На Чужом Несчастье (СИ) - Булатова Клавдия - Страница 8

Вскоре после свадьбы Тони и Степана из села уехала Тамара, поговаривали, в райцентр поехала к тетке. И молодые постепенно успокоились, угасли все страсти, наладились отношения Тони с доярками. Тоня знала, что беременна, но в больницу не ходила, и никому, кроме Степана не говорила. Часто доярки ходили купаться на реку, Тоня не ходила с ними, а сегодня так захотелось искупаться, и она ушла подальше, вниз, по течению реки. Как хорошо в воде, с утра духота, опять днем будет жарко. Накупавшись вдоволь, Тоня стала одеваться на травке. Вдруг сзади послышался шорох, она обернулась и увидела Кольку, удивление застыло на ее лице.

— Ты откуда здесь, в такую рань, ты уезжал, я думала, навсегда!

— Что соскучилась, вот я тоже, не мог дождаться нашей встречи! — Он подошел и обнял ее.

— А ну, убери свои руки, что ты себе позволяешь! Сейчас мужа позову, он от тебя мокрого места не оставит!

— Не боюсь я никого, люблю я тебя! Думал, уеду, забуду, так нет, не получается, опять потянуло сюда, к тебе!

— Ты прекрасно знаешь, что я не люблю тебя, я мужа люблю! И если ты меня так сильно любишь, уезжай отсюда, пожалей, у нас скоро ребенок будет! Что обо мне подумают люди, увидев тебя рядом со мной, а самое главное, что подумает муж! Вон, кто-то идет сюда, — и она побежала в сторону летней дойки.

— Тоня, кто тот человек, с которым ты сейчас разговаривала, я напугалась, вдруг разбойник какой! — спросила Лида.

— Да я его не знаю, вышел из кустов и спрашивает, в какой стороне село наше, приблудный, наших я всех знаю.

— Пойдем, мы тебя заждались, Степан спрашивает, куда ты подевалась.

— Лида, ты не говори о том человеке, а Степан еще больше за меня волноваться будет, и никуда одну не отпустит.

— А что ты с нами не стала купаться, такую даль ушла.

— Там глубже, и я наплавалась вдоволь.

— А мне кажется, что ты что-то скрываешь от нас, но мы и без тебя знаем, что ты ждешь ребенка.

— Кто вам сказал, Степан, вот я ему всыплю дома!

— Сами догадались, что ты стесняешься, радоваться нужно, дети, это счастье.

— Откуда ты знаешь, у тебя даже парня нет.

— Не смотрит на меня никто, все выбирают себе моложе, вон как твой Степан, не посмотрел на красоту Тамары, а выбрал тебя, потому что ты моложе.

— Нет, Лида, не поэтому, сердцем выбирают, и у нас это взаимно, ты себе тоже отхватишь парня, да еще такого, все завидовать будут.

— Хорошо, если так, а детей я люблю, и твоего ребенка нянчить буду, если разрешишь, конечно.

— Попробуй, только откажись от своих слов, мне помощники нужны будут.

— Тоня, ты, где была, я волновался, больше так далеко не ходи, купайся вместе со всеми!

— Поехали, Степан, а тебя Тоня мы поздравляем, и не нужно прятаться, — сказала Маруся, — у тебя же все на лице написано.

Но Тоня думала не об этом, ее беспокоил Колька, опять вернулся, и как он в такое время, за столько верст от села оказался на летней дойке. Столько верст отмахал, и это потому, что хотел увидеть ее. Сегодня трезвый был, парень он не плохой, красивый. Бросил бы пить, нашел себе девушку, вон хотя бы Лиду, и женился на ней, а то ходит, как бомж. Кому пожаловаться на него, Степан, если узнает, то убьет его, да ему бесполезно говорить, никого он не послушает.

— Зовем ее, а она и не слышит нас, о чем задумалась, на крестины нас позовешь?

— Обязательно, но это еще не скоро будет. Когда скотину в коровник переводить будут?

— Недельки через две, а тебе тяжело с аппаратами управляться будет, попросим Степана обслуживать твоих коров.

— Да он сам мне об этом говорил, не переживайте.

3

ГЛАВА 3

Вера торопилась на кладбище, сегодня память Егору. Начало марта, солнце пригревает сильнее, но снег лежит еще не тронутый. Она старалась в этот день обязательно попасть на могилу. А сегодня денек хороший, лишь бы дорога была. Кто-то навстречу идет, не она одна навещает родных ей людей, но сегодня она к Петру не попадет, далеко он лежит от входа, а к Егору проберется.

