Хранитель пограничной крепости (СИ) - Голотвина Ольга - Страница 49

– Это было выше по течению Бешеной, почти у самого Анмира. Женщина, между прочим, тоже о Бродячих Кустах прежде не слышала, но описывает их точно... ну, настолько точно, насколько можно ожидать от насмерть перепуганной бабы...

– Мельница еще, – подсказал Керумик. – На Кукушачьей речке.

– Да, верно. Мельник, двое подручных и трое приехавших с зерном крестьян... На силуранской стороне то же самое... – Эрвар виновато взглянул на дарнигара и хмыкнул. – Нам приходится шастать здесь и там: Врата не признают границ и королевских раздоров.

Харнат снисходительно кивнул. Он был человеком опытным и давно отучился видеть лазутчика в каждом человеке, часто бывающем на территории Силурана.

– Мы с Керумиком в этом году сквозь Врата больше не сунемся, – продолжал Эрвар. – Проходишь Порог – и сразу чувствуешь... – Охотник впервые запнулся, подбирая слова, – шкурой чувствуешь перемену... недобрую перемену... словно Подгорный Мир перекосился, накренился и готов выплеснуться людям на головы. Жаль, сейчас самая пора для охоты, но раз такое творится...

Он осекся, оглядел встревоженные лица сотрапезников, ухмыльнулся и ударил по столу ладонью:

– Будем отдыхать да товар сбывать! Эй, воины! Есть восемь игл Ежей-Визгунов! Уступлю по серебряной монете за иглу, чтоб до столицы не тащить!

Заинтересованное шушуканье сотников перекрыл рев дарнигара:

– Я беру! Все восемь!

Сотники сдержанно захихикали, но умолкли под свирепым взглядом Харната.

– А что за иглы-то? – поинтересовался Хранитель.

Харнат испугался, не оскорбил ли он своей несдержанностью высокородного господина, но Орешек махнул рукой. Дарнигар приободрился и объяснил, что из игл делают наконечники для стрел, тонких и легких, как на мелкую дичь. Такая стрела, чуть царапнув противника, надолго его парализует, очень удобно брать пленных и снимать часовых. Но главная ценность игл в другом. Сжечь иглу, пепел смешать с вином и выпить – на два-три звона станешь другим человеком. Быстрее соображаешь, быстрее двигаешься, силища прибавляется неимоверная. Перед боем – отличное дело.

– Правда, – добавил дарнигар, смущенно почесывая рыжую бороду, – после приходится спать почти сутки, так что «ведьмин пепел» – штука опасная. Я по молодости свалял дурака, перед первым своим боем хватил такого винца. Ну, чувствовал себя – словами не объяснишь... – Харнат сладко зажмурился и причмокнул, словно вспоминая любовное свидание. – Хоть под команду к Первому Королю меня ставь! Отбивали мы тогда у силуранцев Вайастур, Высокую Крепость, да не отбили. К противнику подошли свежие силы, смяли нас и обратили в бегство. Надо ноги уносить, а меня сон одолел. Так в придорожной канаве я дрыхнуть и устроился. Через меня наступающая силуранская армия перекатывается, а я свернулся, как ежик, да и сплю себе. Хорошо, за убитого меня приняли. А то бы клеймо на спину – и это самое... в пользу казны... Говорю же – совсем молодой был, не успел скопить деньжат, чтобы в случае плена откупиться.

Сотники с уважением смотрели на бывалого вояку. Шайвигар ревниво морщился, но не решался встрять с насмешливой репликой.

– Так что «ведьмин пепел», – Харнат грозно взглянул на сотников, – не для молодых. Им и своей силы должно хватать. Поживете с мое, тогда...

Он смешался, крякнул и замолчал.

– Иглы за почтенным дарнигаром, – приветливо отозвался Эрвар. – А теперь пусть дамы взглянут на эти шкурки. В каких лесах их можно добыть, а?

Сотничихи чуть не затоптали друг дружку, рванувшись к мешку. Арлина из приличия помедлила, но любопытство взяло верх. Девушка бросила виноватый взгляд на жениха и тоже направилась в тот конец зала, где Керумик раскладывал на столе невиданные меха всех оттенков зеленого цвета – от яркого, как молодая листва, до зеленовато-бурого.

Ребятишки суетились вокруг сгрудившихся у стола женщин, залезали с ногами на скамью, чтобы хоть что-то увидеть.

