Игра в «Потрошителя» - Альенде Исабель - Страница 79

— Они тебе что-то сказали?

— Кэрол сказала, что они идут в кино.

Полицейский спустился на второй этаж и показал рисунок целителям из Холистической клиники, которые все еще разговаривали в коридоре с Петрой; некоторые подтвердили, что и в самом деле видели эту женщину в компании Индианы. Юмико Сато добавила, что Кэрол Андеруотер больна раком, волосы у нее выпали от химиотерапии, поэтому она и носит на голове платок, как русская крестьянка.

Придя в кабинет, инспектор прикрепил набросок Матеуша Перейры к доске, висевшей на стене против его стола, там он расположил и другую информацию, которая могла бы помочь в поисках Волка и Индианы. Если все время держать это перед глазами, что-нибудь да придет в голову. Инспектор знал, поскольку это случалось с ним много раз, что избыток сведений и срочность задачи, необходимость решить проблему в короткий срок мешают ясно мыслить. В этом случае еще добавлялась тревога. Он сравнивал себя с хирургом, который вынужден делать сложную операцию любимому существу: от его сноровки зависела жизнь Индианы. И все же он полагался на свой охотничий инстинкт, ту часть мозга, которая позволяла обнаруживать скрытые следы, угадывать, какие шаги предпринял и какие предпримет обложенный зверь, делать неожиданные выводы, выходящие за пределы логики и почти всегда верные. Доска на стене помогала связать между собой разные стороны расследования, но главное, она пробуждала этот охотничий инстинкт.

С тех пор как дочь заговорила о серийном убийце, он несколько раз встречался с судебными психологами, изучал схожие случаи, произошедшие за последние двадцать лет, особенно в Калифорнии. Такой способ систематических убийств не был спонтанным, он соответствовал повторяющимся фантазиям, которые созревали годами, пока что-то не подталкивало преступника к действию. Некоторые намеревались покарать гомосексуалистов или проституток, других направляла расовая ненависть или какой-то другой тип фанатизма, но жертвы Волка были такими разными, что казалось, будто он выбирает их наугад. Инспектор задался вопросом: что за убеждения у Волка, кем он видит себя — жертвой или праведным судией? Все мы — герои нашей собственной истории. Что за история у Волка? Чтобы поймать его, инспектор должен был думать, как Волк, превратиться в Волка.

В полдень Петра Хорр объявила, что не было найдено ни единого указания на то, что Кэрол Андеруотер существует. На это имя не было выписано водительских прав, не был зарегистрирован автомобиль, не значилась никакая собственность, отсутствовали кредитные карточки, банковские счета, телефон, место работы; не была она зарегистрирована и как больная раком ни в одной больнице или клинике в районе залива Сан-Франциско и в ближайших окрестностях. Как она общалась с Индианой? Может быть, кто-то, имеющий доступ к ноутбуку, удалил ее имя из почты, так же как внедрил видеофильм с волком; а может, они договаривались по телефону. Мобильник Индианы не нашли, поэтому Боб Мартин немедленно запросил судебное постановление, согласно которому телефонная компания отследит звонки, отправленные с данного номера и поступившие на него; но это займет пару дней. А в настоящий момент Кэрол Андеруотер, которую многие видели в последние месяцы, была призраком.

_____

Никто не удосужился сообщить Селесте Роко о том, что Индиана исчезла. Лишь через несколько дней ей в совершенной истерике позвонила ее подруга Энкарнасьон Мартин, которая уже обратилась к святому Иуде Фаддею, чтобы тот нашел мать ее внучки. «Ты разве не видела Индиану по телевизору? Бедная моя Аманда! Ты представить себе не можешь, как это потрясло девочку! Она почти помешалась, думает, будто маму унес человек-волк», — рассказывала Энкарнасьон.