— Кто это так торопится, Вера Павловна, ты что ли? Тебя не узнать, стар я стал Павловна, людей не узнаю.

— Будет тебе наговаривать на себя дед Матвей, вон как быстро бежишь, да за тобой молодой не угонится.

— Второй раз сегодня иду, памяти нет, пришел первый раз, а поминки забыл, пришлось возвращаться. Матрену свою проведал, я часто сюда прихожу, пока ноги носят, примеряюсь, лечь бы где-нибудь рядом с ней.

— Рано, дед Матвей. Поживи еще, скоро снег растает, травка зазеленеет, на улицу все выползем.

— Вот, вот, это ты правильно сказала, выползем, я себе уже в тягость стал, не обихаживаю себя. Дети зовут в райцентр, но я не хочу, мне бы тут, век дожить, да под бок к Матрене своей, заждалась она меня. Ты беги, а то скоро стемнеет, дорога хорошая, недавно Георгия хоронили, расчистили все.

— Иду, Егорушка, иду, заждался ты меня, извини. Пока приехала с работы, а это, не ближний путь, да еще по такой дороге. У нас все хорошо, скоро ты дедушкой станешь, а я бабушкой, Наташа ждет ребенка. А еще Тоня скоро должна родить, со дня на день ждем, за нее беспокоюсь, как все пройдет. К Петру не попаду, пусть он простит меня, вот снег сойдет, и его проведаю. Плохо мне без вас, одна я, у детей свои семьи, обижаться, конечно, нечего, ходят они ко мне часто, зятья по хозяйству помогают, где прибить, где подправить, огород весь перекопают. Меня не обижают, жалеют, и все равно одиноко, чем старше становишься, тем острее это чувствуешь. Вон дед Матвей, в старости остался один, ходит, как неприкаянный, и никакой радости у него в жизни нет, желает смерти. Но так устроена наша жизнь, живем, чтобы потом умереть. Ты, наверное, меня сегодня ругаешь, раскисла, это я, глядя на деда Матвея, а мне еще внуков нянчить предстоит. Побегу, к Тоне заскочить нужно, узнать, как она себя чувствует. На кладбище и то дорога лучше, а в селе не пролезть, занесло все по самые уши, хоть ползи, вот приспичит рожать, как добираться будут, и сердце ее заволновалось еще больше.

Еле пробралась к Тоне, она встретила ее на пороге, — мама, как хорошо, что ты пришла, а то я целыми днями одна и поговорить не с кем, Степан, как с утра уходит, и до темна его не дождешься.

— Ничего, потерпи немного, скоро родишь, и забот у тебя прибавится, стирка, глажка, варка, уборка, да мало ли дел у женщины.

— Тяжело мне стало по дому управляться, раньше и скотину сама накормлю, подою, а теперь Степана жду.

— Давай я тебе помогу, пойдем со мной, расскажешь, что и как.

— Не беспокойся, сам все сделает, а ты на кладбище ходила, в снегу вся.

— Ходила, но до отца не добралась, снега, в человеческий рост навалило, и кресты не видно, кто, где, лежит, не понять. Подождем, когда снег растает, тогда все пойдем, пусть не обижается отец.

— Мама, какая ты у меня хорошая, — она прижалась к матери, — с тобой хорошо, не уходи, побудь со мной.

— В выходной приду на целый день, обещаю, а сейчас домой бежать нужно, ужин готовить, скоро Наташа с Алексеем придут, обещались сегодня.

Вдруг у нее роды начнутся, не дозовется никого, не докричится, из дома выйти не сможет. Но ничего, Степан скоро придти должен, хорошие у нее зятья, работящие и дочерей любят. Вера убрала скотину, подоила козу и быстренько сготовила ужин. Что-то не идут дети, они пока не работают. У них зимние каникулы, стройку заморозили до весны. Наташа теперь и не выйдет на работу, в декретный отпуск пойдет, а вот и они, легки на помине.

— Проходите, заждалась вас, ужин стынет, садитесь за стол, хоть поздно, но помянем твоего отца, Наташа.

— Мама, прости, что не пошли с тобой, там снегу по колено.

— Да не по колено, а выше, крестов даже не видно, но я знала, где могила отца, раскопала руками снег, конфеты, печенье положила. К Тоне заходила, мается бедолага, не может без работы.

— Мы сами такие, за день устаем бездельничать, все бока отлежали, скорей бы на работу, идет кто-то, слышите, дверь скрипнула.