Форпост Земля (СИ) - Корсак Дмитрий - Страница 5

— Ирина Михайловна, — ледяным тоном процедил Коньяк, — немедленно пройдите в мой кабинет. А вы, — на этот раз ушат холодного презрения обрушился на нас с Вовкой, — без подписи родителей в дневнике лучше не приходите. Завтра утром проверю.

Паркет заскрипел под удаляющимися шагами, а мы, притихшие, вернулись за парты.

Ирина Михайловна вернулась лишь к концу урока, бледная и с покрасневшими глазами. Уж я-то знаю, на что способен наш завуч. Учительница села за свой стол и долго молчала. И лишь когда прозвенел звонок, расстроено покачала головой:

— Ну ладно, Иванов, но от тебя, Нечаев, я такого не ожидала.

Вот и еще один человек разочаровался во мне.

На следующем уроке я вновь исподтишка наблюдал за Ларой. Она поменялась с Веркой местами, и я любовался ей по частям — щека, локон, плечо — тем, что мог разглядеть из-за широкой Веркиной спины. Я закрывал глаза и мысленно собирал пазл из Лары — только так я видел ее всю. Но затем образ Лары за партой неминуемо превращался в другую Лару — заплаканную и злую, произносящую «тряпка», и я заливался краской стыда.

Чтобы отогнать гнетущие воспоминания, я даже открыл учебник и начал читать о быте восточных славян. На душе было муторно. Нет, запись в дневнике тут ни при чем, просто в последнее время судьба меня совсем не радовала: сначала Лара спустила в унитаз два года нашей дружбы, вчера по мне прошелся Смолов, сейчас Ирина Михайловна.

На переменах Лара демонстративно не замечала меня. Она успокоилась и, хихикая, о чем-то шепталась с девчонками. Я уже думал, что она выкинула из головы сегодняшний инцидент, но оказалась, Лара готовила страшную месть.

На последней перемене она встала так, чтобы я мог слышать ее разговор по телефону.

— Привет, милый, — проворковала она в трубку. — Ты сможешь встретить меня после школы? Нет, ничего не случилось, но очень надо. Потом расскажу.

Не глядя на меня, Лара убрала мобильник в сумку и гордо прошествовала мимо. Спину при этом она держала неестественно прямо.

Я дождался, пока она скроется за дверью кабинета химии, и поплелся следом. Ты сделала мне больно, но я все равно тебя люблю.

Последний урок я проклевал носом над учебником — химические формулы отказывались укладываться в моей голове. Я думал о несправедливости мира. Глобальной, на уровне мироздания. Почему до сих пор никто не открыл такой закон?

Душераздирающий школьный звонок, оповестив об окончании уроков, заставил меня вздрогнуть. Недовольный собой, я взвалил рюкзак на плечо и направился к выходу.

Я обогнул здание школы, прошел небольшой аллеей, густо заросшей кустами акации, и наткнулся на знакомую «Хонду», припаркованную возле соседнего дома. Рядом с мотоциклом скучал Ларин приятель. Как там его? Алик, кажется. В ожидании Лары он коротал время, уткнувшись в экран своего айфона. И это он сделал зря, потому что из-за угла показались братья Гавс.

Притормозив, я спряталсяза куст акации и принялся наблюдать за развитием событий.

Как я и предполагал, Гавсы не могли пройти мимо столь лакомого куска, как ничего не подозревающий лох с дорогим телефоном. Братья остановилась, перебросились парой слов, а потом вразвалочку направилась к парню.

Я не слышал их разговора с хозяином «Хонды», но и без того прекрасно представлял, что будет дальше. Сначала они попросят позвонить. Если он отдаст телефон, то этот момент окажется последним, когда он держал свой айфон в руках. Если же откажет, то его будут учить, как они это называли, вежливости.

Все. Парень выбрал второй путь. Он что-то бросил Гавсам сквозь губу. Наверняка что-то обидно-высокомерное, потому что старший из братьев, коротко размахнувшись, заехал ему в живот. А потом добавил сверху. Но Алик оказался крепким — на землю не упал и телефон из рук не выпустил. Более того, попытался дать сдачи.

Я не вмешивался. Мое сознание словно раздвоилось. С одной стороны, я чувствовал, что нужно вступиться. А с другой, успокаивал себя мыслью, что мое вмешательство мало что изменит. Как в ближайшем будущем Лариного приятеля, так и в будущем его айфона. Зато я вполне мог огрести. Да и что лукавить, глядя на поверженного соперника, я испытывал удовлетворение. Сам я вряд ли бы осмелился съездить ему по физиономии, хотя мне этого очень хотелось.

