Не прикасайся! (СИ) - Веммер Анна - Страница 31

 - Нет.

 - Голодна?

 - Нет. К чему эти вопросы?

 - Почему дома тебя не хватились?

 Я замираю, ошеломленная вопросом, который никак не ожидала услышать.

 - Я с Максом…

- Твой охранник мечется внизу, но он меня нее интересует. Я спрашиваю, почему твой отец еще не обрывает мне мобильник.

 - Он работает.

 - Что, в двенадцать ночи?

 - Он… работает, поздно приходит и сразу ложится спать.

 - Не проверяя, дома ли дочь? Да он заслужил премию «отец года».

 - Я всегда с Максом, папа знает, что я в порядке.

 - Разумеется.

- Александр Олегович, к чему эти расспросы? – Я чувствую, как начинает щипать нос от обиды.

О, я прекрасно знаю, о чем он говорит. От осознания правдивости слов горько во рту и противно на душе. Ненавижу Крестовского, всей душой ненавижу, хотя иногда кажется, что отдала бы все на свете, чтобы хоть разок его увидеть.

 - Поехали. Поужинаем.

Знаю, что Алекс протягивает руку, потому что кончики его пальцев касаются щеки. Приятная дрожь пробегает по телу, но я отворачиваюсь и молча начинаю собираться. Возможно, дома меня никто не ждет, может, отец не беспокоится, где я и что со мной, но и коротать ночи в койке Крестовского до тех пор, пока ему не надоест развлекаться, не сомневаюсь.

Забыв о стеснении, на адреналине и злости, переодеваюсь, скидываю кое-как, одним комком, вещи в сумку и несусь к выходу. Крестовский перегораживает проход, но, когда я останавливаюсь и упрямо сжимаю кулаки, все же сторонится.

Макс ждет внизу, слегка обеспокоенный, но, кажется, даже не понявший, что случилось.

 - У вас была очень длинная тренировка.

 - Да, - улыбаюсь я. – Длинная.

Дом полон тишины. Макс говорит, что света нет ни в одном из окон. Я стараюсь не шуметь, тихо-тихо проскальзываю внутрь и крадусь через гостиную. Совсем не хочется спать, я бы выпила чаю, но сначала должна снять обувь! Даже подъем по лестнице в туфлях представляется жуткой пыткой. Поэтому я опускаюсь на диван, чтобы разуться, и с визгом подскакиваю: на диване кто-то есть!

Тело бурчит что-то недовольное и ворочается, пока я прижимаю ладонь к испуганно бьющемуся в груди сердцу.

- Настя? – слышу голос Ксюши. – Ты почему так поздно? Я чуть было на уши всех не подняла, но догадалась позвонить Максу.

 - Тренировка затянулась… а что…

 - А, это твой братик встречался с Карениным и нажрался в дрова.

 - И ты отселила его на диван?

- Я?! – в голосе Ксюхи возмущение. – Он сам на него упал. Не предлагаешь же ты тащить мне этого мамонта в пещеру? С утра дойдет. А ты чего, испугалась?

 - Я на него села.

 - Девчонки-и-и, - сонно рычит братик. – Ну дайте вы поспа-а-ать!

 - Не знала, что они с Карениным такие друзья.

Хотя и слышала что-то, Глеб Каренин частенько мелькал в прессе, молодой, амбициозный и, по слухам, ужасно красивый. Я не успела взглянуть на этот бриллиант среди миллиардеров, а вот с Вовкой они вместе учились. И, когда брат бывал в России, неизменно виделись. Но как-то раньше не напивались до такого состояния…

 - А, у Глеба мальчишник.

 - Девочки-и-и…

- Идем на кухню, пожуем что-нибудь, - сдается Ксюша. – Расскажешь, как прошла тренировка.

 - Крестовский предложил ехать к ним на шашлыки на выходных…

- ДЕВКИ, НУ ЗА ЧТО?! – раненым медведем воет Вова и, хихикая, мы все же уходим на кухню.

С Ксюхой приятно пить чай, болтать и молчать. Я с тоской думаю о том, что она и дети скоро уедут. А еще с удивлением понимаю, что до сих пор у меня не было времени, чтобы с ними как следует погулять. Так странно... обычно я изнемогаю от скуки и судорожно пытаюсь придумать, чем занять дни, а теперь они расписаны по минутам. С утра мне нужно съездить на маникюр и укоротить ногти. Крестовский еще не знает, но я хочу восстановить заклон или бильман, а я всегда ненавидела хвататься за лезвия, имея длинные ногти.

