Аромат счастья - де Рамон Натали - Страница 26

А в рассказе мсье Ордегри действовало именно кочевое, пусть даже по-своему утонченное племя, но никак не горожане! Я плохо представляю быт «античной» Америки, но, если рассуждать логично, там наверняка был не вождь, а какой-нибудь «мэр» или «губернатор», если не царь с министрами и советниками, и не единственный шаман, а достаточное количество жрецов в храмах. Потому-то Игнасио и заговорил о жрецах.

Скорее всего в памяти семьи нашего радушного хозяина причудливо перемешались события разных эпох. Вполне вероятно, что население целого города действительно страдало от какой-то болезни, завезенной белыми: дизентерии или холеры, раз уж так хорошо помогала спиртовая «дезинфекция». Если действительно существовал некий аптекарь с перегонным кубом.

Но реальнее, что город действительно вымер, здания и храмы постепенно поглощала буйная растительность. Потом в это место пришло какое-то дикое полуголое племя с вождем и шаманом, которых и потрясли способности кошки, если, конечно, кошка путешествовала с хозяевами, а не сама по себе.

Очень может быть, что вождь индейцев действительно был единственным, кто знал о некоем храме, дворце или просто об обычном доме, например о жилище ювелира, уцелевшем от древнего города, который в глазах кочевых и более первобытных людей казался чем-то сверхъестественным и сакральным.

Я потянулась к висевшей на стуле юбке. История историей, а моя физиология настойчиво заявляла о своих правах. Я постеснялась сказать об этом после ужина, чтобы Лауренсья снова не устроила сенсацию со всеобщим волнением и провожатыми.

Не расстегивая пуговиц, я через голову натягивала юбку и вдруг почувствовала в ее кармане что-то твердое. Подарок Мареги! Как же я забыла о нем?

Перед сном я задула лампу, но и лунного света оказалось вполне достаточно, чтобы разглядеть колечко в виде хорошенькой змейки. Очень мило и трогательно, спасибо, Алекс, подумала я, примерив кольцо, хотя лучше пока не носить его, чтобы завтра у Игнасио не возникло лишних вопросов. Я вложила змейку обратно в крошечный футлярчик, решив оставить подарок Алекса здесь, чтобы случайно не потерять по дороге, тихонько вышла из комнаты и чуть не вскрикнула от неожиданности.

Возле моей двери на полу стояла лампа, слабо освещая привалившегося могучей спиной к стене спящего Педро. Только бы не разбудить, подумала я, торопливо направляясь к лестнице. Старые деревянные ступени заскрипели. Гостиную заливал лунный свет. Мсье Ордегри сладко всхрапывал. Я осторожно открыла дверь на улицу.

— Я здесь, сеньорита, — басовито прошептал Педро за моей спиной. — Я провожу.

— Педро, пожалуйста, не надо. Правда. Мне неудобно. Ты выгуливаешь меня, как собаку.

— Я должен охранять сеньориту.

Он был неумолим. Я вздохнула, представив, как мы сейчас поплетемся вдоль дома, завернем за угол, потом начнутся всякие постройки, службы, сараи, и в тени одного из них это жуткое сооружение... Я же все равно не смогу войти в него, придется моститься рядом, практически на глазах у Педро.

— Педро, давай не пойдем так далеко, ты постоишь тут, а я... Ну... в общем, в кусты!

Не дожидаясь ответа «телохранителя», я, досадуя на несовершенство человеческого организма, побежала в пальмовую рощицу, которая росла за домом.

Луна светила бестактно ярко, я была как на ладони. Я забралась уже в самую чащу — похоже, рощица плавно переходила в лес. То злобно, то интимно перекликались ночные голоса, кто-то из обитателей джунглей иногда подвывал, кто-то пощелкивал, взвизгивал и посвистывал. Ладно, будем считать, что здесь достаточно уединенно.

А потом среди ночных звуков мне послышался неповторимый смех Лауренсьи. Или не смех, а плач с надрывными вскриками? Я невольно направилась в ту сторону, разгребая заросли руками, и вдруг в паре метров от себя в траве увидела голую спину Лауренсьи, которая то сгибалась, то разгибалась, и взлетавшую в такт гриву ее волос. По гибкой спине метались полосатые тени стрельчатых листьев, в лунном свете делая ее похожей на зебру. Вместе с этими тенями по спине Лауренсьи активно перемещались мужские руки. Я замерла, затаив дыхание, намереваясь как можно скорее и незаметнее убраться отсюда, но Лауренсья, откинувшись назад, произнесла:

— Ты самый классный! Я сразу поняла! Ты, ты, только ты! Я даже глазам не поверила, когда увидела тебя снова!

