Возвращаясь к себе (СИ) - Нежина Лия - Страница 8

Пашка ныряет в холодные осенние сумерки, и через 5 минут мы открываем бутылку вина, разливаем по бокалам, которые обнаружились за барной стойкой. Вино согревает, быстро дает в голову, тем более, я с утра ничего не ела.

Пашка оказывается настоящим балагуром. Он рассказывает о своем родном городе, о приключениях на рыбалке, травит какие-то мужские анекдоты, и мы смеемся. Романов почти не участвует в разговоре, лишь изредка поддакивает. Он не пьет, и это вселяет надежду, что нас все-таки развезут по домам.

Наконец бутылка пуста, и я уже собираюсь объявить, что нам пора, но дверь снова открывается, и на пороге появляется стройная брюнетка в черном пальто и модной шляпе с полями. В руках бутылка белого вина.

Романов удивленно открывает рот. Пашка вскакивает, бежит встречать гостью.

— А вот и Милочка!

Он подскакивает к ней, хочет помочь снять пальто, но она отстраняется с видимым пренебрежением. Это, правда, не обижает Пашку. Он тараторит о том, как здорово, что мы встретились, что Мила позвонила в нужный момент и смогла приехать.

Девушка, не особо обращая на него внимание, проходит и садится рядом с Романовым, который расслабленно сидит в кресле. Медленно и эротично наклоняясь к нему, что-то шепчет на ухо. Он неожиданно поднимает на меня взгляд, будто речь идет обо мне, и девушка, заметив это, улыбается мне и протягивает руку.

— Мила, — говорит она в ответ на мое рукопожатие. — Алекс любит устраивать сюрпризы.

Романов, по-моему, поморщился.

— Если никто не возражает, я закурю, — говорит девушка, вынимая из сумочки дамские сигареты.

— Я возражаю, — грубовато отвечает Романов, почему-то поглядывая на меня. — Твоими сигаретами весь салон пропах. Хочешь курить — иди на улицу.

Ясно теперь, кто курит в его машине. А я было подумала, что Мила — девушка Паши.

Мила явно обижена, но виду не подает, и мы в таком составе сидим еще полчаса. Общаются в основном Паша и Катя. Мила свысока созерцает происходящее, всем своим шикарным бюстом развернувшись к Романову. Он молчит, игнорируя все Катюшины попытки его растормошить. Я смотрю на это все, как на спектакль, но мне так спокойно и тепло, что и уходить не хочется.

Тут кто-то замечает, что музыка была бы не лишней. Романов встает, подходит к коробкам с аппаратурой и начинает что-то искать. Потом к нему присоединяется Мила, и вдруг мы слышим ее восторженный вопль:

— Здесь караоке! Микрофоны! Давайте петь!

Я делаю робкую попытку уговорить Катю поехать домой, но она и слышать не хочет. Идею «спеть» особенно рьяно поддержал Пашка, который первым выбрал песню и забасил под «Ой, мороз, мороз…».

Мы спели «О Боже, какой мужчина…», потом про коня, с которым кто-то идет по полю, дошли до «Рюмки водки», когда Паша попросил:

— Милочка, спой пожалуйста!

Мила особо упираться не стала. Она сама выбрала музыку, отошла к барной стойке и запела красивым высоким голосом известную песню на английском языке. Пашка, фальшивя, пытался ей подпевать, но она смотрела только на Романова. Как песня звала и манила, так звал и манил ее тоскливый взгляд.

Пела она хорошо, чисто, и Пашка был в восторге. Его не обидела даже фраза, брошенная Романову:

— Для тебя, Алекс!

Когда песня закончилась, я решилась еще раз попытаться утащить домой Катю, но Романов неожиданно развернулся ко мне и попросил:

— Лиза, спой пожалуйста.

Мне вспомнился этот взгляд. Я вдруг увидела напротив себя того мальчишку, который ждал меня у подъезда. Уверена, он тоже об этом подумал. Стало как-то пусто на душе, будто вот только я считала себя вполне счастливым человеком, а теперь поняла, что у меня нет чего-то самого главного…

Я не пела давно. В конце 11-го класса я сказала маме, что хочу быть певицей и собираюсь в Москву, в Гнесинку. Она не рассмеялась, просто спросила, соглашусь ли я ради карьеры быть любовницей престарелого продюсера.

— Пробиваются единицы, — сказала она. — Остальные спиваются, встают на панель, живут в нищете.

Тогда мне нечего было возразить, а сейчас я бы сказала: «Почему бы мне не быть той единицей? Почему бы тебе не верить в меня чуть больше, мама?»

