Десятая жизнь (СИ) - Матлак Ирина - Страница 11

На этот раз Федя покачал головой отрицательно:

— Фотоаппараты и некоторые другие приборы к нам из другой грани попадают. Раз в пару лет граница между реальностями истончается и на один день можно переместиться туда и обратно. Вот у нас некоторые и перемещаются, а потом тащат с той стороны всякие штуковины. Только не все у нас приживаются. А элерич… эклерич… в общем, искусственный свет нам обеспечивает магия. Часто покупать ее, конечно, тоже недешево выходит, поэтому простой люд чаще свечами да керосиновыми лампами обходится.

Ого! Получается, у них здесь магия — это товар?

Как же все-таки жаль моего родненького Canona! Если фотоаппараты здесь такая большая редкость, на нем можно было бы неплохо заработать…

Погрузившись в свои мысли, я уже не замечала ничего вокруг, и из раздумий меня вывел голос Феди:

— Вот и пришли.

Да-а, не так я себе представляла сгоревший дом, совсем не так…

В одной из прошлых жизней я явно не бедствовала, потому что дом, несмотря ни на что, выглядел внушительно. Двухэтажный, сложенный из серого камня, с добротным крыльцом, не развалившимся за столько лет, и прилегающим к нему немаленьким, заросшим высокой травой и сорняками участком. Ведущая к крыльцу дорожка и та заросла. Мастерская с улицы не просматривалась — видимо, находилась на заднем дворе.

Замерев у поскрипывающей на ветру калитки, я смотрела на свое жилище и силилась что-нибудь вспомнить. Ну должна же я почувствовать хоть что-то, оказавшись в том месте, где прожила не один десяток лет? Но ничего, вот совсем-совсем ничегошеньки не казалось знакомым. Никаких ностальгических чувств и даже захудалого дежавю.

— Ну, я пойду, госпожа Акир… Маргарита.

Отпускать от себя ценный источник информации, безропотно и подробно отвечающий на все вопросы, мне очень не хотелось. Поэтому я попросила Федю ненадолго задержаться, и это «ненадолго» вылилось в добрый час.

Сперва я осмотрела дом. Если снаружи он казался вполне себе ничего, то внутри все обстояло куда печальней. Вместо мебели — мусор, стены, потолок и пол черные, как мои волосы, еще и запах противный — пыли, плесени и горького пепла, чей душок намертво въелся в эти стены. Подниматься на второй этаж по наполовину разрушенной лестнице я не рискнула.

Вердикт, который я вынесла: дом для жилья непригоден. Но может стать пригоден, если вложить в него немаленькую такую сумму, которой у меня нет. Да что там, у меня сейчас и на сомнительные беляши, от которых я всегда воротила нос, денег нет…

Пройти к мастерской оказалось не так-то просто. Пробираясь сквозь разросшиеся и достающие до колен сорняки, я больше всего боялась наступить на какую-нибудь змеюку и нацеплять клещей… брр, гадость!

После увиденного в доме я ожидала, что и мастерская будет выглядеть ненамного лучше, но меня ожидал приятный сюрприз. Она располагалась в небольшом одноэтажном деревянном строении. И, в отличие от дома, здесь все оказалось с точностью до наоборот: снаружи стены и крыша «подкопченные», а внутри — чистые, не считая толстого слоя пыли. Скромных габаритов прихожая вела в комнату, где имелось два заросших паутиной окна. А из нее, в свою очередь, можно было попасть в еще одну комнату, чуть большего размера. О том, что находилось здесь раньше, можно было только гадать. Но я предположила, что первая служила чем-то вроде гостиной, а вторая — непосредственно мастерской. Мебель, разумеется, отсутствовала, но я была рада уже тому, что после уборки этот своеобразный домишко вполне сгодится для ночлега.

Ура! Я теперь не бомж! Без гроша в кармане, но все-таки с определенным местом жительства!

Еще на улице я заметила один любопытный факт. Домов на этой улочке было немало, но вокруг моего жилища образовалась этакая зона отчуждения. Соседние здания явно были нежилыми. Наверное, никто не хотел жить рядом с погорелым домом, некогда принадлежащим одной из ликоев, которую к тому же считали убийцей. А может, у меня и при жизни соседей не было…

— На поздравления с новосельем рассчитывать не приходится, — обронила я вслух. — Слышь, Федька, а в городе работу какую-нибудь найти можно?

