Сны голубого цвета (СИ) - Арсе Доминика - Страница 28

До самого вечера сидела, как на иголках, страшась даже заглянуть в соцсети. Уверена, что фотографии и видео ролики с моей физиономией разлетелись по сети на ура.

Впервые за всю свою жизнь я искренне пожелала, чтобы кому — то действительно стало плохо. Мне хотелось придушить Веронику. В мыслях я вершила свои коварные планы, как подкараулю, как изобью или спалю волосы, и будь что будет. Бессильная ярость. Ведь я ничего такого делать не буду. Да даже потому, что не могу подвергать свою маму таким стрессам. К списку моих заслуг прибавиться еще и «уголовница».

Горькая мысль приходила порой, поддавливая на слезы. Обижают потому, что меня некому защитить. Они знают, что я без папы.

Погружение случилось следующим утром. С трудом и на грани провала. Буквально со скрипом сумела выстроить кабинет психолога, втянувшись в шаткие грезы. Несмотря на то, что была там не часто, именно приемная психолога врезалась в мою память так ярко. Быть может все дело в случившемся стрессе. Ушла бы от Елены Викторовны минут на десять раньше, все могло бы повернуться иначе.

Не было в планах, но вспомнился наш разговор. Создав письменный стол, я представила на нем и сумку, что стала быстро приобретать объемную форму. Тут же полезла вовнутрь и достала листочек, сложенный в четыре раза.

Развернув его, естественно ничего не обнаружила. Но на стене у женщины было зеркало, я помнила об этом и развернулась к нему. Зеркало будто уже висело, еще до того, как решила его здесь создать. Пустая, ничего не отражающая поверхность вскоре нехотя проявила меня, растрепанную и в ночной сорочке.

Захотелось видеть себя в более опрятном виде. И я представила стиль Елены Викторовны: блузка, рубашка, аккуратная стрижка и легкий макияж. Из зеркала на меня смотрела уже психолог собственной персоной. И это меня нисколько не смутило. Я сразу же поднесла записку в развернутом виде. Строки стали появляться!

«Внутренний мир человека складывается под влиянием внешнего, с чем не согласились бы мудрые глисты»

И подпись с датой. Забавно, но мне сейчас вовсе не до смеха.

Впервые подумала о том, что все это довольно странно, ибо текст не наоборот, а так, как и надо: слева — направо!

Из зеркала стал доноситься голос! Меня кто — то звал. Тревожно, настойчиво. Я даже учащенное биение сердца ощутила. Отнюдь не своего… Зеркало вдруг помутнело, замыливая прежний образ. С центра пошли разводы, словно на водной глади. Не успела и глазом моргнуть, зеркало растянулось до размера двери. И через него уже отчетливо был слышен голос Глории. Я шагнула.

Открыла глаза. И стала проявляться четкая картинка женщины, разгоняя дымку и растворяя бельмо. Из окна экипажа прямо ей в лицо бил голубоватый вечерний свет. Вот, блин. За две недели отвыкла уже от подобного.

— Какого лысого орка?! — Вскрикнула следователь, отпрыгивая и ударяясь о противоположную стенку экипажа.

— Здравствуйте, — выпалила я, несколько дезориентировано. — Э… долго я была в отключке?

Меня тут же одарили ошалелым взглядом накрашенных черными тенями глазищ.

— Ты кто вообще такая?! — Глория вжалась в угол кареты.

Экипаж никуда не ехал, покоился. И это настораживало, как и то, что женщина так реагирует.

— Эй? Олеся я, что с тобой? — Собравшись с мыслями, ответила.

— Олеся? — Глория стала щуриться, будто пытается рассмотреть букашку. — Вот ведьма — то, а.

Выдохнув с облегчением, она уселась нормально.

— Опять ты за свое, — укорила я. Хоть и состроила недовольство, видеть эту женщину была до безумия рада.

— Это я за свое?! — Взвинтилась Глория, придя в себя. — Ни одна магичка так образы не перекидывает, как ты. Что это за издевательства такие, Олеся? Меня — то пожалей, мне нервничать нельзя.

Эм… Через мгновение до меня дошло. Я сидела в одежде психолога! Вернее в такой же, какая была у Елены Викторовны в день нашей последней беседы! Белая блузка, синий пиджачок, узкая юбочка и… туфли! Вскинув руки, убедилась, что и прическа другая.

