Волчья тень - де Линт Чарльз - Страница 14

Я смотрю в альбом.

– Не слишком.

– Жаль, – говорит он мне. – У меня, знаешь, есть пенис.

– Он у большинства мужчин есть.

– У меня не такой, как у всех.

– Многие так думают.

– Но мой может делать всякие штуки.

Я вздыхаю и решаю переменить тему. Мне он кажется довольно простодушным, но, имея дело с этим сказочным народом, никогда не знаешь наверняка. Может, он проверяет, далеко ли можно зайти, прежде чем я взорвусь. Зачем? А кто его знает? Они непостижимы от природы.

– Ты назвал себя Буас, – говорю я.

– Он и есть.

– Это имя или звание?

Он пожимает плечами:

– Пожалуй, скорее звание.

– И что такое «Буас»? Это как «герцог» или…

Он насвистывает несколько тактов из старой песенки «Герцог графства».

– … или больше как «доктор» или «мэр»? Понимаешь, обозначение профессии.

– Ты очень хорошенькая.

Я вздыхаю:

– Случайность, вряд ли это моя заслуга.

– А все равно приятно. На мой взгляд, по крайней мере.

– Угу.

– А я не в твоем вкусе, да?

– Я тебя почти и не знаю.

– И к комплиментам относишься равнодушно.

– Предпочитаю, чтобы меня хвалили за то, что я делаю, а не за то, как выгляжу.

– Ты что, совсем в зеркало не смотришься? – спрашивает он. – Не наряжаешься, не прихорашиваешься перед свиданием?

Я качаю головой:

– Со свиданиями у меня плоховато… так что, пойми, тут не в тебе дело. Я обычно слишком занята, чтобы заниматься своей внешностью. Люди принимают меня такой, как есть, или не принимают. Свобода выбора.

– Я тебя принимаю.

Я сдаюсь и закрываю альбом. Корень, на который он облокотился, вьется толстой лесной змеей, уходя мне за спину. Я тоже откидываюсь на него – как на мягкую спинку лесного дивана. Закрытый альбом лежит у меня на коленях, но я продолжаю рассматривать Тоби.

– Так ты из родственников Джо? – спрашиваю я.

Что-то мелькает в его глазах, но так мимолетно, что я не успеваю понять.

– Я Родственник, – произносит он.

Я пока не вижу разницы.

– И чем ты занимаешься, когда не болтаешь с незнакомыми людьми посреди леса?

– Смотря какой день недели, – объясняет он. – В гормдень гоняю на велосипеде по проселкам. В сувидень пью кофе с дружком Гремучкой и брожу по книжным магазинам в Мабоне. На вигтли сплю допоздна, потому что ночью спать уже не придется.

Все это произносится с самым невозмутимым видом, но меня не купишь.

– Все ты сочиняешь.

– Точно, точно! – кричит он. – Все это я сочинил!

Вскочив на ноги, он швыряет в меня горсть листьев и тут же отскакивает на безопасное расстояние. Я не двигаюсь с места, только вытряхиваю листья из прически.

– Хотя дружок у меня и вправду есть, – добавляет он.

– Тот самый Гремучка, надо полагать? Он мотает головой:

– Ну нет. С Гремучкой дружить нельзя. Это все равно что завязать дружбу с луной или звездами: сплошные разочарования.

– Это почему же?

– Да потому что они такие блестящие и так высоко подвешены.

– Так Гремучка живет на небе? – спрашиваю я.

– Это не имя, а прозвище или звание, – поправляет он меня. – Вроде моего Буас.

– Которое ты так и не объяснил.

– Верно, не объяснил.

Как видно, у нас завязался один из тех разговоров, которые можно вести до бесконечности, так ничего и не сказав.

– Ну, я рада, что у тебя есть друг, – говорю я ему.

Он кивает и выжидательно смотрит на меня.

– Что еще?

– Ты разве не хочешь угадать, кто он такой?

– И пробовать не стану.

– Да, верно, я и забыл. Ты же новенькая. Никого здесь не знаешь.

– Я знаю Джо, – возражаю я. – И еще кое-кого в Мабоне. Ты незнаком с Софи? Она моя лучшая подруга там, в Мире Как Он Есть.

– Софи весь Мабон знает, – начинает он, но фраза повисает в воздухе, и он, глядя на что-то у меня за спиной, бормочет одно слово: – Джолена.

