Принц для невесты (СИ) - Васильев Ярослав - Страница 30

— Контролёры проходили, билеты проверяли, — парень кисло скривился. — Сказали, ещё минут пятнадцать-двадцать, и мы на месте.

Катерина закивала, стараясь отогнать зевоту, затем — час был ранний, небо мутно-голубое и стелился туман, отчего в вагоне оставалось полутемно — попыталась до конца проснуться, начала тереть глаза и несколько раз присела. От духоты в вагоне захотелось пить, но всю воду они закончили ещё вечером. Чтобы отвлечься, Катерина принялась смотреть в окно, где сквозь туманное одеяло мелькали узкие участки земли пригородных дач, время о времени их разрезала высокая ограда, отделяющая одно садовое товарищество от другого. Затем огороды сменили бетонные облупленные заборы то ли заводов, то ли складов, а потом и утонувшие в промозглом молоке коробки пятиэтажек. Прошло ещё совсем немного времени, и электричка осторожно замедлилась, вздрогнула и застыла, с шипением раскрыв двери и приглашая пассажиров покинуть стальное чрево зелёной гусеницы. В вагон сразу же ворвались звуки вокзала, который, не обращая внимания на время суток, жил своей повседневной сутолочной жизнью. Усталый голос неразборчиво проорал через репродукторы «состав номер какой-то там прибыл на третий путь». И тут же сообщил, что поезд до Москвы отправляется со второго пути через пять минут.

Первым спрыгнул на перрон Никита, подал руку Катерине. Девушка выбралась из вагона, поёжилась от утреннего холода, запахнула куртку. И неожиданно рассмеялась, не обращая внимания на недоумение Никиты и укоризненный взгляд Феликса. Да, у них впереди ещё много сложностей и трудностей Закрытого мира. Зато они сделали первый шаг вдвоём — и значит, их уже ничто не остановит.

Глава 7. Закрытый Лист

Вокзал медленно просыпался от ночной пустоты и тишины. С высоты пешеходного моста было хорошо видно, как засновали в разные стороны бригады путейцев, принимая и отправляя поезда с пассажирами и товарные составы, закоптили шустрые улитки маневровых тепловозов, распихивая вагоны туда и сюда. Длинные механические «змеи» грузовых составов величественно поползли по рельсам, отправляясь в свой далёкий путь. Зато пассажирский терминал встретил пока ещё чёрными и безжизненными стёклами окон и призрачной безлюдностью зала ожидания, если не считать, конечно, парочки развалившихся в углу бомжей да какой-то потрёпанной жизнью громко храпящей пьяной личности. Причём от всех троих перегаром несло за ползала, а ещё неприятно пахло из переполненной урны — и это Катерину раздражало больше всего.

К удивлению девушки, направились они не сразу в город, а вместо этого пошли в другой конец вокзала, петляя через коридоры. Только увидев стеллаж из высоких железных ящиков, оборудованных колёсиками кодового замка в дверце, Катерина сообразила, что Никита искал здешний аналог камеры хранения.

— Рискнём довериться? — с еле заметной насмешкой в голосе спросил парень. — Надеюсь, днём воровать побоятся. А нам рюкзаки мешать будут, да и человек с мешком в глаза бросается.

— Рискнём, — ответила Катерина, а Феликс, соглашаясь, моргнул глазами и поменял цвет зрачка с зелёного на смолисто-жёлтый.

Едва Никита сунул в приёмник нужное количество монет и закончил настройку замка, внутрь ящика словно стекла жидкая тень. Катерина аж вздрогнула, до того неожиданно и необычно Феликс перебрался к рюкзакам.

— Я посторожу. Заодно отосплюсь. Если что — обо мне не беспокойтесь, не задохнусь и вообще так хоть месяц могу пролежать. Надоест — сам выберусь.

Никита и Катерина с подозрением переглянулись, но предложение Чешира выглядело со всех сторон разумным.

— Хорошо. Деньги я взял, а на тебе — остальное, — и парень захлопнул дверцу.

Привокзальная площадь показалась Катерине какой-то ненастоящей. Большая, обрамлённая кустами по периметру, с фонтаном посередине, из которого даже били вверх жиденькие струйки воды. В углу постамент, где улёгся отдыхать старинный паровоз, причём выглядела старая машина новее, ярче и крепче своего растрескавшегося бетонного ложа. Одновременно со стороны города вокзал недавно оштукатурили и покрасили, словно в противовес давно не ремонтированной «станционной стороны». А ещё в дальнем углу прямо в кустах устроили свалку, причём явно мусор кидали, чтобы в глаза не бросалось, похоже стыдились… но до контейнера, стоявшего здесь же на площади, почему-то никто не доходил и не выбрасывал бутылки и бумажки именно туда.