Мужчина что-то ответил, но я не расслышала, потому что в эту минуту пронзительно заверещали птицы. А его лицо скрывала от меня спина и волосы Лауренсьи. Мари, как тебе не стыдно? — отругала я себя за любопытство. Уходи сейчас же! Но Лауренсья заерзала и, восторженно охая, заговорила снова:

— Еще! Еще! Кроличек мой! Как мы классно провели эту дуру и ее хмыря! Ха, даже дед ничего не заметил!

Выходит, дура — это я? А кто же мой «хмырь»? Но что должен был заметить дед? И почему именно «кроличек»? В этот момент «кроличек» опять что-то произнес, но мерзкая птица словно ждала, чтобы заорать обязательно вместе с ним!

— Да ладно, кроличек! У-у-у! Класс! Не ревнуй! Ты же сам велел Биллу приглядывать за мной!

Мужчина хлопнул ее по ягодицам и что-то сказал, но опять, естественно, одновременно с птицей! Однако я и так больше не сомневалась, что с Лауренсьей был тот, кого Гарри представил ей в качестве охранника: она увидела его снова и провела «дуру»... Марега! Нет, он же подарил мне кольцо. Вряд ли для отвода глаз. И парни, по-моему, все-таки подчиняются Игна-сио, а не Мареге, хотя Педро странно называет своего хозяина маленьким доном Рикардо... Неужели это Игнасио?! «Кроличек» несчастный! А если действительно Марега? Почему он так нервничал за ужином и затевал ссору?.. Пусть я буду выглядеть последней стервой, но сейчас я все узнаю и покажу, кто тут дура!

Я набрала побольше воздуху и приготовилась тигром броситься на них, но тут сильная рука зажала мой рот и кто-то уже не особенно церемонно волок меня прочь от этого места.

— Мари, извини. Это я. Умоляю, тише! — наконец зашептал он, касаясь губами моего уха.

Я так обрадовалась, узнав голос, что даже лизнула языком его ладонь.

— Что ты делаешь? — Он растерянно остановился и убрал руку от моего лица.

Я повернула к нему голову. Его губы были совсем рядом.

— Я так рада, что это именно ты. Очень! — «Очень» получилось у меня не особенно внятно, потому что мы одновременно прикоснулись губами к губам, ощутив дыхание друг друга. И это было так хорошо, что я побоялась, что сейчас умру, потому что лучше не будет уже никогда...

Он отстранился. Я открыла глаза. Он внимательно смотрел мне в лицо. Потом мы оба опять одновременно потянулись друг к другу и закрыли глаза, снова погружаясь в волны поцелуя...

«Теперь я точно не смогу без тебя» — я не знала, я подумала или произнесла это вслух. Но в ответ он без сомнения прошептал мне именно эти слова, а луна деликатно занавесилась облачком. Сразу громче зашумел водопад, и голоса джунглей стали таинственнее и слышнее.

— Что же нам делать? — тихо спросила я.

Он опять поцеловал меня, а потом сказал:

— Вот, — и полез в карман.

Понимая ответственность момента, луна отодвинула облако и старательно осветила маленькую кругленькую коробочку на его ладони. Он раскрыл ее.

— Это тебе.

Из прорези внутри бархатного донышка выглядывало колечко — маленькая золотая змейка, точно такая же, какую подарил мне Марега.

— Спасибо, Игнасио. — Я надела кольцо на безымянный палец. Оно болталось, но на средний пришлось точно впору! — Очень красивое, откуда оно у тебя?

Неужели то же самое? Нет, глупости! Он не мог зайти в мою комнату и переложить змейку из квадратной коробочки в круглую! То кольцо я обязательно верну изменщику! Пусть подарит своей хамке!

— Я купил днем в Кайенне, но никак не мог выбрать момент, чтобы подарить тебе. Мы все время были не одни.

— Ты мог бы постучаться в мою комнату.

— А вдруг бы ты не так поняла и прогнала меня? Как бы мы потом могли общаться дальше? — Он держал меня за руки и смотрел в глаза.