — как же без неизбежного в нашей жизни "но"? Первой исчезла радость, потом пришло ощущение какой-то неправильности происходящего, ну, а потом Денису стало плохо. Ощущения были, как при почечной колике, когда человек не понимает, что конкретно у него болит, потому что боль разлита по всей тушке, а в придачу тебя еще нещадно тошнит — тошнит так, что выворачивает до последней капельки. Плохо старшему помощнику стало до такой степени, что он не удержался и рухнул в снег. Встать на ноги стоило большого труда и неимоверных страданий, потому что любое движение усиливало боль.

Но, делать нечего — взяв волю в кулак и стиснув зубы, Денис побрел по направлению к дому. Каждый шаг, через кроваво-черное марево, висящее перед глазами, был сравни подвигу — малейшее изменение положения тела отзывалось невыносимой болью, один раз старший помощник даже потерял сознание от боли, когда шагнул мимо тропы и провалился в снег, но делать было нечего — спасение утопающих, дело рук самих утопающих. Ждать помощи было неоткуда и не от кого. То, что произошло было понятно — началась спонтанная инициация Дара и, как надеялся Денис, ему оставалось лишь немного… или много — хрен знает сколько точно, перетерпеть, пока она закончится и дело в шляпе — он лицензированный маг-эксцентрик, любимец женщин и Рабиндраната Тагора!

Однако все это было хорошо в теории, имеется в виду — перетерпеть, на практике же, старший помощник убедился, что с каждым шагом, да что там шагом — с каждым мгновением ему становится все хуже и хуже. Сомнения стали закрадываться в душу Дениса и, как пел Высоцкий: "Терпенью машины бывает предел, и время его истекло…". Добравшись до скамейки у подъезда, старший помощник… чуть было не вырвалось — рухнул, но нет — осторожно, как старый дед, умостился на краешке, затем, ценой кратковременной потери сознания от боли, стянул рюкзак и вытащил телефон. Теперь главное было, чтобы рыжая ответила — во время занятий она могла и отключить телефон. Если практика — точно выключит и это плохо. Очень плохо… Первые два вызова Юлька сбросила и откликнулась только на третий:

— У меня лекция! — прошипела она и хотела еще что-то добавить, но не успела — Денис прохрипел:

— Я умираю… дома… у подъезда… — и отключился. Силы покинули старшего помощника, но провалиться в спасительное забытье ему было не суждено — боль продолжала терзать его тело, не давая ускользнуть в благословенное беспамятство. Однако же, как выяснилось, сознание он все-таки потерял, потому что очнулся в собственной ванне в луже из всех субстанций, что наполняют организм живого человека. Пока они внутри — все нормально, но вот когда эти субстанции вырываются наружу, да еще одновременно, да еще ты в них лежишь, то… не комильфо.

Как он в ванне очутился и что в ней происходило, было загадкой масштаба, кто убил Джона Кеннеди. Единственным логическим объяснением всего произошедшего было участие в нем ведьмы, но… рыжая, при всей своей спортивности, вряд ли смогла бы дотащить хоть и не толстого, но достаточно тяжелого Дениса до квартиры, затащить в ванную, раздеть, уложить в ванну, причем так, чтобы не разбить ему при этом голову, или еще какой-нибудь жизненно важный орган. Скорее всего, она привлекла помощь — отказать ей в чем-либо мужчина с нормальной сексуальной ориентацией не мог, но это означало, что посторонние могли видеть шкиру и пояс и это было плохо. А еще плохо было из-за редкостной вони.

Впрочем, и рассекреченные перед посторонними шкира и пояс, и вонь, все это, по большому счету — и хрен-то с ним, потому что было главное, перевешивающее все остальное — боли не было! Вместо нее было ощущение, что сил нет даже для того, чтобы поднять голову, но, повторимся — боль ушла! Вместо нее пришло ощущение счастья. Ну, это-то, как раз понятно — для того, чтобы по-настоящему оценить, что имеешь, надо это потерять. Особенно, что касается здоровья. Однако, как известно, счастье долгим не бывает — вонище, царящее в ванной, быстро избавило старшего помощника от эйфории.

Видимо, его шевеления не остались тайной для спасателя, потому что дверь в ванную немного приоткрылась и в проеме показалось лицо Юльки, которая сразу же наморщила носик.

— Жив… — констатировала она.

— Не дождетесь, — проворчал Денис, пытаясь скрыть определенную неловкость за свой внешний вид. Лежать голым, в луже дерьма, перед красивой девушкой — это знаете ли… не в мужском стриптизе участвовать, хотя казалось бы — и там и там приходится работать голышом, но, согласитесь — определенная разница есть.

— Ну, раз грубишь — значит точно жив, — сделала безошибочный вывод ведьма. — Отмывайся. — Она сделал крохотную паузу: — Вонючка! — потом ехидно улыбнулась и добавила: — Был бы шланг — я бы тебе помогла. А так — извини! Как-нибудь сам.

Дождавшись, когда ведьма закроет дверь, старший помощник, кряхтя, как старый дед, восстал из мертвых и приступил к клининговым операциям — сначала смыл все дерьмо из ванны, потом почистил ее, а потом взялся с тем же рвением за себя. Через полчаса Денис, чистый, как палуба адмиральского катера, надраенная перед визитом Верховного Главнокомандующего, вышел из ванной, невозмутимо продефилировал голым перед, столь же невозмутимой рыжей и скрылся в своей комнате, из которой появился через минуту, одетый уже по-человечески.

Он подсел к столу, за которым Юлька неторопливо потягивала кофеек, единственно для того, чтобы пообщаться, потому что после той прочистки организма со всех сторон, которую он пережил, есть не хотелось совершенно, но внезапно — щелчком, почувствовал зверский голод. Такой голод, что даже руки затряслись. Вопрос надо было решать немедленно, поскольку избежав смерти от самопроизвольной инициации Дара, было бы обидно умереть теперь уже от голода. Вопрос надо было решать, но как? — сил, чтобы что-нибудь приготовить, не было от слова вообще. Поэтому, справедливо рассудив, что в таком состоянии он скорее себе пальцы отобьет, чем отбивную, старший помощник решил обратиться за помощью к ведьме.