Чумной форт (СИ) - Корсак Дмитрий - Страница 3

Оперативница достала из кармана смартфон, на экране которого пульсировала двигающаяся красная точка.

— Не понимаю, куда они направляются, — пробормотал Вадим, наблюдая за маркером. — В Кронштадт?

— Разберемся. Лучше помоги отвязать катер, — ответила Жанна, останавливая машину. За штурвал судна она опять встала сама.

Они обогнули Стрелку Васильевского острова и вышли в Малую Неву. Справа промелькнула громада строящегося стадиона, новостройки левого берега также остались позади, а впереди показалась водная гладь Финского залива.

— Остановились. Но там же ничего нет, — удивленно пробормотал Вадим, сверяясь с картой на своем смартфоне.

Жанна повернулась к нему:

— Где?

— Написано — форт «Император Александр I». Что это за место?

— Хм… Странно. Заброшенный форт. Старожилы называют его Чумным.

— Думаешь, они что-то затеяли?

— Кто знает. Там раньше молодежь рейвы устраивала.

— То есть все это может и не иметь к нам никакого отношения?

— Может не иметь, а может и иметь, — пожала плечами Жанна.

Вадим прожил в Петербурге семь лет, со времени поступления в университет, но почти ничего не знал о фортах Кронштадта. Так, слышал что-то краем уха. Пока они плыли, Жанна успела восполнить этот пробел. Она рассказала о строительстве в позапрошлом веке нескольких фортов для контроля над Южным фарватером и о размещенной затем в «Александре I» лаборатории, изучавшей самую страшную инфекцию того времени — чуму. От лаборатории, ученые которой каждый день, рискуя своими жизнями, сумели изготовить вакцину, форт и получил второе, неофициальное название.

Эти ученые были почти как мы, подумалось вдруг Вадиму, мы тоже ежедневно рискуем, пытаясь очистить мир от заразы и вылечить больных.

Вскоре из воды показались мрачные, закопченные стены Чумного. Охотники не ошиблись — рядом с темными после пожара стенами форта белело небольшое судно. Значит, вся компания уже тут.

Замедлив ход, катер охотников приблизился к причалу с одинокой ржавой лебедкой. Жанна старалась пришвартоваться аккуратно, но второпях все равно приложилась бортом, содрав краску. Вадим первым спрыгнул на берег и быстро намотал канат на чугунный кнехт. Он спешил. Кто его знает, что сейчас происходит за стенами.

— Эх, — посетовала Жанна, спрыгивая следом за ним на пирс и оглядывая царапины. — Получим нагоняй.

Нагоняй они потом получили, еще какой, только не из-за царапин.

Оперативники молча двинулись к входным воротам форта. Разговоры закончились, началась серьезная работа.

Шестерка ребят нашлась на третьем этаже, куда охотников привела старая чугунная лестница в клочьях паутины. Все шестеро неподвижно сидели в кружок перед костром на нечистом, в красной кирпичной крошке полу. Все в одинаковых позах — обняв поджатые колени и опустив головы. В красноватых отблесках огня их фигуры казались беззащитными и совсем не опасными. На приближающиеся шаги охотников — как ни старался Вадим двигаться тихо, его шаги громыхали, словно поступь командора, — никто из них не обратил внимания.

Вадим настроился на ауру шестерки. Красные, коричневые, багровые тона — все цвета развившейся аддикции налицо. Он занял позицию у стены, направил на сидящих пистолет и шепнул Жанне:

— Давай!

Но Жанна, уже доставшая кусок мела и собиравшаяся начертить на полу круг с исцеляющими символами, вдруг распрямилась и отступила назад.

— Ты чего?!

— Тут что-то не так. Посмотри на их ауру внимательно, — шепнула она в ответ.

Вадим отпустил сознание и прищурился. Аура — она как волны, как северное сияние, постоянно течет, плавится, но у этих ребят она словно застыла. И сами они застыли. Казалось, они даже не дышали, как будто бы кто-то остановил время. Оперативник мысленно пожал плечами: ну и отлично! Значит, можно спокойно, не боясь, что они набросятся, провести ритуал исцеления. Чего тянуть-то?

Но Жанна медлила.

Он недоуменно взглянул на напарницу — чего это она? Тогда он сам.

