Скованные одной цепью (СИ) - "Alexianna" - Страница 10

Так, ну хотя бы он меня по-русски поймёт. Я и так много времени потеряла, сейчас уже нет смысла ерепениться, надо дело сделать, а потом уже разборки с Зайцевым устраивать. Надо к нему протанцевать потихоньку. Как это эти женщины задом трясут так лихо? Надо попробовать. А, вот, ага, вроде получается. И руками над головой покрутить, а еще попой немного влево-вправо повилять. Отлично. Так, ещё, ещё, теперь бедром назад, бедром вперед.

В танце я медленно продвигаюсь к Зайцеву, а он смотрит и щурится в довольной улыбке, зараза! Потом и вовсе в ладоши захлопал. Убью, скотину! Явно же узнал меня и даже не пытается помочь. Мстит за остановленную кровь, ну так я тебе тоже отомщу, потом, даже не сомневайся.

Вдруг кто-то сзади срывает с меня головной убор и мои белокурые волосы падают мне на плечи. Все застывают в недоумении, а потом начинается галдёж. Мужики чё-то возмущаются, руками машут, а негодяй Зайцев спокойно подходит ко мне и на древнеегипетском что-то объясняет присутствующим, указывая на мою магическую книгу, которую я держу подмышкой. Шум стихает и мужики довольно качают головами, а хозяин даёт отмашку женщинам, мол танцуйте дальше.

— Зайцев, зараза, ты что тут делаешь? — спрашиваю я, переходя на «ты», поскольку ругаться на «вы» — звучит как-то нелепо.

Он увлекает меня вглубь дома и сквозь смех вещает:

— Провожаю тебя к больному.

— Ах, ты значит в курсе, что я тут должна была появиться?! — возмущаюсь я.

— Конечно. Ждал тебя с нетерпением.

— Так чего же не вышел на крыльцо? Я там битый час болталась, а мавры не пускали, — злюсь я.

— Ну тогда бы я лишился наслаждения лицезреть твой охренительный танец живота, — хохочет злодей.

— Вот сволочь! — не выдержав, выдыхаю я.

— Из твоих уст, Волкова, это звучит песней, — отвечает он ничуть не обидевшись.

Останавливаемся у зашторенного плотным полотном входа в какую-то комнату.

— Ну, вперед, маг-целитель, — подзадоривает он меня и шлёпает ладошкой по моей едва прикрытой одеждами попе, когда я отодвигаю штору и заглядываю в комнату.

— Вот же гад, — обзываю я его снова.

— Просто песня, — улыбается злодей, а потом серьёзно говорит. — Как закончишь, жди меня, никуда не уходи. Нам надо поговорить. Поняла?

— Ага, ща, — киваю я, показывая этому мудаку средний палец, типа «пошёл ты…»

Ребёнок, к которому я пришла, болен серьёзно. Мне приходится минут десять выявлять очаг воспаления, поскольку жар у него уже довольно долго и всё тело слишком нагрето, а мне нужно найти самую горячую точку. Нахожу, наконец. Вплетаю ленты своего потока, чтобы очистить её от вредоносных бактерий. После этого прохожусь по артериям, очищая кровь. Далее иммунная система, которую надо запустить на полную мощность. Сканирую процессы его организма и убеждаюсь, что все идет правильно. Он сейчас уснёт, а проснётся уже без горячки и озноба. Далее, проверяю все сосуды с водой, которую дают ребёнку, хлопочущие вокруг него женщины. Очищаю воду. Через два часа, уставшая и голодная, отхожу от кровати спящего мальчика.

Показываю женщинам на пальцах, что всё сделала и пора мне уходить. Они стали стеной — не пускают. Ладно, попробуем по-другому. Открываю свою волшебную книгу на нужной, уже заполненной египетскими письменами, странице. Ничего. Портал домой не открывается. Что опять не так?

Пробую вплести свой поток в страницу, но он истощён и книга не реагирует. Вот же попала! Ладно, подожду, восстановлю силы. И есть уже хочется, ну прям очень.Что делать? И где этот поганец Зайцев?

Поганец появляется примерно через полчаса.

— Ну что, всё? Закончила? — спрашивает он, не входя в комнату.

— Всё. Только меня не выпускают.

— А книга?

— Не работает.

Зайцев на египетском обращается к женщинам, о чём-то спорит с ними и они таки сдаются, отступают и позволяют мне выйти.

— Ну, значит, ночевать будешь со мной, Волкова, — весело щурится этот злодей, увлекая меня за собой по темному коридору к выходу на улицу.

— Мне нужно домой, — тоном загулявшей на вечеринке первокурсницы нервничаю я.

— Волкова, не паникуй. В нашем времени ещё и полчаса не прошло, как ты переместилась.

— А если я тут переночую, сколько там, у нас, часов пройдет? — беспокойно спрашиваю его.

Тем временем мы проходим сквозь лабиринты между зданиями города, заходим в какое-то строение и оказываемся в маленькой комнатушке с толстым ковром и лохматыми подушками, разбросанными прямо на каменном полу.

— Что это? — удивляюсь я, оглядываясь.

— Это нечто типа гостиницы, Волкова. Усаживайся давай, поедим. Подкрепишься, может и магия твоя восстановится. Вижу — устала ты и поток твой почти прозрачный. И раз уж мы остались наедине, то всё-таки поговорим о нашем э-э-м… слиянии.

Я шлёпаюсь на подушку. Реально, нет сил спорить с этим поганцем. Вот чувствую, что ещё не раз он меня заставит злиться и… вообще, он меня раздражает. Особенно своим полуголым торсом, на котором невольно то и дело останавливается мой взгляд. Поганец же, совершенно не стесняясь, усаживается напротив и по-турецки и скрещивает голые загорелые ноги, а его набедренная повязка задирается аж по самое «нехочу», и я невольно пялюсь на то самое место, что еле-еле прикрыто тканью. Кажется, что сделай он еще движение, и его мужские органы вывалятся наружу.

— Там есть трусы, Волкова, не надо так возбуждаться, — хохочет этот бесстыдник, проследив за моим взглядом.

Я закатываю глаза, типа «не очень-то и хотелось увидеть твоё «хозяйство».

— Мы, техномаги, при перемещении можем нацепить на себя всё, что необходимо, да ещё и бусики на продажу туземцам. А ваш маговский переход, видишь, как несовершенен. Посмотри, на тебе же хоть и есть одежда, а все прелести твои так и светят. Это твоя книга на свой вкус одела тебя — с юмором у неё все в порядке, — ухмыляется Зайцев, доставая из холщовой сумки большую лепёшку. Отрывает от нее половину и протягивает мне. — Ешь, горе моё, — вздыхает он. — Да и набрось на себя что-нибудь, а то мне всю ночь придётся мучиться со своим железным стояком.

Ну хамло! Вот сволочь он и всё тут! Никакого чувства такта. Никакого воспитания. Привык быть наглым и беспардонным. И всё это сходит ему с рук. Паршивец!

— Это про свой стояк ты со мной так рвался поговорить?

— Ну, тема нашей беседы даже более захватывающая, нежели обсуждение моей физиологии, — жуя, отвечает Зайцев. — Во-первых: ты знаешь, что ты Хранитель?

— Догадалась уже, — так же жуя, отвечаю я.

— Ну вот, хорошо. А что это значит, знаешь?

— Не было времени изучить этот вопрос. Делись познаниями, если таковые имеются.

— Хороший подход к делу. Ну давай, поделюсь. Итак, твоя магия настроена на ветвь «ментальной связи», поэтому ты смогла услышать Удава…

— Кого? — морщусь я, типа «ты дурак совсем, какие удавы?»

— Костю Удавиченко, который застрял в Древнем Риме. А в процессе нашего с тобой поцелуя, ты ментально передала мне информацию, то есть визуальную картинку. Благодаря тебе, Волкова, мы спасли нашего Костика. Поняла?

— Круто, — устало вздыхаю я.

— А теперь вопрос: когда ты рванула целовать меня, что ты почувствовала или услышала? Что тебя заставило вообще это сделать?

— Ха, Зайцев, ты уже, небось, возомнил себя супер пленительным и таким желанным, что я прям потеряла голову и кинулась к тебе нашею в безудержном порыве облобзать твою физиономию. Ой, ржу, не могу!

— А я вот, например, абсолютно серьёзен. Просто надо разобраться, как работает твоя ментальная магия.

— Нет там никакой магии, Зайцев, — хохочу я. — С девчонками я поспорила, что поцелую тебя. Вот и всё. Просто бабский пьяный спор.

— Хм, интересно, — усмехается предмет моего бабского спора. — А почему именно меня, а не кого-то другого?

— Может, потому что ты на нас пялился и салютовал своим стаканом.

— Там не только я на вас пялился, — не унимается он.

— Ну не знаю я, почему ты, — развожу я руками. — Давай, расскажу, как всё было, а ты сам решай, что тут магия, а что глупости.