Золотое сечение (седьмая скрижаль завета) - де Куатьэ Анхель - Страница 22

Сидя рядом с розеткой, вы не станете паниковать. Вероятно, вы даже не заметите ее, а если она вам понадобится, будете долго искать. Но вот сидя рядом с обрывом, на высоте, над пропастью, вы будете постоянно ощущать ее присутствие.

Так и с истиной. Она может быть выученной, понятой, неживой. А может быть в нас.

И в первом случае истина мертва, во втором — она живая. Поэтому забудьте о первых шести скрижалях, первая — это седьмая.

— Ничего не понял, — пробормотал я. — Первая — седьмая? В каком смысле?!

— В том смысле, что первой по очереди идет не первая, а седьмая Скрижаль, — пожал плечами Андрей. — И она о том, что мы должны изменить свое сознание. Только в этом случае найденные вами скрижали будут восприняты так, как они должны быть восприняты. Они оживут, когда изменится наше сознание, когда все три «точки сборки» — общечеловеческая, эзотерическая и научная — объединятся в одном человеке.

Что было бы, например, если бы Данила с самого начала обладал эзотерическим чутьем? Разве бы он отмахнулся от тех знаков, которые были ему посланы? Нет, и он бы оказался у Схимника вовремя. А разве бы Кассандра обманула Анхеля, если бы он умел отличать эзотерическое знание от техники наведения гипнотического транса? Конечно, он не купился бы на молоко, становящееся кофе, и на кофе, превращающийся в молоко!

Так что у каждого из нас чего-то не хватает — кто-то игнорирует эзотерическое видение, кто-то науку, а кто-то не видит ничего кроме науки. И в результате наше сознание становится однобоким. Оно воспринимает только часть истины и поэтому неправильно интерпретирует факты.

Часть — это не целое, и даже сумма частей — не целое. Осколки разбитой кружки, собранные на совок, — это осколки, это не кружка. Кофе в нее не нальешь...

И дальше, как в замедленном кино, Андрей провел рукой по столу, ребром ладони толкнул свою кружку, она прошла до края столешницы и, качнувшись на нем, полетела вниз. Хлопок. Черепки разлетелись по кафельному полу.

Андрей поднял один из черепков, положил его обратно на стол и сказал:

— Вот, что мы имеем... Кто-то во всем видит борьбу темных и светлых сил, тогда как в этой «битве» участвуют простые люди, а у этих людей есть и слабости, и достоинства, которые никак не связаны с потусторонними силами, — Андрей поднял с пола еще один осколок чашки и положил его рядом с первым. — Кто-то рассматривает эти слабости и достоинства только как нравственный «выбор». А кто-то вроде меня, — Андрей поднял с пола третий осколок, — понимает, что часто этот выбор определен темпераментом и физиологическими реакциями.

Я не мог оторваться от этого зрелища. Я смотрел на эти три черепка, оставшиеся от глиняной чашки, словно загипнотизированный. Только что они были чашкой, а теперь...

— Андрей, но как же?.. — мой голос дрогнул. — Неужели все шесть Скрижалей ничего не значат?

— Вы с Данилой говорили, что «сработают» только все семь Скрижалей, все вместе, — ответил Андрей. — И если помните, я сказал то же самое. Так что они значат, Анхель. Но прежде мы должны изменить свое сознание.

Есть такая буддийская история. Приходит ученик к Учителю и говорит:

«Учитель, я прочитал, изучил и запомнил все сутры. Я узнал все, что должен был узнать о доктрине. Но я никак не могу постичь сути. Я не вижу Истины! Я не чувствую просветления!».

«Ты точно прочел все сутры? Все до одной?..» — не поверил ему Учитель.

«Да, Учитель!» — ответил ученик.

«Ты изучил и запомнил их? Все?!» — Учитель недоверчиво смерил ученика взглядом.

«Да!» — ответил тот.

«И ты хочешь сказать, что узнал абсолютно все о доктрине?!» — Учитель, казалось, был вне себя от гнева.

«Да, Учитель! Да! — сквозь слезы прокричал ученик и пал на колени. — Поверьте мне! Это правда!»

«Хорошо, — спокойно ответил Учитель. — Теперь пойди и выбрось все свои сутры. Забудь, что ты когда-либо учил или читал».

«Как?!» — ученик не поверил своим ушам. «Выбрось и забудь. Ты же ищешь просветления...» — улыбнулся Учитель.

Андрей встал, внимательно посмотрел на меня, потом на Данилу и ушел куда-то. Он вернулся с совком и шваброй, собрал остатки кружки и снова вышел.

Данила? — я вопросительно посмотрел на своего друга.

— Ты хочешь знать, что я об этом думаю? — Данила пожал плечами и уставился куда-то в сторону. — Я думаю, Анхель, что он прав. Во всем. Это ведь моя проблема.

— Твоя проблема?] — прошептал я.

Данила расстегнул рубашку и достал висевший у него на шее медальон Гаптена. На медальоне ангел со сброшенными крыльями. Это Данила. Избранный.

— Видишь меня? — спросил он, показывая на медальон.

— Да... — я был в полном недоумении.

— А я не вижу, — сказал Данила. — Умом понимаю, а не чувствую. Сознание блокирует. Понимаешь?! Сознание — будь оно не ладно! И у Андрея то же. А у тебя, Анхель, ветер в голове. Понимаешь? У тебя везде — мистика и знаки. Даже там, где их нет. А у меня их нигде нет. Совсем я запутался... Где-то же должен быть баланс.,.

— Медальон?.. — Андрей незаметно вернулся и заметил, что Данила держит в руках подарок Гаптена. — Тот самый?!

— Да, — ответил Данила, снял медальон и протянул его Андрею.

— Не может быть, — прошептал тот. — Бодхисатва...

— Бодхисатва? — переспросил я.

— Ну да, — Андрей посмотрел на меня так, словно это было очевидно. — Ангел, отказавшийся от небесного блаженства и вернувшийся в мир, чтобы пробуждать души людей.

— И Анхель считает, что это я! — не без иронии сказал Данила.

— Ну а как же... — растерялся я.

У меня опустились руки. Я готов был расплакаться и провалиться сквозь землю от раздиравшего меня чувства бессилия. Раньше я с трудом справлялся со всеми сомнениями Данилы, а теперь еще и Андрей подливает масла в огонь!

— Андрей, а ты знаешь, как эти мозги поменять? — спросил Данила, показывая на свою голову. — Есть какой-то способ?

— Ну, проверенного нет, — улыбнулся Андрей, намекая на то, что он и сам нуждается в подобном рецепте. — Есть идеи...

— Тогда хотя бы идеи! — подхватил Данила.

Я смотрел на них и не знал, что мне делать. Ощущение какого-то тупика. Скрижали известны. Мы, мне кажется, их понимаем. Но они, как искусственные фрукты, — выглядят аппетитно, и при этом совершенно несъедобны.

Да, Скрижали — это не заклинания, как я думал раньше. Я ошибался. И Андрей прав, когда говорит, что прежде должно что-то произойти с нами, чтобы скрижали «сработали». Но что?!

Какая сила может сдвинуть наше сознание с тех мертвых точек, в которых оно у каждого из нас троих замерло?

— И Тьмы нет... — сказал я вслух.

— Тьмы — нет?! Анхель, с тобой все в порядке? — рассмеялся Данила. — Или у тебя сознание стало меняться?

— Я не в том смысле, — попытался объяснить я. — Я в том смысле, что Андрею Тьма не угрожает. Всем Избранным угрожала. Все были на пороге смерти. А Андрей — вот...

— Да, кстати! — улыбнулся Андрей. — И еще меня никто не убивает. Только — «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему...»

Раздался стук в дверь. Мы вздрогнули и посмотрели друг на друга.

ЭПИЛОГ

Андрей подошел к входной двери и открыл ее.

— Я попрошу вас следовать за мной, — объявил человек, возглавлявший группу людей в черных костюмах.

— А вы, простите, кто? — спросил Андрей.

— Вы получите все необходимые разъяснения позже, — ответил человек.

— Но, согласитесь, это как-то странно... — Андрей продолжал настаивать на объяснениях. — Вы просите нас следовать за вами и не говорите, кто вы и куда, зачем вы...

Андрей не успел закончить фразы. Люди, до сих пор стоявшие на пороге, ворвались в комнату. Нас схватили — меня, Данилу, Андрея — и вытолкали на улицу. Там стояло несколько машин-фургонов с затемненными стеклами. В них нас и погрузили.

— Это в ваших же интересах, — услышал я краем уха, когда мне выворачивали руку и выталкивали из квартиры.