Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Мести не будет - Русанов Владислав Адольфович - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

– Хведул? – поднял глаза урядник. – А ну ходь суды. Ты ж у нас грамоте разумеешь. Так?

– Верно, разумею, – не стал отнекиваться Хведул, подводя каракового жеребца к злобно косящемуся и скалящему зубы буланому под урядником.

– Тады давай, читай. Только не громко. Может статься – коронное дело! – Гавель многозначительно поднял вверх палец.

Грамотей принял из рук урядника пергаментный листок. Расправил его, прищурился, скривился.

– Что такое? – насупился Гавель.

– Не разберу. Не по-нашему писано.

– Да ну?

– Ну... – замялся Хведул. – Буквицы вроде как лужичанские, а слова не наши. Бред сивого мерина выходит какой-то.

– Во как!

– Да и буквицы... Соврал я, урядник. И буквицы не совсем наши. Видал, вон у «ерицы» хвостик какой закорюкой...

– Да начхать мне на хвосты с закорюками! – отрубил урядник. – Меня три попа грамоте учили да не выучили. И тебе слабо. Грамотей! Что ж ты трындишь на каждом углу, что читать-писать обучен? А сам! Вот все сотнику обскажу!

– К пану Лехославу, коли хочешь, вместе пойдем... – Хведул так сцепил зубы, что желваки под тонкой кожей взбугрились, но говорил он спокойно, без показного гнева: – Я, хоть и писарчук сотенный, а в разъезд не для того напросился, чтоб меня урядник сиволапый бесчестил. Ясно тебе, Гавель?

Гавель оскалился, выпуская кончик уса изо рта:

– Пока ты в моем десятке, я над тобой старший. Помнишь, поди? Ты мне перечить не моги! А то по закону военного времени и на березку недолго.

– Кишка тонка у тебя! Ишь ты, «на березку»! Думаешь, твои люди тебя перед паном Лехославом выгораживать будут? Дудки! Не обломится. А чин мой не ниже твоего, а выше будет. И умишком, похоже, Господь тебя обделил, а не меня...

– Что? Да я!..

– Не перебивай, урядник, а то в рядовые вылетишь! – Хведул сузил глаза. – Не уразумел еще?

Гавель замолк, затравленно озираясь по сторонам: не были ли его подчиненные свидетелем взбучки и позора? Порубежники, включая и вернувшихся с пойманным угорским скакуном, старательно рассматривали верхушки деревьев или, напротив, палую, яркую, пока еще без гнили, листву. Кроме извечного неудачника Автюха, который не преминул встретиться глазами с командиром. Встретился, увидел расширяющиеся от ярости зрачки и поспешил отвернуться, сообразив, что вляпался окончательно – возить теперь навоз тачечкой, не перевозить, до самого Дня рождения Господа.

– Слушай меня, Гавель, слушай! – Писарчук наклонился в седле поближе к уху урядника. – Угорец – раз. Угорцы пущай в Угорье живут, в Жулнах своих. Удрать хотел – два. Подозрительно? А то! Письмо вез – три. Письмо либо не по-нашему писано, либо секретное. Слыхал я про такие шутки. Буквицы смешиваются – коль не знаешь ключика, не прочтешь. Дело государственное. Сей же час надо к пану сотнику, да к чародею реестровому. Уж как пан сотник письмо разберет, не знаю, а Гудимир-волшебник – человек ученый. Да и пожил вдвое от нашего, а то и втрое – у них, чародеев, век долог. Поди, разберет?

– Разберет, думаю, – вовсе сник, соглашаясь, урядник.

– Вот и я про что. А ты – «серебришка нашарь»... Дай волю, так и заночуешь тут, труп обирая. В Жорнище надо, в Жорнище. И чем быстрее, тем лучше. Понял?

– Понял, не дурак, – снова кивнул Гавель и зычно скомандовал: – Справа по два! Мацей!

– Я!

– Труп на коня привяжешь и дуй за нами!

– Понял!

– И чтоб ниточки с него не замылил! Понял?

– Так точно...

– Не слышу!

– Так точно!!! – гаркнул Мацей во всю грудь.

– Ото ж, – кивнул урядник. – Остальные за мной, рысью марш!

Десяток с места пошел размашистой рысью. Вразнобой застучали копыта по сырой земле, заскрипели путлища да покрышки седел. Под набегающим ветерком срывались желтые, оранжевые, красные, бурые листья с ясеней и тополей. Ветер дышал в лицо сырой прохладой осенней поры, давно перевалившей за середину. Скоро минует кастрычник, и противные, обложные дожди начнут превращаться в мокрый снег подзимника, а там недалече первый заморозок, лед, хрусткой корочкой затянувший лужи и, наконец, снежок, который каждый год присыпает поля и нивы словно седина вихры старого рубаки.