 Потом нужно созвониться с родителями Лены, а потом я обещала провести с ней перерыв и обсудить перспективы. Если они согласятся, конечно, на договор. Алекс еще не знает, и мне заранее страшно. Что он сделает, когда обо всем станет известно? И если я все же ошибаюсь и, едва станет ясно, что к спонсорству Азаровой приложила руку я, он тут же выгонит ее на улицу? Смогу ли я найти для нее тренера, который приведет к результатам?

 - Опять задумалась?  -  спрашивает Ксюша.  -  И что это за тренировки такие, что приезжаешь глубокой ночью?

 - До шоу всего ничего. Нужно быстро учить номер.

 - И как дела? Как оно, работать с Крестовским?

 - Стало проще, когда я перестала быть его ученицей. Хотя бы можно послать его в задницу.

 Ксюша смеется, ставит передо мной чашку горячего чая и разогретые в духовке сэндвичи. Только тогда я понимаю, как голодна! Вгрызаюсь в подсушенный хлеб, наслаждаюсь вкусом расплавленной моцареллы и печеных томатов.

- Так что там с шашлыками? Я не ослышалась? Тренер ведет тебя к себе домой? Это вообще нормально? В Лондоне его бы уже посадили.

 - Эй, мне почти двадцать!

 Ксюха хихикает:

 - А что, на шашлыки ввели возрастное ограничение?

 И я чувствую, как краснею с ног до самого кончика носа.

 - Неважно. Я не поеду.

 - Почему?

 - Это неуместно. Мы не друзья, чтобы я ездила к его семье на шашлыки. Алекс делает это, чтобы спасти свою репутацию. Запутать прессу, увести обсуждения в сторону от клуба. Чтобы все гудели на тему того, что я провела вечер с его семьей и друзьями. Не хочу быть экспонатом на выставке.

 - Ты драматизируешь. То есть, конечно, у Крестовского могут быть тысячи мотивов, но зачем отказывать себе в приятностях? У них большая семья, куча друзей, молодежи. Серебровы те же наверняка будут. Почему не потусить денек в крутой компании?

 Как ей объяснить? Как правило это компания тусит, а я сижу и стараюсь есть из своей тарелки. Все шумные сборища проходят по одному сценарию: при моем появлении сначала все ощущают неловкость, потом оберегают меня от малейшего дуновения ветерка, а потом перестают замечать. И я погружаюсь в себя, а когда возвращаюсь в реальность, тусовка уже заканчивается.

 В присутствии Крестовского это будет совсем невыносимо.

 - Насть, если не хочешь  -  не езжай. Но только если именно нет желания. А вот если хочешь, но боишься, стесняешься или нервничаешь  -  то попробуй. В конце концов, мы всегда можем забрать тебя по первому звонку. Думаю, твой брат закончил с возлияниями и снова превращается в привычного Вову.

 - Я же на него села. Он может и отомстить.

 Мы смеемся, а потом пьем по второй чашке, только уже со слойками, которые Ксюха поглощает тоннами, когда приезжает в Россию. Это одна из самых странных ее привычек. Когда они в Англии, мы почти не берем сдобу, папа предпочитает горький шоколад, экономка печет вафли и панкейки, а мне плевать, как выглядит завтрак, я все равно его не вижу.

 Но в компании Ксюхи копеечные слойки со сгущенкой кажутся невероятным лакомством. Я с наслаждением прихлебываю чай и размышляю над ее словами. Ехать? Добровольно очутиться на территории Крестовского? И все ради того, чтобы развлечься? Но если вычеркнуть из уравнения Алекса, я готова вприпрыжку нестись в комнату, чтобы уже сейчас выбирать наряд на выходные. Я безумно давно не была на пикниках.

 - Он сказал реанимировать инстаграм, - вдруг говорю я.

 - Зачем?

 - Для шоу. Для рекламы. Для вложения в будущее. Сказал, что я могу заработать на себе.

 - Да уж, в стиле Крестовского.

 - Я не хочу зарабатывать на зрении.

 - Настюшка, - голос у Ксюхи грустный, - ну что ты зациклилась на зрении? Это, что ли, единственное твое качество? А талант? А фигура? А волосы? А красотища невозможная? А чувство юмора? И не воспринимай это как заработок на недостатке. Тебе что, денег не хватает? Суть в том, что ты не отличаешься от обычных девушек. То есть, отличаешься, конечно, но не являешься хуже них. Хочешь вести инстаграм  -  веди, не хочешь  -  не веди.