Также несуразно выглядел и сам город. Новенькая аляповатая пластиковая вывеска могла висеть над обшарпанной и исцарапанной дверью, недавно отремонтированные витрины соседствовать с потрескавшимся щербатым бетонным крыльцом, а под столбом, где яркими свежими красками сиял рекламный плакат, ютилась облупленная палатка с разным товаром — будто гостья-лоточница из доиндустриальной эпохи. А ещё неприятно резала глаза разнообразная грязь на тротуарах, от валявшихся повсюду сигаретных бычков и усеявших асфальт кожурок семечек до самых настоящих завалов мусора вокруг мусорных баков. Повсюду пестрели надписи краской на стенах домов, от телефонов с намёком на фривольный досуг до просто слов, намалёванных из безделья.

— Мы словно в Кривое зеркало попали, — Катерина покрутила в воздухе рукой. — Знаешь, чем-то мои Лесные равнины напоминают, но будто их перекорёжило, исказило в плохую сторону до неузнаваемости.

Парень лишь хохотнул, перехватив очередной удивлённый взгляд на окружающие дома: со стороны улицы их недавно покрасили, с торцов тоже — но только до середины. Дальше проглядывал позеленевший от старости кирпич.

— Это из столицы, скорее всего, начальства приезжало, — пояснил Никита. — Вот на пути следования кортежа марафет и навели.

— Э… Не могут же они быть такими дураками? — не поняла Катерина. — Да тут догадаться…

— Они всё прекрасно знают, — мягко поправил её Никита, — но видимость соблюдена, для телевизора красивая картинка благоустройства отснята. Всё отлично. Ещё не раз сама убедишься. А сейчас давай-ка, хоть какой-нибудь воды возьмём, перекусим — и на рынок за одеждой.

Катерина оторопело кивнула, так до конца в слова Никиты и не поверив. Но дальше решила молчать, чтобы ни случилось: он здешнюю жизнь вроде бы лучше знает. Хватило девушку ровно до момента, когда Никита направился в сторону ближайшего магазина — хозяйственного.

— Мы, вроде, купить воды хотели? А за пирожками в аптеку пойдём? — Катерина не удержалась и съязвила.

Никита молча пожал плечами, а ехидное настроение у девушки продержалась до той секунды, когда они переступили порог. Катерина поперхнулась очередной колкостью в адрес знатока местных реалий и круглыми глазами уставилась на странное зрелище: вперемешку с порошками, мылом, ножницами, нитками и пуговицами и в самом деле продавали бутылки с минеральной водой и шоколадки. Так что когда они вышли обратно на улицу, Катерина не удержалась и эмоционально высказала всё, что она думает про здешний Лист — самый ненормальный во всей Книге миров.

— Зато шоколадные батончики мне нравятся, м-м-м, — Никита откусил сразу половину. — Хотя, скорее это потому, что для меня они — вкус детства. Мама их считала полной гадостью, а мы всё равно покупали в школьном буфете. Она наверняка знала, — он вздохнул, — в электронном дневнике-то всё отображается, но делала вид, что не в курсе.

— Есть можно, — Катерина тоже отключила небольшой кусочек, — особенно с голодухи. А что-то посытнее у нас планируется?

— Тут должны быть столовые или нечто в этом роде. Пошли, поищем.

Первые несколько заведений они прошли мимо: или закрыто, или не тот статус — оборванцев с деньгами в ресторане запомнят, или слишком уж задрипанные забегаловки. Наконец по каким-то непонятным девушке признакам Никита решил, что очередная столовая им подойдёт. Катерина к этому времени была готова проглотить целую корову вместе с рогами и копытами, так что лишь измучено кивнула. Внутри небольшого полуподвального зала оказалось чисто, деревянные столы и лавки хоть и выглядели немолодо, оставляли тёплое, приятное ощущение и удивительно хорошо гармонировали с тусклой зелёной краской стен и нарисованной в дальнем конце от пола до потолка картины соснового леса, среди которого резвились несколько медведей. А уж за витающие по воздуху аппетитные запахи Катерина была готова простить всё, даже громко орущий на весь зал телевизор около кассира.