Король шутов - де Нерваль Жерар - Страница 1

Жерар де Нерваль

Король шутов

I

СУД ЛЮБВИ.

Известно, что французские короли двух первых династий, Меровинги и Каролинги, никогда не жили в Париже: первые поселились в нем Капетинги. Они выбрали для себя здание, которое в настоящее время называется «Palais de Justice».

Известно также, что Карл V, из дома Валуа, ненавидел этот дворец, в котором, во время смут, организованных Марселем, старшиною (prevot) города Парижа королю пришлось перенести много оскорблений. Карл V, оставив этот дворец, переселился в загородный дом, построенный близ церкви «Saint-Pol», от которой он и получил свое название. Неподалеку оттуда, король выстроил крепость для хранения своих сокровищ. Это была Бастилия, обращенная в государственную тюрьму старшиною Гугом Обрио, который способствовал ее сооружению.

Отель «Saint-Pol», с прилегающими к нему обширными садами, окруженными стенами, мог, в случае надобности, выдержать осаду. Здесь то и происходили сцены, описываемые в этом этюде, который только потому не может быть назван романом, что все, рассказанное здесь, исторически верно.

В конце XIV века не было ни мощеных улиц, ни сточных труб, ни фонарей. Дома отличались полным отсутствием комфорта. У самых знатных людей вся мебель состояла из нескольких скамей для сиденья, да еще из особого рода сооружения, служившего шкафом, письменным столом и кроватью.

Отель «Saint-Pol» составлял исключение. Но и здесь лишь простая саржа голубого цвета украшала стены большой залы, где заседал Суд любви (La cour d'amour) под председательством Изабеллы Баварской и где собиралось порядочное число хорошеньких женщин, между которыми мелькали и мужчины, более или менее бородатые.

Среди этого благородного собрания, с каким то обезьяньим проворством, вертелась одна странная личность. Это был коренастый мужчина, не красивый и не безобразный. Из всех кто видел его или кому приходилось с ним разговаривать, никто не мог сказать: «у него такая-то наружность или такой-то голос», – до такой степени у этого человека ежеминутно менялись позы, жесты и голос. Эта странная личность был король шутов.

Посреди полукруга, на котором возвышался подиум, где сидела королева, стояла очень молоденькая девушка, хорошенькая и самого скромного вида. Самый простой простонародный костюм сидел на ней удивительно грациозно, а длинные, густые, черные как смоль волосы, перехваченные стальным обручем, обрамляли прелестное личико, горевшее румянцем стыдливости.

– Подойди, милая, и расскажи, в чем твоя жалоба, – обратилась к ней Изабелла Баварская, возле которой сидел ее царственный супруг, – говори, не бойся. Наш Суд любви рассудит твое дело по всей правде, если только, как мы надеемся, право на твоей стороне.

– Ах, госпожа королева, – ответила молодая девушка, опуская глаза, – мое сердце полно великой скорби и… великого стыда…

– Успокойся, – возразила Изабелла, – и прежде всего скажи нам: кто ты?

– Колина Демер, дочь цирюльника на рынке (des Halles).

– Сколько тебе лет?

– Шестнадцать.

– Хорошо; теперь говори, что привело тебя сюда?

– Я в течение шестнадцати лет всегда шла по прямому пути, – продолжала Колина, по-прежнему опустив глаза.

Король шутов отпустил какую-то шутку на ухо сиру Гюгу де Гизей относительно безгрешной жизни при кормилице и тем вызвал смех у дворянина.

– Сир Гюг, – строго крикнул Карл VI, – наш Суд любви есть суд серьезный, прошу не забывать об этом. Мы восстановили это древнее учреждение, чтобы положить предел распутству, которое, под видом любезности, грозит охватить все.

Потом, обратясь ко всей знати, король прибавил:

– Берегитесь, господа, постоянная любовь сделалась предметом насмешек: верность первых рыцарей считается делом вышедшим из моды… Но зато куда девались былая храбрость и честь? Где они?

Пока говорил Карл VI, мужчины хранили угрюмое молчание; но зато на устах дам мелькала улыбка одобрения.

