Горечь рассвета (СИ) - Манило Лина - Страница 31

Они замолчали и несколько минут наблюдали за Мартой. Совсем худенькая, в порванной одежде, что велика была на три размера, со спутанными потускневшими волосами, она мало походила на ту девушку, которой они так восхищались. Но тем ни менее это всё также была их Марта — друг и возлюбленная.

— Так, друзья, я не знаю, сколько вы ещё решили тут сопли пускать и носами шмыгать, но мне нужна вода. Её нужно умыть и постараться привести в чувства. — Не получив ответа, Ингрид почти закричала: — Последний раз спрашиваю: воду принесли или слезами вашими обойдемся?

Окрик, как пощёчина, вывел парней из оцепенения, и они забегали, засуетились.

— Конечно, конечно! Мне Джонни передал, я принес воды столько, сколько утащить смог. Думал, может, вся понадобится — этот придурочный в панике прибежал и даже толком не объяснил, что с ней, только сказал, что ранена и умирает. Вот я и захватил. Но у нас в доме ещё есть, там остался Айс, он следит за домом, он не захотел идти, а я пришел, я её люблю, а он только пользовался, а ещё Джонни ничего не объяснил…

— Ты чего тарахтишь? И мёртвого разбудишь. — Слабый голос Марты остановил словесный поток, который ещё чуть-чуть и затопил бы всё кругом. Все трое вскрикнули то ли от радости, то ли от испуга и попадали на колени вокруг внезапно пришедшей в себя подруги.

— Твою мать, Марта, ты меня чуть до обморока не довела! Вырубилась, в себя никак не хотела приходить. Я тебе кажется, глаз подбила — так по щекам лупила, чтобы ты очнулась.

— Меня что-то засасывало на ту сторону. Темнота и такой покой… Там хорошо и совсем не больно. И не нужно ни о чём волноваться, но тут Роланд раскудахтался, и я очнулась. — По голосу невозможно было понять, рада Марта тому, что вернулась или все-таки жалеет об этом. — Дайте мне попить, а то язык почти не чувствую, и пойдем дальше. Нужно Айса искать.

— А что его искать? Нашёлся уже давно и даже базу организовал. Так что сейчас я тебя к нему отнесу. — Роланд старался казаться весёлым, но все знали, чего ему стоят подобные высказывания.

— Отнесёшь, конечно, я не смогу больше геройствовать, — Марта тяжело вздохнула. — У меня такое чувство, что мою ногу стая волков на части драла. И ещё тошнит жутко, голова кружится. Почему не дали мне сдохнуть? Что вы за люди такие?!

Роланд только в этот момент понял, что до сих пор так и не знает, что с ней всё-таки приключилось.

— Ты ногу повредила?

— Это как-то даже мягко сказано, — усмехнулась Марта.

— Она нашла на свою тощую задницу замечательное приключение. Не придумала ничего умнее, как ступить ногой в какой-то мерзкий капкан.

— Ох, — только и смог сказать Роланд, полез в рюкзак, достал бутылку воды и протянул её Марте.

Марта одним глотком осушила половину бутылки. Она бы выпила всю, но Ингрид помешала, буквально выбив воду из рук.

— Вот тебе и "ох". Марта, кончай с ума сходить — ещё стошнит! — заорала Ингрид.

Несколько минут посидели в тишине, думая каждый о своем. Усталость навалилась на ребят непосильной ношей, но нужно было вставать, брать Марту и идти дальше. Туда, где ждёт их Айс. Туда, где можно просто хоть немного отдохнуть.

Первым пришел в себя Роланд:

— Так, ребятки, отрываем задницы и бежим. Нечего нам здесь больше делать. У меня с собой шоколадки есть, кстати, поэтому держите конфеты и быстрее уходим.

Все синхронно кивнули и поднялись. Все, кроме Марты — она была слишком слаба даже для того, чтобы сесть, не говоря уже о том, чтобы встать и идти. Роланд наклонился над ней, одним рывком оторвал от земли, обнял покрепче и рванул изо всех сил вперед. Ингрид с Джонни, опомнившись, побежали следом, по пути вгрызаясь в порядком подтаявшую шоколадную массу.