— Ты меня узнаешь? — Спохватилась я.

— С трудом, — бросила Глория с нотками обиды. — Забавляешься так?

Фух… я не Елена Викторовна, уже хорошо.

— Нет, это случайно вышло, — ответила виновато. — Прости, если напугала.

— Не то слово! — Возмутилась женщина. — Минута обморока и бац — вспышка. А передо мной сидит уже цаца в непонятной одежде. Это зов предков какой? Или амулет с перекидкой? Аль тебя кто со стороны обратил. Не герцогиня ли постаралась, карга старая?

— Плохо выгляжу? — Спросила с разочарованием.

— Да непонятно, — пожала плечами Глория и хлопнула по стенке кареты. Та тут же тронулась дальше. — Ладно, в дом полиции бы успеть до Виктора. Как бы не спугнул нашего свидетеля.

Напряжение между нами спало. Глория продолжала рассматривать, но уже с явным интересом, без тени недовольства.

В дом полиции примчались глубокой ночью. Монументальное трехэтажное здание, подсвеченное со всех сторон уличными фонарями, в центре Ривинеля меня впечатлило. И не потому, что оно выделялось среди других. Оно было довольно современное на вид, чем — то смахивающее на здания спецслужб на Лубянке. С ровной красноватой облицовкой и сдержанным декором.

Перед ним раскинулся дворик с кучей выстроенных в ряд полицейских карет. Судя по однообразному темному окрасу, это были именно служебные экипажи. Была и парочка не служебных, стоящих отдельно у самых ворот на въезд. Они — то и преградили нам путь дальше.

— Понаставили тут! — Рявкнула Глория, выпрыгивая из кареты.

— А вы чьих будете?! — Раздался голос у воротины, где объявился толстенький полицейский.

— Чьих?! — Возмутилась женщина и, поправив пояс со шпагой, продолжила горделиво: — Я уполномоченная ее величеством сыщик баронесса Глория Дульсинская из славного рода королевских воевод! А ты бездарь, новенький?

— Попрошу без оскорблений! — Возмутился усатенький мужчина. — Один уже такой ворвался. Вас тут, как мух на говно потянуло.

— Кто там еще?!

— Виктор какой-то, тоже ваш уполномоченный!

— Вот собака такая! — Прошипела Глория и поспешила ко входу.

Я неловко сошла со ступеньки, чуть ногу не подвернула на каблуке. Получив от полицейского недобро — подозрительный взгляд, посеменила за сыщиком. По дороге выловила еще несколько удивленных гримас со стороны полицейских, шествующих из здания. Такой неловкости, пребывая в деловой одежде, я еще не испытывала.

Несмотря на глубокую ночь в полицейском участке работа кипела. А точнее — внутри хаос и балаган. Холл перерастает в огромное помещение, где беспорядочно расставлена мебель, будто здесь собрались делать ремонт, но ничего еще не вынесли. Люди сидят на чем попало и занимаются непонятно чем. Гам стоит, как на вокзале. Да и ощущение это подкрепляется потолками как раз в три этажа. Люстр свисающих беспорядочно просто немерено, все на разных уровнях, где — то горит свет, где — то нет. Но в целом его хватает.

Встала на входе и рот разинула. Глории и след простыл, затерялась в бурной деятельности полицейского участка. Во всем этом балагане все же различила звук печатной механической машинки. О, неужели прогресс все же до этого дошел? Кажется, печатают очень медленно. И она в единственном экземпляре. Неужели осваивают экспериментальный образец? Было бы интересно взглянуть!

— Вы к кому, барышня? — Раздалось с ближайшего стола.

— Эм… — посмотрела на мужчину. Он на меня уже более внимательно.

— Иностранка? Если с жалобами, то с торца вход, где пристройка.

— Графиня Виноградова! — Окликнула Глория с другого конца зала. — Будь так любезна, тащи свою иностранную задницу сюда, и быстрее!

Я помчалась на зов, лавируя между столами, не редко запинаясь о мусорные корзины и стопки дел. Раздала извинения, но ничего так и не подняла.

Следователь встретила у входа в отдельный кабинет. Здесь, похоже, восседало начальство.

Войдя, я тут же приметила знакомое лицо с выпученными черными глазами и шляпой с высоким цилиндром. Сэр Виктор сидел в сторонке от основной толпы полицейских и задумчиво поглаживал усы, что были как у Мюнхгаузена.