Толстолоб (ЛП) - Ли Эдвард - Страница 18

- Почему-то я знал, что ты так скажешь, - Затем он взял плоскогубцы, поднес к ее спине и ухватил ими кусок кожи. С силой сжал их, повернув при этом.

Девка пронзительно завизжала, отчего у Дикки волосы встали дыбом.

- Жри это дерьмо!

- Ннннннннет! Вы меня не заставите!

- Конечно, заставлю, сладкая. Затем плоскогубцы впились ей в заднюю часть бедра, и девка закричала еще громче.

- Не будешь есть, да? - В лунном свете глаза у Тритта Боллза были какими-то дьявольскими, волосы свисали на лицо, как у некого адского деревенщины. Затем он схватил плоскогубцами половые губы девки и сжал на этот раз по-настоящему сильно. И на этот раз девка заорала:

- Ладно, ладно, я сделаю это!

И она действительно это сделала. Опустил голову и начала есть собственное дерьмо.

- Ну вот. Зуб даю, вкусно, да, шлюха? Жри и глотай. Такая работящая девка как ты заслуживает хорошей порции горячей жрачки.

Кашляя и давясь, бедная девка все съела. Дерьма было не так много, но она слизала с земли все до последней капли. Поэтому Боллз усмехнулся и сказал:

- Дикки, хавки конечно было маловато, а для такой растущей девки, как она, необходимо правильное питание, при ее ежедневном жестком трахе и членососании. Иди сюда и спускай штаны. Навали-ка кучку для нашей маленькой красотки!

Дикки застонал себе под нос.

- О, кончай, Боллз, я не хочу...

Лицо у Боллза вспыхнуло от злости.

- Да что с тобой не так в последнее время, Дикки! Ты превращаешься в какого-то размазню!

- О... - Дикки ухмыльнулся, подошел, шаркая ногами, и спустил с себя джинсы и трусы. Присел, потужился, сперва выпустил газы, а затем выдавил из себя парочку огромных "колбасин".

- Ну, вот, сладкая, - объявил Боллз, силком опуская ей голову. - Вот это я называю хавка!

Лицо у нее было бледным, как у привидения, бедная шлюшка разинула рот и снова начала есть. Ее собственные какашки были ничем по сравнению с огромными "колбасинами" Дикки! От них поднимался пар, и она, кусок за куском, постепенно съела их.

- Сейчас лучше? - поинтересовался Боллз. - Зуб даю, это твоя первая нормальная хавка за последнее время. Но теперь, когда ты набила пузо, думаю, ты не прочь запить всю эту вкуснятину, что скажешь?

Боллз перевернул ее на спину и встал рядом. Голова у нее завалилась набок, рот раскрылся, обнажив коричневые зубы. Затем Боллз откинулся назад, зловеще ухмыляясь, и выпустил длинную струю мочи в ее разинутый рот.

- Да, сладкая. Нет ничего лучше прохладного напитка в жаркую ночь, а?

Господи, - подумал Дикки. Нам нужно валить отсюда.

- Давай, Боллз. Двигаем. Кончай ее и сматываем удочки.

Боллз натянул штаны и как-то странно посмотрел на Дикки.

- Ты о чем это, мальчик? За кого ты меня принимаешь? Думаешь, я оставлю даму здесь, в лесу, совсем одну? Ни за что. Мы как минимум вывезем ее на дорогу, а?

Дикки не понимал, что Боллз имеет в виду, пока не увидел, что он сделал потом. Боллз схватил девку за ее длинные волосы и подтащил к заднему бамперу "Эль Камино". Поскольку девкины волосы, как утверждалось ранее, были очень длинными - как минимум, три фута, Боллз привязал эти волосы к сцепному устройству, потом закрепил вокруг узла большой хомут и как следует затянул.

А затем они...

- Да, мальчик, - воскликнул Боллз. - Сегодня мы развлечемся по-крупному!

Затем они отправились в долгую поездку.

3

Прежние опасения Чэрити - насчет похода в бар - быстро рассеялись под воздействием алкоголя. Ее мысли снова были заняты ею самой, как это часто бывало, ее недостатками и неудачами. Сидя рядом с Джеррикой, она чувствовала себя маленькой и ничтожной...