XX. Интермедия третья

Лес на окраина Эргориума

Три месяца назад

Роланд злой, как чёрт, сидел возле костра, не давая тому потухнуть. Сегодня была его очередь дежурить, а он ненавидел такие вечера, когда, казалось все, кроме него, заняты чем-то важным. Роланд не любил оставаться в стороне от жизни отряда — в такие моменты создавалось впечатление, что его игнорируют, и он готов был скрипеть зубами от злости и досады. Вот Айс, например, никогда не занимается подобной ерундой, потому что для лидера поддерживать жизнь в гаснущем очаге — слишком мелкий масштаб. В такие вечера, оставаясь наедине со своими мыслями, Роланд не мог ни о чем думать, кроме своей неприязни к Айсу. Как будто все чувства притуплялись, и оставалась только злость и всепоглощающая ненависть.

Стараясь подавить в себе снедающее душу чувство зависти, Роланд пошевелил палкой, чуть было не затухшие угли. Ночь окутала плотным непроницаемым покровом, скрывая от любопытных глаз. В принципе, в этих полуночных бдениях, если хорошенько подумать, не было ничего ужасного. Просто Роланда раздражало, что именно он должен этим заниматься. Разве не был он одним из лучших солдат? Разве не он, очертя голову, не задавая лишних вопросов, бросался в любую авантюру? Разве не ему поручали самые опасные задания? И вот она — благодарность: одинокие вечера у костра. Только этого, по их мнению, он был достоин? И, если уж этим должны заниматься по очереди все члены отряда, тогда почему Айса это не касается? Где сказано, что лидер не должен, как простой смертный, проводить скучные ночи в одиночестве, шевеля угли палкой?

Но все эти вопросы без ответов, что кружились в воспаленном злобой сознании, не приносили облегчения измученной душе. Роланд верил, что рано или поздно его заметят, и он сможет потеснить на троне неуязвимого Айса. Он знал, что самый верный путь к мечте — тернист и опасен. Этот путь заговоров, интриг и скандалов он способен был преодолеть, потому что верил — в конце концов, добьется своего и станет лидером. Но больше всего он мечтал как Айс, стоя на коленях, будет просить пощады — униженный, растоптанный. Роланд, в сотый раз представив себе эту картину, негромко рассмеялся. Нужно только набраться терпения и все будет именно так, как он себе представлял и даже лучше, потому, что возмездие всегда настигает того, кто его заслуживает. А Роланд верил, что Айс, как никто другой, достоин ползать униженным в пыли перед его, Роланда, ногами. Где-то в глубине души Роланд сильно сомневался, что Айса, находящегося в трезвом уме и твердой памяти, реально поставить на колени. Но картина будущих унижений извечного врага согревала душу, а больше пока Роланду ничего не нужно.

Тихий шорох заставил вынырнуть из сладких волн грёз о будущей мести. Кто-то пытался подобраться со спины, и кто бы это ни был, идея ему пришла в голову не самая удачная. Разве с добрыми намерениями крадутся, как трусливая мышь, за спиной? Роланд не был рад этим гостям. И в этот момент был готов это популярно объяснить любому желающему, почему не испытывает восторга от полуночного визита. Резко подскочив, парень выхватил из-за пояса нож и приготовился отразить любую опасность, что могла исходить от непрошеного визитёра. Сейчас Роланд был похож на приготовившегося к прыжку дикого зверя: тело напряжено, взгляд горит, подобно сотне разгорающихся углей. Раздувая ноздри и напрягая слух, парень замер.

На поляне показалась тень — слишком маленькая для того, чтобы принадлежать существу мужского пола. Роланд, наблюдая за гостем с высоты своего внушительного роста, немного расслабился. Кто бы это ни был, он, вряд ли сможет причинить серьезный вред. Зато Роланд одним ловким движением может оставить от незваного гостя лишь мокрое пятно — не зря он считался лучшим в деле метания ножей на любое расстояние.

— Ты кто, твою мать? — Роланд старался говорить спокойно, но ярость внутри закипала. Никто не имел права вторгаться в его личное пространство, нарушая покой.

Тишина давила — кто бы это ни был, он не торопился раскрывать свою личность, и это выводило из себя неимоверно.

— Сейчас я метну нож точно тебе в горло. Вот, когда сдохнешь, я и узнаю, кто же это решил нанести визит.