Селеста, которая пару недель назад видела по телевизору фотографию Райана Миллера, явилась в убойный отдел, имея твердое намерение переговорить с главным инспектором, и когда Петра Хорр попыталась этому помешать, буквально впечатала ее в стену. Петра относилась к астрологии с огромным почтением, поэтому не стала прибегать к боевым искусствам, чтобы остановить непрошеную гостью. Роко ворвалась в кабинет Боба Мартина и сунула ему в нос папку с двумя только что составленными гороскопами и их сравнительным анализом. Она заявила, что за долгие годы изучения планет и человеческой психологии по методу Карла Густава Юнга ей никогда не доводилось видеть двоих людей, более подходящих друг другу по психологическим характеристикам, чем Индиана Джексон и Райан Миллер. В прошлых жизнях они были вместе. Что далеко ходить: в жизни предыдущей они были матерью и сыном, им суждено встречаться и расставаться, пока они не смогут разрешить свой духовный и психологический конфликт. В теперешнем воплощении у них есть настоящий шанс разорвать этот порочный круг.

— Неужели? — ответил полицейский, возмущенный таким вторжением.

— Именно так. Предупреждаю, Боб: если Индиана и Райан бежали вместе, как это, по всей видимости, и произошло, поскольку о том гласит расположение планет, а ты попытаешься разлучить их, это сильно загрязнит твою карму.

— Пусть она провалится, моя карма! Я стараюсь делать свою работу, а ты пристаешь ко мне с разными глупостями. Индиана не сбежала с Миллером, ее похитил Волк! — заорал Боб Мартин вне себя.

В первый раз за многие годы Селеста Роко, ошеломленная, не нашлась с ответом. Придя в себя, она положила гороскопы обратно в папку, взяла сумочку из крокодиловой кожи и попятилась к двери, чуть пошатываясь на высоких каблуках.

— Ты, случайно, не знаешь, к какому знаку относится этот человек-волк? — робко осведомилась она, держась за ручку двери.

Открой глаза, Инди, и слушай меня внимательно. Посмотри, это водительские права 1985 года, а в них — единственная мамина фотография; если были еще какие-то, она их уничтожила; она очень ревниво относилась к своей частной жизни. До возраста лет и меня не фотографировали. Фотография скверная, на водительских правах все кажутся какими-то монстрами, мама здесь толстая и растрепанная, она была совсем не такой. Несколько лишних килограммов, это да, но на сумасшедшую она вовсе не походила и выглядела безупречно, причесывалась волосок к волоску, настоящая мания, к тому же и работа этого требовала. Привычки, внушенные ею, направляют всю мою жизнь: чистота, движение, здоровая пища, ни сигарет, ни алкоголя. В детстве мне нельзя было заниматься спортом, как другим детям, приходилось сидеть дома, но мама показала мне, насколько полезна гимнастика, и я до сих пор, встав с постели, делаю упражнения. Скоро и тебе, Индиана, придется делать зарядку, тебе нужно двигаться, но подождем, пока прекратится кровотечение и ты сможешь держаться на ногах.

У меня была лучшая на свете мать, полностью посвятившая себя мне: она меня обожала, заботилась обо мне, защищала меня. Что стало бы со мной без этой святой женщины? Она была для меня и матерью, и отцом. Вечером, поужинав и проверив у меня уроки, она мне читала сказку, мы молились, потом она укладывала меня в постель, целовала в лоб и говорила, какая я красивая, хорошая девочка. Утром, перед тем как идти на работу, давала задание на день, показывала, что нужно выучить, обнимала меня на прощание, крепко-крепко, будто боялась, что мы не увидимся больше, и, если мне удавалось не расплакаться, давала карамельку. «Я скоро вернусь, любовь моя, веди себя хорошо, никому не открывай дверь, не подходи к телефону и не шуми, соседи уже начинают шептаться, у людей, знаешь ли, злые языки». Эти меры предосторожности предпринимались для моего же блага, снаружи подстерегали бесчисленные опасности, преступления, насилие, несчастные случаи, микробы, верить никому нельзя — так мама учила меня. День тянулся медленно. Не помню, как проходило время в мои первые годы, кажется, она сажала меня в манеж или привязывала веревкой за пояс к ножке стола, как собачку, чтобы со мной не случилось ничего худого, и оставляла игрушки и еду, так чтобы можно было дотянуться; но с первыми проблесками разума это уже было не обязательно, я научилась развлекать себя сама. Когда она уходила, я убиралась в квартире и стирала белье, но еду не готовила: мама боялась, что я порежусь или обожгусь. Еще смотрела телевизор и играла, но прежде всего делала уроки. Я училась дома, мама была хорошей учительницей, я быстро усваивала и, когда в конце концов пошла в школу, была более подготовленной, чем другие дети. Но это случилось позднее.