Толстолоб (ЛП) - Ли Эдвард - Страница 33

- Что за... хрень? - снова ругнулся Александер, уставившись на нелепость, которую уже заметила Джеррика.

- Похоже... - начала, было, она, но ее недоумение помешало ей договорить.

Новая часть стены выглядела так, будто...

Это самое странное, - подумала Джеррика.

... будто по ней били каким-то инструментом.

Словно кто-то пытался сломать ее.

ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ 1

Кладбище, - подумала Чэрити. Ну, конечно...

Дневная жара быстро выжигала утреннюю дымку. Но в рассеянной тени леса оставалось прохладно. Извилистые дорожки вели через заросли ежевики. Тетушка Энни сейчас уже успокоилась, будто охапки цветов у нее в руках давали ей утешение. Но Чэрити чувствовала себя ужасно, узнав, наконец, про тот тяжкий груз, который эта пожилая женщина несла все эти годы. Конечно, в ее прежней бедности не было ее вины, как и в том, что компенсация за добычу газа пришла так поздно. Чэрити пыталась представить себе, каково было для ее тетушки пробиваться вперед сквозь все невзгоды и несчастья....

- Вот и пришли, - сказала Энни, когда солнце вытеснило тень. Дорожка закончилась, приведя их к длиной открытой лощине. По обе стороны от нее с удивительной симметрией росли вздымающиеся ввысь деревья. Густая, высокая трава образовывала ковер, усеянный простыми, высеченными из камня надгробиями.

- Это семейное кладбище, - сказала Энни. Казалось, она смотрела на него с трепетом, будто напоминая себе, что когда-нибудь тоже будет похоронена здесь.

- Очень красиво, - сказала Чэрити. - Выглядит намного честнее, чем обычные кладбища, и намного реальнее.

Но Тетушка Энни будто не слышала ее, полностью поглощенная своими сокровенными мыслями. Чэрити смотрела на залитую солнцем долину. Своей продолговатой формой она напоминала гроб. Подходящая ассоциация, - подумала она. Пчелы гудели, перелетая с одного цветка на другой и собирая пыльцу. С высоких карий за ними наблюдали маленькие птички. Восхитительный запах жимолости и орешника вызывал у Чэрити легкое чувство эйфории. Но в конечном итоге этот поток предварительных ощущений растворился. Она привела меня сюда по какой-то причине, - вспомнила Чэрити. А это могло означать лишь одно:

Она привела меня сюда, чтобы показать какую-то особенную могилу...

И Чэрити догадывалась, чью.

- Я никогда не показывала тебе могилу твоей матери, Чэрити, - сказала пожилая женщина. - И никогда не посвящала тебя в детали. Ты была слишком мала, по крайней мере, так я считала.

- Понимаю, Тетушка Энни.

- Но теперь пришло время тебе увидеть и все узнать.

Чэрити последовала за хрупкой фигуркой пожилой женщины прямо под палящее солнце. Высокая трава колыхалась вокруг, цветочный аромат усиливался. По всему периметру кладбища она видела дикие розы, стебли люпина, подсолнухи с огромными поникшими головами. Ноги Чэрити шли по тропе, протоптанной ежедневными походами сюда ее тетушки. Было видно, как она петляет вокруг простых камней. И только потом до Чэрити дошло, сколько времени отнимала эта маленькая прогулка - до пансиона было, наверное, добрые две мили. Не удивительно, что тетушка так хорошо выглядит для своего возраста! Проделывая такой путь на ежедневной основе, кто угодно будет поддерживать себя в форме.

Энни остановилась возле бледного гранитного камня. Надпись, очевидно вырезанная вручную, гласила: СИССИ.

И больше ничего.

У подножия лежал высохший букет желтых эхинацей и мадий. Вчерашние приношения, - предположила Чэрити.

- Это могила твоей матери, милая, - наконец, произнесла Энни. - Моей сестры.

Чэрити уже знала основные детали. Ее мать покончила с собой вскоре после ее рождения, а потом ее муж - отец Чэрити - погиб при взрыве на шахте. Чэрити никогда не видела фотографии матери. Тогда в этих краях все были слишком бедными, чтобы позволить себе фотокамеру.

Тетушка Энни с трудом сдерживала слезы.

- Просто мне очень жаль, Чэрити, что все сложилось не так, как должно было, - всхлипнула она. - Надеюсь, что ты это понимаешь. И надеюсь, что Сисси это понимает.

