Vнутри (СИ) - Лаптева Маша - Страница 1

Глава I: Понаехавшая

— Мальчик, начинающий олигарх! Фигура перевернутый треугольник, — сказала Эля, хлопая нарощенными ресницами.

Динг! И мы пятеро чокнулись фужерами с вином.

— Ну какой же он мальчик, Эля, в двадцать восемь — уже мужчина.

— Выглядит как мальчик — в лучшем смысле. Не пожмаканный, без пуза, подтянутый… сейчас же как? Мужики уже к тридцати дряхлеют. Пузо, лысинка, очёчки, рубашечка, застегнутая на

последнюю пуговицу и штанишки, натянутые на грудь любимой мамой.

— Чушь несешь, не все ж такие, — усмехнулась Оля, и тут же обратилась ко мне: "Зина, а давай

ты покажешь девчонкам свой фирменный трюк?".

Если бы я могла, то закатила бы глаза и вздохнула, но сейчас позволить себе такую роскошь было смерти подобно: и я, с деланной улыбкой начала изображать голос Ельцина: "Уважаемые граждане понимашь, хочу поблагодарить вас за этот вечер понимашь…..".

Девочки в восторге, плачут со смеху. Я мастерски умею подделывать голоса. Началось это еще в суровые девяностые, программа "Куклы" так вдохновила меня, что я решила непременно научиться говорить голосами разных людей. И научилась же, лучше бы стремилась к чему-то другому ей

Богу!

— Зин, Зина, а давай еще эту… как ее там… ну ту из фильма про секс по телефону

скопируй! — верещала Оля.

И покорная Зина скопировала. Я сейчас послушный мул, без права отказаться быть шутом этого вечера. Девчонки смеются, веселятся. А у меня на душе — черная дыра, которая вот-вот меня саму утянет.

Лена, хохотавшая громче всех вдруг встала, чтобы произнести очередной тост.

"Оль, а ты не говорила, что твоя лучшая подруга такая прикольная. Ну че, выпьем за нашу новую знакомую!", — во время речи Лена поправляла каштановую гриву и сверкала свежим кроваво-красным маникюром. Она ухоженная и холеная, как и все остальные. Кроме меня конечно же.

Мы снова чокнулись, и снова выпили, а затем еще и еще…

В сумбурном вечере мои мысли совсем смешались, внутренний командир спустил поводья и я…

рызрадалась. Вот так вдруг, неуместно, неожиданно. Сижу, реву и не могу остановиться.

Девочки умолкли и только Оля подошла ко мне с объятиями.

— Зин, ну ты чего? Найдем тебе работу, а поживешь первое время у меня.

От ее заботы у меня еще больше перехватывает дыхание, я как будто задыхаюсь и плачу пуще прежнего.

— Оль, что происходит? — интересуется Эля.

— Можно я им скажу, Зин?

Я просто киваю головой, а сама отправляюсь в ванную, чтобы вытереть красное, опухшее лицо.

Сейчас она им все расскажет, все узнают, что я еще большая неудачница, чем кажусь. Струя холодной воды немного приводит в чувство, я смотрю в зеркало: тридцатилетняя женщина по имени Зина. Самой смешно. Да кого сейчас так называют? Спасибо любимой маме, что уж там.

У меня лишний вес, грудь уже начинает обвисать хотя я даже не рожала! Складочки на животе и растяжки давно облюбовали мое тело. Я уже представила как Оля сочувствующим тоном говорит о том, что мужа и детей у меня нет. Что я отпахала кассиром в "Магните" пять лет! Пять лет Карл, хотя на этой работе не задерживаются больше двух. Но терпила Зина и не такое стерпит. Наверное французская поговорка "у Жака-простака широкая спина он все вытерпит" — про меня.

Снова обдаю себя холодными брызгами. Делаю глубокий вдох. Мне страшно возвращаться. На какой части рассказа сейчас Оля? Может она с усмешкой рассказывает о том, как я дерзнула бросить работу кассира, и уехать из своего поселка городского типа аж в Москву? Или она уже там, где я перевела почти все деньги мошенникам, которые пообещали мне работу и жилье в столице? Я

задумчиво гляжу в зеркало, которое вдруг захотелось разбить! А в какой части своей жизни я сама? Денег нет, связей нет, зато лишний вес имеется! Одна, в незнакомом холодном городе.

Внезапно неловко улыбаюсь и думаю, что если вдруг у меня тут хоть что-то получится, обязательно куплю Оле дорогущие духи в РивГош. От своей мысли мне становится смешно. Да что у меня получится?