Однако возле мотоцикла становилось жарко. Белая рубашка Лариного друга была забрызгана кровью, струившейся из разбитого носа. Младший из Гавсов стонал, баюкая запястье, чем еще больше раззадорил брата. Повалив Алика на землю, старший Гавс пританцовывал вокруг, примериваясь, куда бы пнуть.

Нет! Это уже перебор!

Ноги сами понесли меня в сторону драки.

— Макс, не надо! — крикнул я, с трудом вспомнив имя старшего Гаврюшкина.

Но тот, войдя в раж, не обратил на меня никакого внимания. Тогда я бросился на Гавса, уже занесшего ногу над упавшим хозяином айфона. Заломив руку громилы за спину, я с силой толкнул его от себя. Макс, не удержавшись на ногах, растянулся на асфальте. Но, быстро поднявшись, бросился на меня.

И тут раздался истошный крик:

— Алик! Алик! Да помогите же кто-нибудь!

Это была Лара. С глазами, полными ужаса.

Братья, подхватив валявшийся на земле айфон, спешно ретировались.

Растирая ушибленное плечо — как не пытался увернуться, пару серьезных ударов я все-таки пропустил — я видел приближающуюся ко мне бывшую подругу. Ее приятель с трудом поднялся на ноги и стоял, тяжело опираясь на сидение мотоцикла. Его шатало, из разбитого носа капала кровь.

Однако Лара не торопилась помогать другу. С каким-то странным выражением лица она смотрела на меня.

— Как же я тебя ненавижу! — процедила она.

— Я сейчас все объясню…

— Ты… Ты мне отвратителен!

— Послушай…

Я сделал шаг к ней. Она быстро отступила назад, словно боясь, что я дотронусь до нее.

— Это гнусно, подло, отвратительно! Натравить этих… только из-за того, что я позвала Алика…

Она побледнела, у нее затряслись губы. И на этом белом лице выделялись широко распахнутые черные глаза. Черные от ненависти. Так вот откуда это странное выражение лица — она действительно меня ненавидела. Так, как только один человек может ненавидеть другого.

В поисках поддержки я оглянулся на хозяина «Хонды». Мне хотелось крикнуть: «Ну расскажи же ей, как было на самом деле!», но я лишь молча смотрел на него. А он просто отвел глаза.

И вот тут я умер во второй раз…

Я не помнил, куда шел. Но почему-то мне надо было непременно идти. Как можно быстрее. Не останавливаясь. Все равно куда. Вокруг были незнакомые улицы, дома, машины, люди, но я не видел их. Перед моими глазами стояло белое Ларино лицо. Не слышал я и звуков города, потому что в голове набатом звучало только одно слово — ненавижу, ненавижу, ненавижу… Я ускорил шаг, как будто бы можно было убежать от него. И от голосов, спорящих в моей голове.

— Не нужно было вмешиваться, — говорил один.

— Нет нужно! — возражал другой. — Это был правильный поступок.

— Это был глупый поступок. Получил ни за что, на ровном месте нажил врагов в лице братьев, и, главное, Лара теперь думает обо мне еще хуже, чем раньше.

— Но если бы я не вмешался, то стал бы трусом.

— А так стал дураком. Этот твой демарш окончательно поставил крест на вашей дружбе.

Мысли в голове путались. Я уже не шел, а бежал, не разбирая дороги. Почему-то иногда передо мной оказывался большой пес, похожий на хаски, он открывал пасть, как будто что-то хотел сказать мне. Все — дома, прохожие, транспорт — слились в сплошной разноцветный калейдоскоп, сквозь который я продирался, не зная куда. Я задыхался.

Очнулся я на мосту, на середине проезжей части, а прямо на меня на огромной скорости летел здоровенный черный джип. Не об этом ли моменте предупреждал меня Михаил Юрьевич? — быстро промелькнула мысль. А за ней следующая: ну вот и все…

И тут что-то произошло. Шестым чувством я ощутил какой-то импульс, время будто остановилось. От меня исходили круги, как от камня, брошенного в воду. Только это была не вода, а пространство и время. Неведомая сила сминала время и корежила пространство, отодвигая от меня несущийся автомобиль, а потом эта же сила подхватила меня и перенесла на тротуар, опустив возле ограды моста.