Вспомнив об этом сейчас, я вдруг разозлилась. Я спою им, но спою совсем не то, что они ожидают услышать. И спою ТАК, как они не умеют. Когда подошла к компьютеру, еще не знала, что это будет, но наткнувшись на папку «Группа «Кино», сразу ее открыла, а когда взгляд упал на трек с названием «Красно-желтые дни», сомнений не осталось.

Алексей

Что у нее за подруги! Весь мой план летит к черту. Могу поспорить, постарался Ивашкин. Наверняка, он подослал эту рыжеволосую.

Приехали в клуб, и опять все не так. Катерина вцепилась в меня мертвой хваткой, и ни на шаг не отпускает. Теряю квалификацию. Второго Пашки у меня для нее нет.

Только подумал о нем, как в дверях нарисовалось это безобразие с гаечным ключом. Думал, прибью придурка. Но появление Пашки, как ни странно, спасло ситуацию. Какой бы он ни был чудик, но взгляды мои в сторону Лизы понял и сообразил притащить из магазина напротив бутылку отличного красного вина. Что все-таки с мужиком делает красивая женщина! Переспал с Милкой — поверил в себя, крылья выросли. Вот только какого черта он ее сюда притащил?

Милка, едва успев переступить порог, наклоняется ко мне и шепчет, бесцеремонно кивая на девчонок:

— Которая твоя?

Невольно взгляд падает на Лизу, и Мила все понимает. Собственно, меня это не тревожит: начнет выпендриваться — пойдет гулять. Пашку только жалко — я сам толкнул его к этой стерве.

Когда вспомнили про караоке, даже порадовался: давай, девочка, покажи себя. Но Лиза опять как все. Подпевает, слушает фальшивый бас Пашки. Эх, была б тут гитара, я сыграл бы для тебя, вспомнили бы пальцы!

Выручает опять Пашка. Просит Милку спеть. Что она неплохо поет, я знаю давно. Мы и познакомились-то, когда она устраивалась солисткой ко мне в «Мотылек». В итоге проработала 2 недели, подцепила какого-то депутата и пропала. Пришла через месяц, проработала 3 дня, подцепила хоккеиста и снова пропала. Когда она пришла через год, я сказал: «Извини, лови рыбку в других водах». С тех пор мы общаемся регулярно. Время от времени у Милки появляется очередной богатый кавалер, но это всегда ненадолго. На Пашку она кинулась явно, чтоб подразнить меня, а может, эмоций живых захотелось.

Пашка от Милки не в адеквате. Смотрит на нее и аж светится весь. А она демонстративно выдает, закончив петь:

— Для тебя, Алекс!

Не хочется при девчонках затевать разборки, но когда она присаживается рядом, шепчу предостерегающе:

— Не играй со мной, Милочка!

И прошу Лизу спеть. Она не ломается, смотрит мне в глаза, и я чувствую такой покой внутри, будто я долго не был дома и вот, наконец, вернулся. Лиза выбирает недолго, по-моему, она вообще ткнула, куда попало. Но когда я слышу первый аккорд, понимаю: все неслучайно. Эту песню я репетировал на наш школьный выпускной. Для нее. Эту песню я отказался играть, потому что она не пришла.

Сначала Лиза немного зажата, видимо, долго не пела на людях, но припев поет так, как раньше, и даже лучше. Уверенно, сильно, в полный голос. И главное — она поет о том, что чувствует и что чувствую я.

На последнем куплете понимаю, что пальцы левой руки ставят аккорды, будто я играю для нее. Что-то отвлекает меня, какой-то холодок, пробежавший по ногам. Дверь что ли открылась? Точно! У входа стоит Ивашкин. Он в сером промокшем пальто и с непокрытой головой. На лице неподдельное потрясение.

Песня заканчивается. Вот сейчас Лиза повернется и увидит его. Но с последними звуками музыки поднимаюсь и иду к ней. Она, раскрасневшаяся, горящими глазами смотрит на меня и открыто, не отводя глаз, улыбается. Как она улыбается! Она похожа на спортсмена, который все сидел в запасных и вдруг побил мировой рекорд. Прежняя, настоящая.

Не думая больше ни о чем, привлекаю ее к себе и шепчу в волосы:

— Спасибо за песню.

Она кивает, смотрит мне в глаза, тоже обнимает меня и смеется. Она не понимает! А я слетаю с катушек. Прижимаю ее ближе и целую. Сначала просто пью ее, умирая от жажды, потом, не чувствуя ответа, замираю и, глядя на ее припухшие влажные губы, почти беззвучно прошу: