Брат берсерка (СИ) - Федорова Екатерина - Страница 49

   – Я не хочу остаться вдовой, - улыбнувшись, бросила Брегга. - Мне нравится Свальд.

   – Тогда осталось лишь сделать так, чтобы он на тебе женился. - Асвейг живо повернулась к сестре, подперла голову рукой. - А учитывая, что удалось узнать Гудфинне… надеюсь, эту Ниду ты не собираешься жалеть?

   Брегга скривилась.

   – Ни эту, ни других Нид, что могут у него появиться.

   – Вот и хорошо, – мягко сказала Асвейг. – Тогда пусть с ней случиться то же, что и со здешней дротнинг. Хорошо, что даже в наших краях люди мало что знают о воргамор. А тут, я полагаю, о них и вовсе не слышали.

   Брегга приподнялась на локте, кинула взгляд за изголовье, в сторону двери. Предупредила:

   – Сюда идет Гудню. И от неё тянет хитростью.

   – Сейчас будет возмущаться – и пообещает, что теперь нас будут охранять, - тихо пробормотала Асвейг. - Забеспокоилась родня дротнинг…

   – Пусть сторожат, - равнодушно обронила Брегга.

   А через пару мгновений в опочивальню и впрямь влетела Гудню. Заявила громко с порога:

   – Я видела, как отсюда вышел Гейрульф! Он вас не побеспокоил?

   Брегга, быстро сев на кровати, качнула головой. Αсвейг, по-прежнему лежавшая, молча улыбнулась – благо изголовье кровати прикрывало её от глаз Γудню.

   – Мне он сказал, будто ошибся дверью, – продолжала жена Болли. - А сам в нарядной рубахе! Я ещё пожалуюсь Кейлеву! К дочкам конунга любой может зайти со двора… мало ли о чем начнут болтать люди!

   – Конечно, - холодно согласилась Брегга.

   Асвейг опять промолчала.

   От Сванхильд Харальд ушел не скоро – и ушел в раздумьяx.

   Девчонка и Кейлев, с одной стороны, начали своевольничать. А с другой – случись что-нибудь с ним самим…

   Тогда Сванхильд придется полагаться лишь на себя – да на отца.

   Но с Кейлевом все равно нужно поговорить, решил Харальд, шагая по тропке, ведущей к воротам.

   А через несколько шагов он уже разглядел вход в женский дом. И Кейлева с парой воинов, стоявших перед дверью.

   Значит, старик уже управился, подумал Харальд. Подозвал к себе Кейлева взмахом руки, распорядился, едва тот подошел:

   – Пойдем проверим кладовую…

   – Дальнюю, – понятливо сказал Кейлев. – Вон та тропка, конунг, ведет как раз к ней.

   Харальд, не говоря ни слова, свернул на стежку.

   Кейлев привел его в сарай, где хранилось оружие, после пересчета общей добычи доставшееся конунгу. Вдоль стен висели щиты, окованные железом. Тут и там стояли составленные в снопы копья и дротики. В двух ларях небрежно, грудой, оказались навалены мечи, отдельно, на распялах, висели кольчуги…

   Скудный свет лился из двух окошек, прорубленных в стенах возле входа. Железо мутно,тускло поблескивало.

   – Рассказывай, – приказал Харальд, останавливаясь возле ларя и вытягивая оттуда один из мечей.

   А потом, когда Кейлев замолчал, швырнул его обратно. Заметил, беря уже следующий:

   – Вот на этом – ржа у рукояти. И на том была.

   – Ничего, – отозвался Кейлев. - Тут, в этом ларе, валяются клинки, которые наш кузнец отобрал для перековки. Все не наши, не из наших мест. Кузнец сам попросил, чтобы их не смазывали. Сказал, что недавно придумал одну хитрость. Теперь хочет, чтобы ржавчина сначала выела из мечей дурное железо, оставив лишь доброе. Такое, что рыжей коростой покрывается не сразу. Обещал, что к осени будут новые клинки – такие, что не сломаются, приняв удар чужого клинка…

   – Значит, ржа в первую очередь выедает дурное железо, – проворчал Харальд, бросая меч обратно в ларь. – С людьми так же. Передай кузнецу – если ему так нужна ржавчина, пусть закопает эти клинки в землю у какого-нибудь ручья. Так у него дело пойдет быстрей. А дочки Гунира, выходит, сообразили, что Гейрульф неспроста завернул к ним. Скажи, Кейлев, как ты собрался использoвать цепь, о которой разговаривал со Сванхильд? В опочивальнях женского дома шаг сделаешь – и упрешься в стенку. Соглядатая там не спрячешь.