Он воззрился на меня в молчаливом изумлении.

— Может, вам в конторе работник пригодится? Хоть уборщица какая…

К молчаливому изумлению добавился такой же молчаливый ужас.

Нет, так дальше определенно нельзя.

— Феорд, — мягко обратилась к нему полным именем. — Ты же добрый парень, я вижу. Вот сколько тебе? Лет шестнадцать?

Ошарашенный моим тоном, он медленно кивнул.

— Вот, ты уже взрослый человек. Работаешь на страже порядка, а значит, защищаешь горожан. Я теперь тоже житель Морегорья. И у меня сейчас нет ничего, кроме вот этого самого дома и вещей, что на мне надеты. Но что еще хуже, мне совершенно некому доверять и не на кого положиться. Вообще-то я привыкла справляться со всем сама, но сейчас меня ждут настоящие трудности. И я была бы очень рада, если хотя бы кто-нибудь в этом городе отнесся ко мне с пониманием. Наверное, в прошлых жизнях я заслужила то отношение, которое сейчас на себе испытываю. Но теперь я — совершенно другой челове… другая ликой. Я не собираюсь причинять никому зла. Поэтому, пожалуйста, не нужно от меня шарахаться.

По мере моей речи Федя округлял глаза все больше и больше, а в конце я добила его вопросом:

— Так вот, раз ты по долгу службы заботишься о жителях Морегорья, не желаешь немного помочь и мне?

С такой стороны мою ситуацию Федя явно не рассматривал. А я — да, немножко схитрила, немножко сыграла на его чувстве долга, подведя к нужным мне выводам. Но в целом говорила от сердца и чистую правду, да и выживать ведь как-то надо.

И в дополнение, как прохладную мороженку в жаркий день, добавила:

— Я в долгу не останусь. Когда придет время, обязательно вспомню, кто мне помог.

В своих предположениях, что этот парнишка до предела совестливый, ответственный и, чего уж там, сострадательный, я не ошиблась. Он не проникся ко мне мгновенной симпатией и сочувствием, но по его изменившемуся взгляду я поняла, что лед тронулся.

— Чем я могу помочь? — собравшись с духом, спросил он.

Скорее всего, в большей степени им сейчас двигало упомянутое мною чувство долга, потому что ретироваться он по-прежнему был явно не прочь. Судя по виду, ожидал, что сейчас с него потребуют как минимум туго набитый кошелек. Но я хоть временами и наглая, но все же не настолько. Начинать нужно с малого.

— Тряпкой, шваброй и ведром, Федя. — Я мило улыбнулась и, обведя широким жестом комнату, добавила: — Нужно здесь прибрать.

Тряпка, швабра и ведро были мне предоставлены примерно через полчаса. Федя жил неподалеку, и на то, чтобы смотаться домой и обратно, много времени не ушло. Кроме того, он, не иначе как по доброте душевной, притащил мне внушительного размера сверток, который оказался толстым одеялом. Благодарности моей не было границ, но, к сожалению, пока я могла выразить ее только на словах.

Велико было желание поэксплуатировать Федю еще немного, но я понимала, что и без того слишком его задержала. Поэтому отпустила, взяв обещание, что он еще заглянет ко мне после работы. Бедняга, кажется, понял, что попал, но возражать не пытался.

После его ухода я принялась за дело.

Мама дорогая, сколько же здесь было пылищи и мелкого мусора!

Используя швабру вместо веника, сперва подмела — непрестанно чихая и шарахаясь от полчищ откормленных пауков. Арахнофобией не страдаю, но и большой любви к восьмилапым никогда не испытывала. Так что выселяла их без зазрения совести, а заодно и разрушала их сплетенные по углам «дома».

Когда дело дошло до влажной уборки, встал вопрос, где брать воду. На кухне в доме я видела кран, но на то, что из него польется вода, рассчитывать не приходилось. Еще раз обойдя участок, я обнаружила на заднем дворе неподалеку колодец, теряющийся в зарослях. Неудивительно, что сразу его не заметила! Не участок, а непроходимые джунгли!

Из колодца ощутимо тянуло тиной, но самое главное — вода в нем была. Пока я, приспособив ведро, ее доставала, сетовала на то, что не попросила Федю раздобыть мне хоть какую-нибудь обувь. Ноги саднили ужасно!