Отказавшийся от имени (СИ) - "Dogtor" - Страница 45

— Как это? Подожди…

— А теперь убирайся… Мне нужно готовиться… — Прервала меня она.

— Что? — Поражённо спросил я.

— Не расслышал? Я же сказала… уходи…

Я не стал с ней спорить…

Тогда, я был в её комнате в предпоследний раз. Мы вместе готовились к экзаменам, и она сама меня пригласила. Для неё это было очень важно, но не для меня. Тогда я не стал с ней спорить и просто вышел из комнаты и побежал домой. Нет, не плакать в подушку, и нет, не выругаться на неё или на себя что бы никто ни увидел. Я убежал, что бы подумать и принять правильное решение. И немного поразмыслив, я снова согласился с ней. Приняв свою ошибку, я решил поступить туда же куда и «Мира» и для этого стал работать в двадцать раз усерднее. Поначалу было неимоверно сложно, но затем, сложность сменилась на простоту, и я просто продолжил плыть по течению, собирая с собой нужный мне «багаж». Мой якорь, оставил меня и неведомым образом собрался уплыть вперёд, поэтому я поплыл за ним. Мне впервые захотелось извиниться перед ней за то, что я наговорил. Впервые захотелось не только признать, но и исправить свою ошибку.

Как она и сказала, она не стала со мной разговаривать, ни до экзаменов, ни во время, ни даже после них. Она всячески меня избегала. И, в конце концов, как и обещала, она уехала.

Всё своё лето я провёл за учёбой. Буква за буквой. Цифра за цифрой. Слово за словом. Страница за страницей. Книга за книгой. Я впитывал всё что было. Становясь всё лучше и лучше, в надежде догнать её и как мне показалось, я смог это сделать. Приложив все свои усилия, я всё же смог наверстать всё упущенное и стать тем, кто я есть и тем, кем она хотела меня видеть. За всё лето, мы не перекинулись ни единым словцом. Сколько бы я ей не писал, она не отвечала мне.

Лето подходило к концу. И начался вступительный экзамен. Она была там, и я был вместе с ней. Но даже тогда она не разговаривала со мной и продолжала меня избегать. Было очень больно, но я не стал на это отвлекаться и попытался сделать всё правильно. После экзаменов, она также не разговаривала со мной. Теперь она не просто меня избегала, она меня сторонилась.

У нас получилось поступить, но даже после этого, наши разговоры не возобновились. Сколько бы я не старался, сколько бы ни писал и ни звонил, ничего не происходило. А в конце её номер оказался заблокирован.

Пошёл сентябрь и тогда, она изменилась до неузнаваемости. Перестала быть той, кого я знал, и стала кем то другим. Её было не узнать. Сколько бы я не спрашивал, она отнекивалась, а наши разговоры перестали быть такими интересными. Они превратились в рутину. Скучную. Однообразную. Рутину. Но я не оставлял попыток с ней заговорить. Не оставлял попыток выяснить у неё что же случилось. Продолжал цепляться за то, что она мне дала… за прошлое…

Влюбился ли я в неё тогда? Нет. Не влюбился. Даже не собирался. Но мне стало одиноко. Мне стало ещё хуже, чем раньше. Я захотел узнать, почему она утратила тот блеск в глазах? Тот интерес.

Дни шли, а за ними и месяцы. А я всё продолжал стараться.

Наступил второй год обучения в том институте. А Я всё также в одиночку, пытался выяснить, что же пошло не так. А «Мира» продолжала меня не замечать. До того самого момента…

Следующий наш разговор произошёл в тот роковой для меня и для неё день. В тот дождливый гнетущий день. В тот грязный и непонятный день. В день, который не должен был наступить. В день, который я постарался забыть. В день, который я забыл.

Влюбился ли я в неё тогда? Нет. Не влюбился. Она ведь мертва. Как можно любить мертвого? Да? Нельзя же? Или я ошибаюсь…

Она умерла по моей вине…

Глава 17: День восьмой. Моя казнь

Человек — единственное животное, которое причиняет другим боль, не имея при этом никакой другой цели.

Артур Шопенгауэр

И вот наступил тот день, когда всё, по идее, должно, наконец, закончится. Наступил день казни, а вместе и с ним день, когда фигура, наконец, почтит нас своим присутствием. Одно другого лучше. Одно другого краше.