– Колина Демер, – начала Изабелла, – продолжай свой рассказ.

– Я поступила, – продолжала Колина, – в услужение к герцогине Бурбонской. И вот один знатный господин, который часто бывал у герцогини, обратил взоры на меня…

– И заставил тебя свернуть с прямого пути, – перебил король.

– Да как же могла такая бедная, простая девушка, как я, устоять против обольщений…

– Договаривай! – повелительным тоном произнесла королева.

– Его высочества герцога Орлеанского…

– Орлеанского! – прошептала королева, вздрогнув.

– Моего брата! – вырвалось у короля со вздохом.

– Кто тебе внушил смелость выступать с обвинением против такой высокой особы? – вскричала королева, бросая на Колину взгляд полный ненависти.

– Бог свидетель, милостивая госпожа, что я справедливо обвиняю герцога!

– Где герцог? – спросила с живостью Изабелла у Гюга де Гизей.

– Его высочество на свадьбе у одного из своих офицеров.

– Жаль, что его здесь нет, чтобы опровергнуть наглую клевету этой девчонки…

– А может быть это и не удалось бы ему.

– Так, по-вашему, она правду говорит?

– Я думаю, ваше величество, – простите мою смелость, – что герцог легко мог забыться…

– А вы, сир Гюг, – прервала его королева, – забыли, что обязаны относиться к нему с уважением!

– Дорогая Изабелла, – вмешался король, – такие сильные выражения здесь совсем неуместны. Вспомни, для чего учрежден был Суд любви. Ведь для того, чтобы решать дела, подобные этому? При чем же тут высокое положение? Принц крови, равно как и простой буржуа, одинаково подлежат этому суду… Я вовсе не желаю, чтобы мой брат был осужден голословно. Отложим это дело до следующего заседания.

– Пусть будет по вашему желанию, – ответила Изабелла. – Но прежде, чем мы уйдем отсюда, я хочу предложить еще один вопрос истице. Не знаешь ли ты, милочка, – обратилась она с притворной кротостью к девушке, – ради чего герцог бросил тебя?

– Как не знать, милостивая королева, – отведала со вздохом Колина, – ради одной благородной девицы в Орлеане: ее зовут Мариета д'Энгиен. При этом имени, сир Гюг разразился безумным хохотом.

– Клянусь всеми единорогами моего герба! – вскричал он. – Вот так наделили сегодняшнего новобрачного!.. Ведь невеста то и есть Мариета д'Энгиен.

– С этой стороны все улажено, – сказал король. – Ты также получишь удовлетворение, моя милая, – прибавил он, обратясь к Колине, – если только окажется, что ты говоришь правду. Наш Суд любви установлен именно для подобных дел. Брат мой найдет для тебя мужа из среды служащих при нем воинов.

– Мужа, – перебил сир Гюг, – настолько же пригодного для роли Менелая, как и супруг Мариеты д'Энгиен… знаете, как в вашей пьесе «Разрушение Трои», – обратился он к королю шутов.

– А у супруга Мариеты д'Энгиен кстати и фигура как раз подходит к этой роли, – отрезал мэтр Гонен, король шутов:– волосы рыжие, плечи горбом. Он был бы бесподобен в роли святого Иосифа, в мистерии Зачатия, или же в одной из ролей тех шутовских представлений, которые я взял из «Двора чудес».

Королева, только одним ухом слушавшая весь этот разговор, вышла из раздумья, объявив, что закрывает заседание.

– Позвольте еще на минуточку, ваше величество, – сказал сир Гюг:– я хочу кое-что сказать.

– Говорите, – ответила Изабелла. – То, о чем я хочу просить ваше величество, – продолжал сир Гюг, – всецело находится в зависимости от прав и привилегий Суда любви. Чтобы убедиться в этом, стоить заглянуть в архивы провинциальных Судов любви – в Пюи, в Э, в Авиньоне, в Марселе, Тулузе… Эти суды присвоили себе право контроля в деле неправильных браков, каковы, например, если вдовец женится на вдове, старик на девственнице, или юноша на распутной женщине. Сегодняшняя свадьба как раз подходит к этим условиям…