Мальчик из Холмогор
(Повесть) - Гурьян Ольга Марковна - Страница 14

— Я у вас здесь ночевать буду, — сказал он. — Фаддей Петрович приказал, чтобы вам одному не боязно было.

Миша очень обрадовался, но сказал:

— Вот уж, стану я бояться! Небось не маленький!

Потом похвастал, что он уже много знает по-немецки.

— Это вы правильно делаете, что учитесь, — похвалил служитель, расстилая свой войлок на полу около Мишиной кровати. — Вот останетесь сиротой, заботиться о вас некому будет, ученье и пригодится.

Миша испуганно посмотрел на него.

— Почему сиротой?

— Да так, зря я сболтнул, — ответил служитель. — Мало ли что может случиться. А вы уж и встрепыхнулись! Ложитесь-ка лучше, спать пора.

Оба легли, но Миша, поворочавшись, спросил:

— Ты про Михайла Васильевича ничего не знаешь?

— Что же мне знать? Болеют они. А вы спите, не разговаривайте.

Второй день был ещё тоскливее, чем первый. Миша снова попробовал читать, но сегодня книжка его не радовала. Играть одному не хотелось, и, не зная, что ему с собой делать, он прямо после завтрака опять лёг на кровать. Долго лежал он, прислушиваясь, не придёт ли кто. Всё было тихо. Тогда, немножко всплакнув в подушку, он заснул.

Когда Миша проснулся, было совсем светло и он не мог понять, наступило уже завтра или ещё продолжается сегодня и долго или коротко он спал. Он вскочил и выбежал из комнаты. Везде было пусто. Он сбежал с лестницы и с облегчением увидел, что швейцар, как всегда, сидит у дверей. Миша кинулся к нему.

— Куда все ушли? — крикнул он. — Какой сегодня день?

Швейцар с недоумением посмотрел на него.

— Чего вы испугались? Второй день пасхи сегодня. Четвёртое апреля.

В это время подъехала карета, и из неё вышел Семён Кириллович. Он был без шляпы, бледен, с покрасневшими глазами.

Увидев Мишу, он хотел что-то сказать, протянул руку со скомканным платком и вдруг быстро прошёл мимо. Но Миша и без слов всё понял, ушёл к себе и горько заплакал.

Среди ночи он проснулся и шепнул:

— Михайло Васильевич!

«Как там мой племянник, велик ли вырос, понятлив ли?»

— Михайло Васильевич, я понятлив. Я очень буду стараться. Я буду хорошо учиться. Все силы на это положу.

«В дядюшку пошёл, в Михайла Васильевича».

— Михайло Васильевич, я все силы положу, пойду по вашему пути. Всему буду учиться — физике, математике, астрономии, кораблестроению. Учебники буду писать понятным языком. Геометрию, механику…

Он лежал, глядя открытыми глазами в темноту. Потом медленно, вполголоса заговорил, прислушиваясь к дивному звучанию слов: