Всё о приключениях Электроника
(Повести) - Велтистов Евгений Серафимович - Страница 72

— Ты мне своей историей голову не дури. Про какую еще женитьбу толкуешь?.. Я отцу пожалуюсь.

— Да что ты беспокоишься, бабушка! — глухо отозвался Макар. — Ведь это мое домашнее задание! По физике!

— Вот и хорошо, — согласилась бабушка. — Я тебе сейчас плюшек напеку.

— Не хочу я никаких плюшек! — рычит Макар. — Не мешайте готовить уроки!

А Нюрка уже бегает по двору и у каждого подъезда объявляет, что друг Макара, ученый Кеплер, собирается жениться, а бочка принесена под вино на свадьбу… Противная девчонка, хоть не показывайся из-за нее на улице…

Как известно, домашнее задание Гусева о стереометрии винной бочки было одобрено Таратаром. Жаль только, что антигравитационный коврик исчез в портфеле Таратара… Блестяще задуманное испытание провалилось. Здесь, дома, Макар целый вечер поднимался с ковриком под потолок и, разъединив пластины, прыгал на диван. А в классе, в торжественный момент, вдруг запутался в контактах. Спина ноет так, что не согнешься…

Майка Светлова разозлилась: «Без коврика не появляйся на глаза!» И Сыроежкин глядит волком, ворчит: «Такое изобретение потерял. Да на а-коврике на Луну улететь можно…» Знаем, про какую ты Луну говоришь, вздыхатель несчастный, за свою Майку переживаешь…

Вот Электроник — настоящий друг. Что бы ни случилось, наука для него прежде всего. Выслушав идею Макара, два часа корпел с ним над расчетами. Бочка и была самым главным изобретением Гусева.

…Макар, словно древнегреческий философ Диоген, забрался в бочку. Диогену, конечно, не приходилось лежать на гвоздях, но ведь он, по преданию, жил в обыкновенной бочке. И Кеплера, с его расчетами стереометрии бочки, не осенила идея Гусева. А Макар, проделав расчеты Кеплера, узаконив в своей комнате бочку, превращает ее в «камеру сверхсилы».

Что такое камера сверхсилы? С виду бочка как бочка, внутри же — проводка по точной схеме. Вбиваются в доски гвозди, и виток за витком оплетается бочка внутри электропроводом. Дальше включается вилка в сеть, и человек влезает в камеру, которая усиливает биотоки примерно в сто раз.

А вылезает — сверхсилачом!

Теперь для него поднять одной рукой тяжеленную штангу — пустяки. Забить десять голов в ворота — пожалуйста. Побить мировой рекорд в стометровке — и то можно. Надо только быть очень осторожным, особенно в комнате: одним движением пальца можно, например, сломать стол…

Из бочки Макару видны тонкие ноги в голубых колготках.

— Опять шпионишь? — грозно спрашивает Макар.

— Я не шпионю. Просто интересно. — Нюрка присела на корточки. — Что это такое? Ты как космонавт…

Макар знает, есть такие секреты, которые никому не выдаст даже самая болтливая девчонка.

— Камера сверхсилы, — говорит Макар, похлопывая свою бочку.

— Ты будешь сильным? — догадывается Нюрка.

— Твой брат — лучший в классе спортсмен, — напоминает Макар.

— Да, — подтверждает сестренка.

— А теперь я буду самым сильным в мире человеком… Только смотри, Нюрка, никому ни слова.

— Здорово! — хлопает в ладоши Нюрка. — Я никому не скажу. Макар, хочешь я принесу тебе провод? Я на лестнице видела.

— Давай, — соглашается будущий силач.

Нюрка убегает и возвращается с тяжелым мотком провода.

— Спасибо, старуха! — хвалит ее изобретатель.

…Через полчаса Макар включил провод в сеть.

В штепселе сверкнула миниатюрная молния, дом погрузился в темноту. Макар отыскал ручной фонарь, осветил свой чертеж.

— Теперь всегда будет темно? — спрашивает Нюрка.

Она боится темноты, но не выдает самого сильного человека.

Короткое замыкание выручило Сергея Сыроежкина: в темноте он улизнул из дома.

Вот уже полмесяца Сергей вел странный, с точки зрения родителей, и обычный, с точки зрения астрофизика, образ жизни. Днем Сергей зевал, клевал носом, а с наступлением темноты в нем пробуждалась энергия. Сыроежкин отказывался смотреть телевизор, даже если транслировался хоккей, сидел до полуночи над графиками, таблицами, картами звездного неба. А когда родители засыпали, потихоньку ускользал из квартиры.

Он забирался под самую крышу. Здесь, в укромном уголке, была устроена настоящая обсерватория. Два стула, походный стол, подвешенный фонарь, карты и фотографии. В открытое окно нацелена труба самодельного телескопа. Знаменитый Эйнштейн сказал, что идеальным местом для ученого был бы удаленный от мира маяк.

Только ученый может оценить приятные минуты одиночества. Человек и Вселенная наедине друг с другом. Зоркие, как у рыси, глаза Сыроежкина различают звезды до восьмой величины, а телескоп приближает далекие галактики. В галактиках есть огромные, в сотни миллионов солнц, звезды; это звезды-старушки, им восемь миллиардов лет; увидишь такую — и будто заглянул в глубь времен, в самое «начало мира», когда не было еще ни Солнца, ни Земли.

Но есть и звезды-младенцы; совсем детского возраста — в один миллион лет. Они светят спокойно в ночном небе, но однажды, буквально на наших глазах, взрываются, разгораются, как зажженная в темноте лампочка, потом угасают. Астрономы говорят, что родилась сверхновая звезда, и заносят ее в особый список. Изучая сверхновые, ученые пытаются разгадать механизм рождения звезд.

Сотни таких звезд в списке астрофизиков, но еще никто не наблюдал сверхновую до вспышки.

Телескоп Сыроежкина нацелен в звездное скопление Плеяды.

Здесь, по его с Электроником расчетам, должна вспыхнуть сверхновая.

В тот вечер, когда в доме погас свет, в обсерватории Сергея поджидал Электроник. Он зажег фонарь, разложил на столе снимки созвездия, где ожидалось рождение сверхновой.

— Откуда они взялись? — радостно спросил Сергей, разглядывая фотографии.

— Прислали обсерватории Крыма, Индии и Австралии, — сказал Электроник. — В ответ на вашу телеграмму.

— Так быстро? — удивился Сергей.

— Я принял их по телефону. Запомнил информацию, а потом напечатал. Ты знаешь, мой глаз — точная копия фотоаппарата.

— Обыкновенный гений науки, а также техники, — с удовольствием произнес Сергей.

С тех пор как Электроник смонтировал внутри себя радиотелефон, он стал незаменимым для восьмиклассников, решивших доказать, что гении могут быть в любом классе любой школы, если они трудолюбивы и не испытывают недостатка в информации. Справки из архивов, расчеты Вычислительного центра, даже описание самых сложных схем можно было получить по телефону Электроника. А если материал был слишком громоздким, если кому-то требовались фотографии, копии древних рукописей или рефераты докторской работы, Электроник печатал их на фотобумаге или на машинке.

— Бедняга ты, бедняга, — пожалел друга Сыроежкин. — Сколько работаешь из-за нас! Ты не устал? Ты не перегоришь?

— Я испытываю удовольствие, когда помогаю вам. — Электроник улыбнулся. Не так, как улыбаются люди, а как-то особенно, по-своему, скупой улыбкой. — Ты поступаешь неправильно, что жалеешь меня. Хвали меня больше, и я буду работать еще лучше.

Сыроежкин с изумлением взглянул на товарища.

— Да, — произнес Электроник. — Я из тех, кого лечат аплодисментами. Пока я, конечно, могу работать.

— Отлично! — Сергей захлопал в ладоши. — Ты лучший в мире астрофизик, биолог, математик, физик, химик, психолог, механик, владелец знаменитого Рэсси и консультант восьмого «Б». Не считая всего остального.

— Мы докажем Таратару и остальным, что обыкновенные гении существуют! — сказал Электроник. — Наши изобретения нужны людям.

Они стали вспоминать, как Таратар подозрительно отнесся к горящей лампочке, как осторожно заглядывал в кастрюлю, как, растопырив руки, ловил падавшего Макара, и рассмеялись. Вот бы Таратара сюда, в обсерваторию, — поверит ли он в будущую сверхновую? Пожалуй, нет! И будет пока прав: любой расчет, любую теорию подтверждают или опровергают только результаты опыта.