– Так зовут твоего друга? – спрашиваю я. Вместо ответа он разворачивается и улепетывает со всех ног. Все происходит так быстро, что я не успеваю опомниться, как его маленькая фигурка скрывается вдали, среди исполинских стволов. «Что я такого сказала?» – гадаю я и тут слышу за спиной дыхание, мерное, глубокое и мощное. Так дышала бы, если б умела, большая скала. Обернувшись, я вижу женщину ростом со вставшего на дыбы медведя. Даже больше. Может быть, дело в том, что я смотрю на нее снизу вверх, но она кажется такой же огромной, как здешние деревья.

Я поспешно поднимаюсь на ноги, но картина не меняется. Она все так же возвышается надо мной, а я перед ней не больше ребятенка, и силы во мне столько же. Руки и ноги у нее как стволы деревьев, и торс такой массивный, что кажется, она могла бы запросто поднять меня и посадить в карман. Вот только карманов у нее нет. Ни одного кармана не видно на платье из оленьей шкуры, которое на ней надето. Платье размером с шатер, но ей достает только до коленей.

Она похожа на индианку. Широкоскулая, темноглазая, с красновато-коричневой кожей, и волосы падают на пышную грудь двумя длинными черными косами, украшенными бусинками и яркими перышками – по-моему, иволги, сойки и кардинала. Она босиком и, кажется, не стоит, а, скорее, вырастает из земли, как вырастают деревья.

Не могу разобраться, с каким выражением она на меня смотрит. Рассердилась, обнаружив меня здесь, в лесу? Может быть, она местная, а я вторглась в ее владения? Тоби явно предпочел не задерживаться и не выяснять это. А может, он и так знает. Жаль, что не потрудился предупредить меня. Тут мне вспоминается последнее слово, сказанное им прежде, чем он бросился наутек.

– Это… вас так зовут? – спрашиваю я. – Джолена?

Она медленно склоняет голову:

– Люди зовут меня так. Анимандег просил присмотреть за тобой.

Я знаю только одного человека, который мог просить кого-то присмотреть за мной.

– Вы имеете в виду Джо? – спрашиваю я.

И с огромным облегчением вижу, как она снова величественно кивает. Остается непонятным, почему Тоби от нее сбежал, но, по крайней мере, теперь я уверена, что она меня не съест.

– Вы назвали имя… – начинаю я.

– Анимандег?

– Да. Это на языке кикаха «шалый пес»?

Я помню, что так Джо зовут в резервации. Она пожимает плечами:

– Точнее будет перевести «ворон-пес», но все вороны – сумасброды, так что смысл передан довольно точно.

Ворон-пес… И в самом деле имеет смысл, ведь когда Джо пребывает в своем мифе, он носит на плечах голову то ворона, то волка или койота. Правда, мне и Шалый Пес всегда казалось подходящим именем, потому что для Джо дурачиться так же естественно, как быть мудрецом.

– Так вы, наверно, тоже родственница Джо? – говорю я.

Она посылает мне внимательный взгляд.

– Кто еще претендует на родство с Анимандегом?

– Да тот паренек, что убежал, когда вы подошли. Назвался Тоби Чилдерсом, Буасом.

– И он утверждал, что он наш родственник?

Для нее это явно очень важно, так что я мысленно повторяю про себя ту часть разговора с Тоби.

– Вообще-то нет, – признаюсь я. – Он просто сказал, что он Родственник – точно так же, как сказал, что он – Буас.

При этих словах она заметно расслабляется, делает шаг вперед, и, клянусь, от ее шагов дрожит земля. Я невольно задумываюсь, как же это я не услышала ее приближения. Она садится, и земля снова вздрагивает, откуда-то из глубины доносится глухой рокот. Движется она медленно и плавно, как вода. Большая женщина, но в своем теле ей уютно, она умеет с ним обращаться.

Я тоже сажусь и подбираю упавший альбом. У Джолены такое красивое лицо, что его сразу хочется зарисовать, но у меня не хватает нахальства спросить разрешения. Она заговаривает не сразу, и я снова начинаю нервничать, а это странновато, потому что обычно мне молчать с людьми так же легко, как говорить с ними. Но сейчас все идет не так, и я ищу, о чем бы поговорить.

– А что значит «Буас»? – решаюсь я. – Не похоже на язык кикаха.

– Слово галльское, – говорит она, – и означает «тот, кто живет в лесу».