- Конечно, она понимает, Тетушка Энни, - утешающе сказала Чэрити. - Ты сделала все возможное, чтобы вырастить меня. И в том, что власти штата забрали меня, нет твоей вины.

Но Чэрити не знала, чем еще ее утешить. Это было трудно. Я стою перед могилой моей матери, - сказала она себе. Это было странное ощущение.

Энни подняла старые высохшие цветы и заменила их на новые. Но вторую охапку оставила в руках.

- Она была чудесным человеком, твоя мать, - сказала Энни. - Хорошей женщиной и хорошей матерью. Но она просто позволила плохим вещам случиться с ней...

С грустью в голосе, Чэрити задала вопрос, который мучил ее.

- Как... как она покончила с собой?

Энни моргнула и посмотрела на скудно помеченную могилу.

- Сейчас я не могу говорить об этом, милая. Но я понимаю, что ты имеешь право знать о своей маме. И я расскажу тебе об этом позже, когда вернемся в дом.

- Хорошо, Тетушка Энни.

Но женщина выглядела подавленной, она походила на стройную, величественную лозу, изнуренную палящим солнцем.

- Чэрити, если не возражаешь, можешь взять эти старые цветы и подождать меня возле дорожки. Я буду через минуту.

- Конечно, Тетушка Энни, - согласилась Чэрити, забирая высохший вчерашний букет.

- Здесь есть... еще одна могила, которую мне нужно навестить, - сказала пожилая женщина.

Чэрити сделала, как ее просили, тайно радуясь тому, что ей удалось уйти из-под палящего солнца. С дорожки тетю было видно уже плохо, лишь смутную фигуру в волнистом платье, двигающуюся по рядам. Затем она остановилась, и, казалось, с еще более глубокой печалью посмотрела вниз.

Она стояла перед еще одной могилой и рыдала.

Чья это... могила? Чэрити изнывала в догадках.

Неужели у Энни были здесь еще родственники? Ну, конечно, были. Она же сказала, что это - семейное кладбище. Но вопрос изводил Чэрити, словно зуд от расчесанных комариных укусов. Чья же это могила? - гадала она. Чья?

Она моргнула и посмотрела на жгучее солнце. Этот вопрос не шел у нее из головы.

2

- Так что же вы думаете? - спросила Джеррика. В открытые окна "Мерседеса" дул ветер. - Разве не находите это странным?

- Все это место странное, - ответил отец Александер. - Мой босс странный. Вся Католическая Церковь странная.

Он избегал прямого ответа на вопрос. В этом, как она уже выяснила, он очень преуспел.

- Бросьте, святой отец! Замуровывать административный офис это одно. Но ту комнату в подвале?

- Мы даже не знаем, что там находится комната, - напомнил он ей. Он пытался пробить стену в подвале кувалдой, как он это сделал наверху. Но ему это не удалось. Он сказал, что кто бы ни клал эти кирпичи, это была вовсе не та бригада, которая схалтурила в административном офисе.

Он лишь слегка сколол поверхность новых кирпичей.

- А что еще более странное, это фотокопии планов, - добавила она. - Что там сказано про подвал? Что он не предусмотрен?

- Не вырыт, - поправил он. - И не спорю с вами. Думаете, мой гребаный начальник дал мне обновленные планы? Согласно этим, там даже нет подвала. Что это за херня?

Джеррика снова почувствовала странное возбуждение в присутствии этого священника-сквернослова. Непривычно было слышать такие вещи из уст духовного лица.

В долину опускался вечер, начинаясь с такой же зарницы, что и вчера. День был долгим, но Джеррика ни разу не пожалела, что попросилась в аббатство со священником.

Они наткнулись еще на несколько странностей. Наверху, в конце длинного зала они осмотрели спальные помещения монахинь, обустроенных почти, как казарма. В каждом помещении была койка, настенный шкаф и прикроватная металлическая тумбочка. Койки стояли без постельных принадлежностей, что было логично, но настенные шкафы и тумбочки, хоть и были покрыты пылью, до сих пор содержали немногочисленные личные вещи: письма, письменные принадлежности, четки, заводные будильники. А еще больше личных вещей было обнаружено в тумбочках в помещении, похожем на стационар, где содержались больные священники. Да, это было странно, и Джеррика сразу почувствовала, что эти детали беспокоят священника.