Страсть и ненависть (ЛП) - Уильямс Шанора - Страница 14

Он направляет воду, заполняя контейнер, а затем возвращается. После того как помещает его вниз, он закатывает рукава своей рубашки. Я только сейчас поняла, что он переоделся. Теперь он в белой рубашке. Это гораздо более показательно. Его руки крупные и определенно мускулистые.

Запустив пальцы в свои гладкие волосы, он, наконец, поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Его фирменный взгляд путешествует по всему моему телу.

— У тебя полный гардероб платьев, юбок, блузок... но ты решаешь надеть джинсы и обычную рубашку. Удар первый.

— Что, черт возьми, это значит? — спрашиваю я смело.

Опять сложив руки за спиной, он медленно расхаживает возле холста.

— У тебя есть вопросы. Много вопросов, — отмечает он. — Что ж, позволь мне начать, назвав тебе мое имя. Большинство называют меня Шеф. Мое настоящее имя Драко Молина. Но, полагаю, можешь называть меня... сэр. — Он сверкает опасной улыбкой.

— Как ты узнал, что я была Никотера?

Сжав губы, он смотрит на меня, в его глазах вспыхивают искры.

— Я просто знал. — И затем снова смотрит на холст.

— Ты знал моего отца?

Он поворачивается в пол-оборота, поглядывая через плечо.

— Да, я хорошо его знал.

Я думаю о том, должна ли задать свой следующий вопрос. Правда заключается в том, что я боюсь узнать ответ. Если узнаю, тогда точно узнаю свою судьбу.

— Он... — Я нервно вздыхаю. — Он был твоим врагом?

Босс хмурится и поворачивается полностью лицом ко мне.

— Если бы он был моим врагом, ты думаешь, что была бы еще жива? Стояла бы передо мной в одежде, которую я купил, и с едой в животе, которую я сказал приготовить своим поварам? — Он качает головой. — Я тебе не враг, малышка.

Я прищуриваюсь.

— Ты мой враг.

— Извини?

— Ты убил моего мужа!

— Ты имеешь в виду Тони Палача? Да, я убил его. Это был личный заказ, на самом деле, это должно было быть сделано.

Его самодовольство словно удар в живот и в сердце. Я морщусь и срываюсь с места, бросаясь мимо мольберта к нему. Все нормы приличия забываются, гнев вытесняет все остальное. Я останавливаюсь как раз вовремя, чтобы спасти себя. Я не слишком близко, чтобы прикоснуться к нему. Просто достаточно близко, чтобы действительно разглядеть его.

Его смуглая кожа свободна от любых меток или шрамов. Его губы более полные, чем я думала. Розовые. Ресницы длинные и густые.

Его глаза вспыхивают такой устрашающей силой, которой я никогда прежде не видела. Он выгибает бровь, его свирепый взгляд говорит мне предпочесть мудрость вместо глупости.

Было бы глупостью причинить боль или угрожать ему, но мне нужны ответы.

— Почему? — требую я.

— Что почему?

— Почему ты убил моего мужа?

Он складывает руки на груди.

— Он был лжецом. Свиньей. Бешеным животным, которое нужно было уложить, мягко или нет. Он был убийцей.

— Да, и ты тоже!

Его лицо меняется. Сжав зубы, он опускает руки и делает шаг вперед, его ноздри раздуваются от гнева.

— Следи за своим чертовым тоном рядом со мной, малышка. Я позволил тебе войти в мой дом. Прояви немного чертового уважения.

— Уважать человека, который оставил меня наедине с теми скотами? Почему я должна? — Бросив вызов, я ужасно боюсь его ответа.

Он пристально смотрит на меня.

— Потому что, если ты не станешь, я не буду так стремиться позволять тебе жить. Держать тебя здесь обременяет меня больше, чем помогает мне. Не заставляй меня ломать твою драгоценную маленькую шею.

А он может, с руками его размера. Мое миниатюрное тело не идет ни в какое сравнение с ним, и неважно, какой смелой я хочу быть прямо сейчас.

Плотно сжав губы, я отступаю на несколько шагов назад и складываю руки на груди.

— Я предпочла бы быть мертвой, чем находиться в доме человека, который убил моего мужа.