Не выпуская пистолета из рук, Вадим потянулся в карман за мелом.

— Не советую, — раздался сзади мужской голос. — Они сейчас в стасисе и не опасны, они проходят очищение огнем, любое неосторожное вмешательство может им повредить. И вам тоже. Если они досрочно прервут стасис, трансформация в криза будет почти мгновенной и уже окончательной. Они навсегда останутся монстрами.

Криз? Да так уже лет тридцать никто не говорит! Монстров, в которых временно трансформируется тело во время второй стадии аддикта, уже давно называют мори…

Вадим слегка изменил позицию, чтобы просканировать незнакомца, но тот оставался невидим. Ни для обычного зрения — держался в тени, ни для зрения охотника. Зато Жанна широко открытыми от удивления глазами уставилась в ту сторону, откуда прозвучал голос, а потом выдохнула:

— Ты?

— Я, — послышался ответ. — К сожалению.

В сказанном чувствовалась грусть…

Звонок мобильника оборвал воспоминания на середине.

— Да, — Вадим схватил трубку. В этом его «да» собрались вместе страх за Марину, злость на неведомого похитителя, недовольство собой из-за непонимания, что происходит.

— Похоже, дело сдвинулось с мертвой точки, — усмехнулся мужчина. — Теперь бери папку, встретимся через час.

— Что с Мариной? — крикнул Вадим. — Где она?

— Не терпится увидеть ее? Тогда поторопись.

Только когда в трубке раздались длинные гудки, Вадим сообразил, что похититель не назвал место встречи. И какую папку он имел в виду? Наверное, ту, которую только что читал сам Вадим. Но зачем кому-то это старое дело? И кто звонивший? Наверняка, кто-то из своих, а иначе откуда ему знать о том деле? Но зачем ему девушка Вадима? Неужели он действительно отвез ее в Чумной? Ох, сколько вопросов.

Вынести засекреченное дело из спецархива — преступление. За такое можно лишить значка «Ока». В другое время Вадим первым бы бросил камень в решившегося на такое, но какая же это мелочь по сравнению с жизнью любимого человека.

3

Стемнело.

Выходить в Финский залив на ночь, да еще и одному Вадиму не доводилось. Да и запрещалось это в одиночку. Еще одно нарушение, еще один серьезный проступок. Эх, одним больше, одним меньше… Главное, чтобы катер оказался на месте.

По счастливой случайности обе посудины «Ока» болтались у причала. Вадим выбрал ту, что поменьше, — быстроходную и простую в управлении. Он снял канат с кнехта, не сворачивая, бросил его на днище и запрыгнул в катер. Мотор бодро заурчал, гася последние сомнения. Вадим дал задний ход, отводя катер от борта, и рванул вперед, в темноту.

По пути в голову лезли странные мысли, но одно было несомненным — тот, кто удерживал Марину, каким-то образом связан с тем старым делом. Там пострадал кто-то из его близких? Вряд ли. Спецы все проверили — те ребята не имели никакого отношения ни к кому из сотрудников «Ока». Но если причина была не в этом, тогда в чем?

Вадим слишком хотел забыть те страшные события пятилетней давности, поэтому сейчас память не торопилась раскрывать подробности. Зато охотно возвращалась к Марине, выдавая любую мелочь, любой штрих, начиная от их знакомства три года назад и заканчивая вчерашним вечером. Ее улыбка, аромат ее волос, смешные и милые привычки прятать в карманы леденцы и перепрыгивать через трещины в асфальте. Он любил ее всю, даже багровые всполохи ее ауры. И помнил каждую минуту, проведенную с ней. Эти три года он был счастлив, как никогда.

Когда Вадим понял, что Марина инфицирована, и у нее развивается аддикция — городское безумие, он узнал много нового о себе. Оказывается, ради любимого человека он был готов на все — нарушить контракт, совершить подлог, пожертвовать всем, что имел. Он лечил ее сам, как мог, укрывая от «Ока», и иногда ему даже казалось, что у него получилось победить болезнь.

Волна внезапно ударила в борт, обрызгав лицо. Вместе с холодной водой пришел страх. А если он ошибся и сейчас должен находиться совсем в другом месте? — возникла запоздалая мысль. А если… Сколько таких «а если» может подкинуть испуганный, мечущийся в поисках объяснений мозг.