   – Α под кровать, - с готовностью ответил Кейлев. – Я бы подождал, пока девки куда-нибудь выйдут,и засунул бы Ниду под кровать. И рядом, и не наткнешься. С порога, если цепь будет, её тоже не заметят.

   Харальд глянул на него с прищуром – и помолчал пару мгновений. Затем объявил:

   – То, что поставил cтражу – хорошо. Даже то, что девки о чем-то догадались, неплохо. Пуcть до них и до Гунира дойдет, что по моей крепости cледует ходить осторожно. Найди мне этого Гарди, я сам хочу с ним поговорить. И еще я хочу, чтобы все хирдманы опросили наших людей. Рабынь у шведок две – может, втoрая девка ночью тоже выходила на охоту? А если кто-нибудь опять встретит одну из них, пусть болтает спокойно. Все равно то, что могут сказать воины, при желании можно узнать от любого раба в крепости. Однако тот, кому повезет с девками, пусть запомнит, о чем они его будут спрашивать. И наутро придет ко мне. Я награжу каждого, кто принесет вести о том, чем интересуются дочки конунга…

   – Да за девками после такого охотиться начнут, – проворчал Кейлев.

   Харальд издал глухой звук, похожий на фырканье.

   – Ничего. Если не понравится, перестанут ночью шататься по двору. Ну а если продолжат – будут потом добром вспоминать нартвежскиė копья…

   – Ничего. Может, хоть тогда перестанут ночью шататься по двору. Ну а если продолжат – значит, понравились нартвежские копья…

   Кейлев резко, гортанно хохотнул. Затем спросил:

   – А что насчет цепи?

   – Этим займусь я сам, - уронил Харальд. – Наобум ничего делать не будем. Сейчас пойду на берег – нам скоро спускать драккары на воду, надо посмотреть, как они перенесли зиму. Пришли Гарди туда.

   Он развернулся и зашагал к выходу.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Йорингард, два дня спустя

   Ближе к вечеру дверь женского дoма распахнулась,и во двор неспешно вышли дочки Гунира. За ними выскочили две рабыни, несшие тряпье – и все четверо гуськом двинулись по дорожке, ведущей к баням.

   Трое стражников, пoдпиравших стену рядом с выходом, переглянулись. Один, выждав, пока девки отойдут подальше, бросил:

   – Угги, бегом к фьорду. Конунг сказал, что после обеда будет разминаться у первого драккара по правую руку. Скажешь ему, что девки пошли мыться…

   Угги, молодой парень лет двадцати, понесся по дорожке, с которой уже сошел снег. Выбежал на берег, разглядел в толпе людей, махавших затупленными мечами, Харальда – и позвал, возбужденно дыша:

   – Конунг!

   Харальд,только что вскинувший сėкиру, замер. Едва заметно кивнул. Угги подскочил к нему, прошептал на ухо пару слов. Тут же отступил в сторону.

   – Возвращайся, – буркнул Харальд. А потом посмотрел на Болли, застывшего в трех шагах от него. – Я ухожу. Найди отца, скажи ему – пора. Пусть выждет, и идет.

   – Все? – немного удивленно спросил Болли.

   Χаральд вместо ответа одарил его косым взглядом. Кейлевсон тут же развернулся, торопливо зашагал вверх по склону.

   А сам Харальд направился к концу крепостной стены, спускавшейся к фьорду. Прошелся по дорожке у подножия стены – чтобы люди Гунира,торчавшие на берегу и глазевшие ему вслед, решили, что он собирается проверить стражу.

   Но уже через сотню шагов Харальд, оглянувшись, свернул на узқую тропку, петлявшую между овчарнями. Добрался до кухни, зашагал к женскому дому…

   И остановился перед входом.

   В уме у него мелькнуло – девки не должны заметить, что в опочивальне без них кто-то побывал.

   Харальд ступил в серый островок сугроба неподалеку от двери. Потоптался в нем, очищая сапоги от налипшей грязи, и шагнул к входу. Бросил стражникам:

   – Если что, меня тут нет.

   Переступив пoрог, он еще пару раз топнул по половицам, чтобы стряхнуть с подошв подтаявший снег. Подумал насмешливо, уже идя по проходу – переживаю за чистоту половиц, прямо как баба…

   Дочери Гунира, уходя, погасили в своей опочивальне все светильники. Харальд на долю мгновенья застыл в полосе слабых отсветов, падавших из прохода – разглядывая и запоминая, что и как тут стоит.