— О, правда? — Босс хмурится. — Тогда иди. Но не жди моей защиты. Тебе будет нелегко найти путь отсюда, но даже если тебе удастся сбежать, нанесенный ущерб будет непоправим. Пока ты здесь, под моей гребаной крышей, никто не коснется тебя. Но как только уйдешь… — он сверкает дьявольской улыбкой, — тогда мне не будет дела, что с тобой произойдет, малышка.

Жуткая усмешка мелькает на его полных губах. Он очень самодоволен, и это действительно раздражает меня.

Я так ужасно хочу сбежать, но не могу. До тех пор, пока не выясню, где я, черт возьми, и на самом деле у меня есть план отступления. Я только знаю, что мы находимся черт знает где, на острове или что-то в этом роде. Должно настать нужное время. За пределами этого дома со мной может случиться все, что угодно.

Я окружена невежественными свиньями и их пошлыми мыслями. Знаю, это какая-то ирония, однако босс кажется самым приличным среди них всех... но теперь никакая доброта никогда не сможет восполнить то, что он сделал.

— Могу ли я вернуться в комнату? — спрашиваю я и ненавижу, что мой голос дрогнул.

— Иди. — Он поворачивается ко мне спиной и поднимает кисть из чашки на подставке.

Я быстро разворачиваюсь и с затуманенным взглядом бросаюсь к двери. Гнев ослепляет меня.

Перед тем как успеваю открыть дверь, босс окликает меня, и то, как он называет меня, просто крадет мое дыхание. Это не «малышка» или «зеленоглазка».

— Джианна Никотера, — говорит он, словно знаком с моим именем. То, как оно слетает с его языка — его акцент, усиливающий звучание — заставляет меня задаться вопросом, знаю ли я этого человека вообще. Он кажется знакомым, но я не могу узнать его.

Он ненамного старше меня.

Я оборачиваюсь к нему. Он все еще стоит спиной ко мне, кончиками пальцев сжимая тонкий деревянный стержень кисти.

— Завтрак строго в восемь утра. Будь вовремя, или ты пожалеешь. Я не в восторге от опозданий.

Мне нет никакого, блядь, дела, чем он там восторгается, а чем нет. Он мной не владеет и не управляет. Чертов ублюдок.

Я рывком открываю дверь и вылетаю как ураган, но высокий мужчина зовет меня из своего угла, быстро качая головой.

— Я отведу тебя назад. Ты не можешь свободно ходить здесь, сучка. До тех пор, пока он не скажет об этом.

Чувствую, что мой правый глаз дергается, когда он называет меня так, но ничего не могу с этим поделать. На данный момент я здесь поймана в ловушку, и мне некуда бежать от его взглядов.

Я видела, как Патанса входила сюда. Есть коды. Ворота. Отсюда не сбежать, если тебе не позволят... или если ты не работаешь на него.

Но даже в этом случае никакой гарантии нет.

К тому же, я не выйду отсюда чистой. А может даже не смогу выйти живой.

Он легко убьет меня.

Если попытаюсь сбежать, то умру.

Я смотрю на дверь спальни.

Чувствую чье-то присутствие там.

Кто-то наблюдает.

Ждет.

Я слышала чьи-то шаги, кто-то прошел мимо и не вернулся обратно. Я натягиваю одеяло до самого носа, все еще глядя на дверь.

Я не знаю, есть ли кто-то на страже возле моей двери, но если бы это были охранники, они не прошли бы так тихо. Так зловеще.

В коридоре, за дверью, выключается свет. В щели совершенно темно. Черно, как смоль.

Я включаю свет и смотрю на дверную ручку.

Она немного шевелится, и я начинаю задыхаться, укрывая себя еще больше, пока не чувствую, что тону под толстым одеялом.

Шевеление ручки прекращается.

Вокруг тихо.

Слышу только свои рваные вдохи.

А потом слышу их.

Те же шаги, про которые подумала, что мне показалось. Они перемещаются медленно, они размеренные, и я слушаю до тех пор, пока они полностью не исчезают.

Вздохнув, поворачиваюсь на спину и смотрю на потолок. Не чувствуя себя в безопасности здесь, я вынуждена спать с одним открытым глазом.

Я не доверю свою жизнь в его руки.

Он сказал, что мне не причинят здесь вреда, но как я могу верить чему-либо из того, что он говорит, после того как он убил моего мужа?

Я не доверяю ему так же, как он не доверяет мне. Зачем держать меня здесь, если он знает, что я просто обуза?