Казнь должна состоятся после того как он придёт, но вот когда он соизволит прийти никто не знал. Он должен был принести ранее «заказанные» нами вещи, а я так ничего и не написал в ту графу, никак не представилось возможности, да и не нужно мне от него ничего. День уже близился к закату, а на фигуру не было и намёка.

Все ждали его прихода и, отложив все свои дела и обязанности, стали коротать время кто где. Я же сидел в своей комнате. Ни завтрака, ни обеда, ни ужина не планировалось сегодня. Поэтому мы с «Жертвой» просто наслаждались тишиной, и лишь изредка перекидывались парой фраз, а затем снова замолкали. Девушка же сидела в своей комнате и отказывалась выходить.

Вчера я так и не смог ей ничего сказать. Услышав, о чём она говорит я только и смог что погрузится в пучину воспоминаний и больше ничего. Не хватило сил и духа даже раскрыть рот, а когда я очнулся от «гипноза» то её уже не было. Я пытался поговорить с ней, но безрезультатно. Она наотрез отказывалась не то, что говорить со мной, а даже просто выйти из комнаты.

Честно говоря, я до сих пор в шоке. Не только от нахлынувших волной до сего момента скрытых воспоминаний, но и от того что она на самом деле сестра «Мира». Только не могу точно сказать, видел ли я её раньше или же нет. Может и видел, но также забыл и от этого, мне становилось не по себе. А может и пожелал забыть. В конце концов, это мои воспоминания и при том сокрытые мною же и невозможно предугадать, что я ещё скрыл от самого себя.

Но девушке чьё имя я не могу даже запомнить и у кого я отнял драгоценную сестру гораздо труднее сейчас. Она была вынуждена, находится рядом с ничего не помнящим убийцей. Должно быть, это очень неприятно, хотя и это слишком мягко сказано. Получается, что для неё я ничем не отличаюсь от «Бульдозера». Или же нет? Зачем она тогда со мной ходила? Просто что бы узнать помню ли я? Может, хотела отомстить? Если это правда, из-за мести, то я приму её. Смерть от её руки это справедливо. Лично я не могу назвать это самосудом, ведь это правильно, ненавидеть и желать смерти тому, кто виноват в смерти дорого человека… даже я так сам с собой поступал…. Так что я заслужил наказания.

Внезапно раздался стук в дверь. Не став долго размышлять над тем, кто, зачем и почему пришёл сюда, я встал с кресла и направился к двери. Всё та же знакомая мне ручка, послушно повернулась и дверь открылась. За ней стоял наш судья. «Сорняк». По его виду я бы сказал, что он ничем не обременён и даже ничем не взволнован. Я бы даже сказал что ему сейчас абсолютно всё равно. Спокойствие снова вернулось к нему. Мнимое спокойствие. Натянутое на лицо спокойствие. Маска спокойствия. Вшивое спокойствие.

— Фигура так и не появился. — Начал он

— Похоже, что он не придёт сегодня. — Продолжил я.

— Похоже на то. — Ответил он, вглядываясь мне за спину. Очевидно в поисках той, кого я здесь грубо говоря «пытаюсь спрятать», точнее «пытаюсь защитить», как раз таки от того человека что стоит передо мной.

— Что то ещё? — Поторопил его я, заслоняя ему обзор.

— Да. Фигура не пришёл, а время уже заканчивается. Казнь начнётся через час. Мы не можем больше ждать. — Пояснил «Сорняк».

— Хорошо. Я запомню. — Ответил я, закрывая дверь.

— И ещё кое-что. — Встрял он, протискивая руку в уменьшающийся проём двери.

— Что ещё? — Раздражённо спросил я, снова открывая дверь практически полностью.

— Мне нужно поговорить с «…».

— Со мной? — Спросила «Жертва» выглядывая у меня из-за спины. Снова её дыхание врезалось в моё ухо и попыталось завладеть моим слухом. К счастью к этому я уже привык и смог адаптироваться. Её чувство осознания чужого личного пространства меня настораживает.

— Да, но только наедине. — Сказал он.

— Нет. Наедине. Нет. — Резко отказалась она: — Я не хочу. Либо вместе с «…», либо никак.