С наступлением вечера народу прибывало все больше и больше. "Перекресток" заполнялся местными деревенщинами. Громкими, грубыми и, конечно же, крепко пьющими. Но никто не приставал к ним, не домогался и не пытался "склеить". Время от времени мужчины поглядывали в их сторону, но Чэрити подозревала, что их оценивающие взгляды были нацелены больше на Джеррику, чем на нее. Музыкальный автомат продолжал играть, бильярдные шары катались, дротики дартс впивались в мишени, веселье и пьянка были в полном разгаре.

Тем временем настроение у Чэрити ухудшалось еще сильнее.

Она снова попыталась поддержать разговор - Джеррика ей очень нравилась, нравилось говорить с ней - но теперь, после пяти бутылок пива, она чувствовала себя похороненной своими размышлениями. Джеррика сделала очередной заказ, затем слегка подтолкнула ее локтем.

- Эй, ты чего такая мрачная?

- Хм? О, извини, - ответила Чэрити, уткнувшись подбородком в руку. - Просто думаю.

Но Джеррике даже не пришлось спрашивать. Неужели печаль Чэрити была настолько неприкрытой?

- Как я тебе уже сказала, не грузись. Потерпи. В конце концов, ты встретишь своего принца.

Чэрити кивнула, тщетно пытаясь скрыть свою грусть. Фраза "в конце концов" меня и беспокоит, - угрюмо подумала она.

Бармен принес еще два пива, затем забрал у Джеррики пепельницу, которая к тому времени, была уже забита окурками. Пока он вытряхивал ее, Джеррика наклонилась вперед и прищурилась.

- Что за черт...

- Что? - спросила Чэрити.

Палец Джеррики коснулся поверхности стойки, в том месте, где стояла пепельница.

- Что это?

Теперь и Чэрити прищурилась. Какая-то надпись, - поняла она. На лакированном дереве просматривались слова, несомненно, нацарапанные ножом.

- Не могу разобрать, - призналась Чэрити.

Джеррика всмотрелась сильнее.

- Написано "Здесь был Толстолоб". И это странно. Похожая надпись есть в туалет, на двери кабинки. Кто такой "Толстолоб"?

Толстолоб? Глаза у Чэрити сузились, и в голове у нее возникло какое-то смутное воспоминание. Далекое, будто до него был миллион миль.

- Кажется, это местная легенда.

- Типа "Здесь был Килрой"?

- Нет, это что-то вроде местной страшилки. Помню, в детстве я слышала какие-то истории.

Глаза у Джеррики внезапно вспыхнули энтузиазмом.

- Расскажи мне эти истории. Я использую их в моей статье.

Чэрити слабо пожала плечами, слегка одурманенная от пива и самоанализа.

- Я плохо уже помню, это было очень давно. Просто какая-то история про ребенка-монстра, живущего в лесу. У него была гигантская лысая голова и кривые зубы. И, предположительно, он ел людей. Просто история, которую родители рассказывают, чтобы напугать детей. Знаешь, типа "Веди себя хорошо, иначе Толстолоб заберет тебя". Со временем из этого получился провинциальный миф.

- Это не миф, девочка, скажу я тебе. - Бармен наклонился к ним, поставив на стойку пустую пепельницу.

- Да, ну? - произнесла Джеррика. - Расскажите нам про Толстолоба.

Старое лицо посуровело, один глаз прищурился.

- Это не очень красивая история. Может расстроить таких городских девушек, как вы.

Джеррика лукаво улыбнулась.

- А вы попробуйте.

Бармен сделал паузу, провел рукой по бакенбардам и начал рассказ:

- Это было давно, но знайте, он появился из леса. Никто не знал, кем были его родители, и никто не хотел знать. Потому что Толстолоб был самым уродливым ребенком, которого только можно себе представить. На самом деле, я лично видел его однажды.

Джеррика явно ловила кайф.

- Вы видели его? Вы видели Толстолоба?

- Именно, девочка, и лучше бы я не видел. Он был одет в старые лохмотья, и клянусь, его запах вы учуяли бы за сотню ярдов. Вы точно знали, когда он рядом, потому что лес затихал. Так или иначе, звали его Толстолоб, потому что у него была очень большая голова, вдвое больше нормальной, и на ней не было ни единого волоска, а его глаза - японский городовой! Глаза у Толстолоба были огромными, косыми, и очень близко расположенными друг к другу. Походили на пару сваренных в крутую яиц, вдавленных в лицо, только одно - большое, а другое - маленькое. А зубы? У него был полный рот зубов, похожих на собачьи. Я знаю, что это так, потому что, как я уже сказал, сам его видел. Видел, как он ел оленьи кишки на одном из соевых полей возле Люс-Крик.