– Когда вырасту, – хмуро и завистливо сказал восьмилетний искатель приключений, – стану Подгорным Охотником. Вот уж у кого жизнь так жизнь!

Заботливая мамаша оторвалась от созерцания дивных мехов, чтобы крепкой затрещиной разъяснить юному герою всю пагубность его заблуждения...

* * *

А за порогом шаутея прислуга уже пустила из уст в уста рассказ о древних тайнах Храма Крови и о битве безоружного Сокола с Подгорным Людоедом.

Так – из шепотков и недоверчивых пересудов – рождалась на свет первая легенда о Хранителе Найлигрима.

Глава 21

После трапезы Хранитель посетил казармы (хотя шайвигар и сделал попытку увлечь его на скотный двор).

Харнат нервничал, суетился, как девушка перед смотринами, и во всем, на что падал взгляд, находил жуткие, непростительные недостатки, за которые его, конечно же, разжалуют в сотники.

В каждом из просторных каменных бараков его поджидали новые ужасные сюрпризы. На полу не настелена свежая солома, старая валяется! Солдаты недостаточно быстро вскакивают, приветствуя Сокола! На деревянных, в два яруса, нарах разбросано всякое тряпье и даже... о боги, даже щит с оторванным ремнем! Какой-то недотепа повредил его на учениях и взял в казарму, чтобы втихаря починить... Узнать, узнать имя недотепы и устроить ему веселую, разнообразную жизнь!

Похолодев от ужаса, дарнигар встал так, чтобы загородить злополучный щит, и наступил при этом на лапу вылезшей из-под нар собачонке Мародерке, любимице гарнизона. Проклятая шавка завизжала... еще не легче! Харнат лихорадочно вспоминал, разрешается ли держать в казармах животных, а если не разрешается, то какое наказание грозит за это Правой Руке... А запах-то, запах! Как Сокол эту вонь выдерживает?.. Но как же тут в конце концов проветривать, если окошки маленькие и под самой крышей?..

Хранитель, как ни странно, держался благодушно, обиженную Мародерку соизволил почесать за ухом, не заводил разговора о том, что крепости нужен другой дарнигар, и даже от запаха не морщился...

Харнат не подозревал, что Орешку казармы показались даже уютными. Он помнил бараки для грузчиков в аршмирском порту – тоже каменные, с маленькими окошками... но на этом сходство и заканчивалось. Орешек не мог забыть прохудившуюся крышу; заросшие грязью и копотью стены, по которым ползали гигантские мокрицы; трухлявые, разваливающиеся нары; устойчивый, густой смрад немытых тел и блевотины.

А здесь... Каждая казарма словно хотела доказать своим видом, что она не ночлежка, а дом – пусть без женских голосов и детского смеха. Чистота, порядок, соломка везде постелена, дышать вполне можно. Видно, правду говорил Харнат, что каждый солдат хотя бы два раза в месяц моется в бане.

Шайвигар упорно крутился возле начальства, стараясь не упустить ни одного промаха Правой Руки. Он был напряжен, как кошка, которая ловит в ручье рыбу. Вот – увидел, вскинулся, наябедничал:

– Белый день, а солдаты факел жгут!

– Да ладно, – мирно отозвался Орешек. – Ребята в «радугу» играют, а света маловато. Не разорится крепость с этого факела. Лишь бы пожара не устроили.

– Слыхали? – рявкнул Харнат на застывших наемников. – Чтоб мне пожара не было!

И поспешил вслед за Соколом, сам не веря, что так легко отделался.

– Да, – вздохнул один из солдат. – А мы-то собирались все тут спалить...

– Кончай! – одернул его приятель. – Не поставили тебя с шестом – и скажи спасибо... Хороший у нас Хранитель, не цепляется, как репейник.

– А как мечом орудует, вы утром видели? – восторженно подхватил третий наемник...

А Хранитель, о котором сейчас по-доброму говорили в казарме, подходил уже к последнему, девятому бараку.

– Это женский, – пояснил дарнигар. – Там наемницы живут, их семнадцать.

Хранитель остановился:

– Погоди, почтенный Харнат, не сходится... На сколько человек рассчитан барак?

– На три десятка.

– Тесноты я там не заметил...

– Какая теснота! Там человек по двадцать пять живет.