Не доброй выдалась нынешняя осень для жителей Прилужанского королевства, а в особенности уроженцев Малых Прилужан, дерзнувших заявить об отделении от Выговской короны, да для Хоровского воеводства, чей польный гетман пан Адась Дэмбок, по прозвищу Скорняга, тоже против короля и Сената попер. Взял да и заявил во всеуслышание, что последняя элекция не честно прошла и с ее результатами он согласиться не может. Королю Юстыну присягать отказался, а напротив, снял порубежников с южной границы, где, как повелось издавна, они защищали пределы королевства от набегов кочевников из правобережья Стрыпы, да и перекинул их в помощь реестровым на север. Теперь обитатели сел и застянков, притулившихся на два поприща от прибрежных плавней, с ужасом ждали зимы, когда Стрыпа станет, покроется толстым, прочным льдом, без труда выдерживающим легконогих, пузатых степных лошадок. Вот тогда-то и хлынут на лужичанский берег чембулы злых, голодных, охочих до чужого добра кочевников. А защищать-то мирных жителей и некому. Порубежники дозором ходят, охраняя воеводство от своих же лужичан – терновцев, тесовцев, выговцев...

Роптал народ, роптали магнаты и князья, заседающие в городском совете Хорова. Кто-то боялся потерять доходы, кто-то – лишиться кметей, редкие отщепенцы просто с самых первых дней поддерживали Юстына – народного короля. Однако Скорняга пока не поддавался ни на уговоры, ни на прямой нажим.

Выговчане пока что границ Хоровского воеводства не переступали. То ли и вправду надеялись, что толстосумы из совета переломят волю польного гетмана, то ли рассчитывали, что, убоявшись грабителей-кочевников, пан Адась сам на брюхе приползет, попросит помощи и защиты.

А может быть, просто не до того было?

Слухи, доходившие до порубежников Жорнища, изобиловали всяческими историями о сражениях на севере королевства. Сперва все шло вроде бы легко и гладко для сторонников «Золотого пардуса». Князь Януш Уховецкий отказался от предложенной ему короны Малых Прилужан. Сказал: не хочу, мол, видеть, как лужичане лужичан резать будут. И все было бы ничего, освободилась бы дорога на Крыков и далее на сам Уховецк, шляхта пошумела бы по маеткам и застянкам, да и успокоилась бы, реестровые порвали бы глотки по шинкам, а после присягнули бы новому королю, когда бы пан Твожимир Зурав, новый великий гетман Великих Прилужан взамен преставившегося пана Жигомонта Скулы, не совершил ошибку, попытавшись силой утвердиться в Малых Прилужанах, показать, кто есть хозяин в Прилужанском королевстве.

Крыковские гусары взбунтовались при попытке их разоружить. Посекли Тесовскую хоругвь реестровых, верную Юстыну, попытались прорваться на запад к маленькому, но хорошо укрепленному городку Жеребки. Их окружили двумя полками. Гусары встали насмерть. Великий гетман приказал перебрасывать из Кричевичей еще две хоругви гусар, а от Бродков – арбалетчиков. И быть бы крыковцам истребленными до единого, но в спину коронным гусарам ударили малолужичане. Судя по бунчукам, берестянские реестровые, числом не менее полка, и две сотни порубежников от Зубова Моста. Потери великолужичан составили до двух сотен ранеными и убитыми.

Прорвавшиеся отошли к Уховецку, обрастая с каждым днем новыми и новыми повстанцами. Во главе сопротивления встал бывший берестянский полковник, избранный в конце лета польным гетманом Малых Прилужан, пан Симон Вочап.

Король Юстын, узнав об этих событиях, крайне рассердился. Запустил чернильницей в старинный гобелен, бесчестил пана Твожимира ослом, дятлом и прочими обидными для всякого шляхтича прозвищами. После отправил нескольких гонцов с приказом остановить междоусобицу.

Но...

Или гонцы не добрались до пана великого гетмана, или помогли им затеряться среди грабняков и дубрав южных земель Малых Прилужан. А может, кому-то не выгодно и не угодно оказалось выслушивать королевскую волю? Ведь одно дело рвать глотку на главной площади Выгова, ратуя за скорейшее избрание выдвиженца от родной партии «Золотого пардуса», пана доброго и незлобливого, да еще пострадавшего от старой власти, а совсем другое – подчиняться ему беспрекословно. Не позднее, чем через месяц после элекции, начался разброд и разлад среди «желтых кошкодралов», как презрительно именовали малолужичане своих политических противников. Кому-то не понравилась мягкость короля Юстына, а кому-то, напротив, его твердость...