Как бы не хотелось, но монолог с собой придется прервать, и вернуться к девочкам. Таким красивым, ухоженным, с точеными фигурками… Рядом с ними ощущаю себя каким-то гаргантюа.

— Вот и наша Зина, — Эля как-то жалостливо улыбалась.

Только не это, не жалейте меня черт возьми! От этого еще хуже. Я собираю последнюю волю в кулак, не хочу чтобы мы мусолили мои проблемы. Маска шута, то что сейчас нужно.

Оставшийся вечер, мы пили, шутили, я снова была Ельциным, Якубовичем, Дубовицкой: одна роль сменяла другую, пока за ними полностью не скрылось мое настоящее лицо. Остатки слез рассеялись, и в замен им пришла какая-то странная ничем не обоснованная вера. Вера в себя.

***

Утро. Голова раскалывается, запах перегара в комнате — от вчерашнего гламура моих новых московских подруг не осталось и следа. Эля, Лена и я выглядели опухшими и помятыми. Не знаю каким усилием нечеловеческой воли, Оля уехала утром на работу. Особенно если учесть, что работать ей не обязательно — у нее есть богатый мужчина, как они тут выражаются "папик", который все оплачивает, и съемную квартиру в том числе.

Пока Лена приходила в себя, я начала прибираться — срач стоял жутчайший: бокалы валялись, где ни попадя, пустые бутылки, запах сигарет, пепел — хорошо посидели. Вместе с этим я обдумывала план поиска работы: обновить резюме на хедхантере, разослать в разные места.

Сидеть на шее у Оли я не смогу, так что вопрос о поиске работы — номер один!

Вдруг тишину разорвал женский отчаянный крик, Эля неистово вопила в ванной.

— Ааа, заткнись Эль, — бормотала Лена, прикладывая лед к голове. Нахрена ж было столько пить. У меня сегодня свидание с Вадиком, — говорила будто сама себе, совсем не глядя в мою сторону.

Я зашла в ванную, где бесновалась Эля.

— Ну какого хрена? Че мне делать теперь? Эту кофточку Диор мне подарил Олег. Вообще он ее своей мымре-жене брал в подарок, но я ее отжала! А теперь на ней это уродское пятно… Какого хрена блин!!! Ненавижу вчерашний вечер.

— Давай попробую помочь, — сказала я.

— Ты? — Эля смерила меня надменным взглядом, будто я виновна в пятне от вина, которое она сама расплескала, — чем же ты, можешь мне помочь Зина? Может купишь новую блузку? Ах да, я

забыла. Ты же нищая как церковная крыса.

Мое лицо вспыхнуло краской. От вчерашней любезности не осталось и следа. Может быть дело было в отсутствии Оли, может в похмелье, а может в том, что они изначально смеялись надо мной: полненькая деревенщина, понаехавшая… в самом деле… смешно.

Я проглотила обиду, решив, что плакать больше не буду, не покажу своей слабости. Лучше сделаю это, когда они уйдут, но только не сейчас.

— Да я могу тебе помочь. Пятно от вина с деликатной ткани можно убрать уксусом. Но, ты видимо и сама справишься, — я вышла из ванной, коря себя за мягкотелость.

Но устраивать конфликт в чужом доме, было бы некрасиво. Если уж совсем откровенно, то устраивать конфликты и вовсе не по моей части. Терпеть — да. Терпеть как меня все жизнь учила мама. Терпи, прогнись, промолчи, проглоти, сдержись. Пожалуй, это все, что ей было от меня нужно. Ах да, еще бесконечная уборка: нигде не должно быть ни пятнышка. Хрустальный сервис? Натирай до блеска! Использовать его? Нелья! Окна должны быть вымыты с обеих сторон, скатерти накрахмалены, подушки взбиты, балоны закручены. Начиная с восьми лет я работала в своем собственном доме, пока мама пыталась найти замену, ушедшему от нас отцу.

Я закрылась в спальне Оли, ожидая когда Эля с Леной уйдут. Они шушукались, я слышала звон бутылок, смех, лицемерные сладкие переговоры с любовниками. У Оли невозможно красивая спальня, ткани, занавески, и даже обои — все подобрано со вкусом. Все высшего качества. Паркет не скрипит, зеркало возле трюмо с лампочками — прямо как у голливудской актрисы. К горлу снова подкатил ком, слезы… нет! Не сейчас! Пусть сначала все уйдут.