Подари мне надежду (СИ) - Манило Лина - Страница 34

— Расслабься.

Аня кивает, а я завязывают ей глаза шарфом и мягко подталкиваю к тропинке справа.

— Ни о чём не спрашивай, ничего не бойся.

Аня угукает, а я целую её в изгиб шеи и веду вперёд.

— Надеюсь, тебе понравится.

Когда оказываемся на месте, снимаю повязку с глаз, а Аня моргает, фокусируя зрение, а потом удивлённо охает.

— Нравится? — спрашиваю, заведомо зная ответ.

— Очень…

— Я так и знал.

23. Аня

Вывеска над высокими коваными воротами гласит: “Конный клуб “Левада””.

Конный клуб.

Лошади.

Как он узнал?

— Пойдём? — спрашивает Влад, а я готова сама бежать вперёд, вприпрыжку. Останавливаю себя неимоверным усилием воли, хоть это и трудно. Вдруг Владу покажется моё поведение чистым ребячеством? — Вижу же, что не терпится.

Перед глазами отчего-то снова возникает непрошенный образ его жены. Вот она вряд ли прыгала бы, как малолетняя дурочка на месте, ещё и в ладоши хлопая при этом. Влад же жил с ней, любил её, наверное…

Тьфу! Нужно выбросить эту гадость из головы. Я же доверяю, правильно? Верю. Я не вру, когда говорю об этом. Просто постыдная ревность копошится внутри, не даёт спокойно дышать. Как бы не пыталась, а мысли о жене, с которой он пока не развёлся, бельмом на глазу. Вот же…

Больше всего на свете я всегда боялась стать такой же, как моя мать: истеричной, ревнивой и подозрительной. Потому я не должна поддаваться искушению впасть в ревнивый припадок. Не должна.

Ай, ладно! Наплевать!

Не выдерживаю и бросаюсь Владу на шею, что не сбиваю с ног, а он смеётся, крепко прижимая к себе. Его кожа пахнет деревом и ментолом — свежестью леса и прохладой озёр, и я зарываюсь носом в тёплую шею, вдыхая ставший родным аромат.

Хочется плакать, потому что никогда в жизни я не встречала человека, способного так точно угадывать мои мечты и желания.

— Ты… ты знаешь, что невероятный? Знаешь ведь? — шепчу, покрывая его шею, лицо быстрыми поцелуями.

— Обычный я, — смеётся, зарываясь носом в мои волосы, поглаживая по спине. — Но ради тебя мне хочется таким быть. Очень необычное чувство.

Обхватываю его лицо ладонями, смотрю в серые глаза под излётом тёмно-пшеничных бровей и просто молчу. Надеюсь, он понимает, как много всё, что он делает, значит для меня. Его забота, обезоруживающая честность, бескомпромиссность — всё это делает меня беззащитное перед ним. И я сдаюсь на его милость, отдаю всю себя, ни разу до этого никого не любившая, но всегда мечтающая встретить того, рядом с кем смогу согреться и забыть, какими подлыми могут быть люди.

— Спасибо тебе.

— За что? — удивляется, кажется, искренне не понимая, в чём моя благодарность. А я и высказать не могу, потому что всё это на уровне ощущений, подсознания и странных снов. Но мерещится, что уже когда-то, в других мирах и на иных планетах, кружась в хороводе звёзд, мы уже были вместе: единые и цельные. А потом кто-то разорвал на части, раскидал наши судьбы в стороны. Но разве мы могли не встретиться?

Но всё это — лишь смутные образы в моей голове, а сказать лишь удаётся:

— За всё.

Потому что спазм пережимает горло, и если скажу ещё хоть слово, разрыдаюсь.

— Я почти ничего не сделал, — усмехается и целует меня в висок, пуская слабые разряды тока по венам. — Но планов до чёртиков.

— Это владения моего близкого друга, — рассказывает Влад, пока мы входим в ворота, распахнутые будто бы специально для нас. — Сейчас он уехал из города, так бы познакомились. Но ничего, в следующий раз.

— То есть ты готов познакомить меня со своим другом? — спрашивая, думая про себя, что это, наверное, что-то да значит.

— А почему нет? — удивлённо пожимает плечами. — Мне скрывать нечего, а тебя прятать я уж точно не планировал.

Слушаю Влада, любуясь окружающими красотами, а самой сердце замирает. Эмоции так туго переплелись внутри, что от них меня буквально на части разрывает. Хорошо-то как…

Невооружённым глазом видно, что каждая мелочь здесь окружена заботой и любовью. Аккуратно подстриженные дорожки, пышные кусты, раскидистые деревья, за которыми просматривается огороженное невысоким забором поле, покрытое изумрудной травой. Даже с такого расстояния видно, насколько она мягкая и шелковистая — одно желание: разуться и бегать по ней.

— Там пасутся лошади, — подсказывает Влад, и горячее дыхание щекочет шею. — Их здесь три.

Он обнимает меня за талию, прижимает к себе, и я отчётливо ощущаю его желание, и это смущает и заводит одновременно.

— А можно пойти посмотреть? — спрашиваю, повернув голову и заглядывая Владу в лицо. Глаза хитрые-хитрые, с прищуром, а на дне их клубятся болотные туманы.

— Почему нет?

Проходим вдоль тропинки, утопающей в зелени, где-то вдалеке слышен тихий плеск воды, и такое счастье на душе. Солнце путается в кромке деревьев, медленно опускаясь за горизонт, но ещё светло — до ночи далеко.

Здесь, кажется, только мы вдвоём, но это лишь мираж: если присмотреться, можно заметить снующих туда-сюда работников “Левады”, но на нас никто не обращает внимания. Наверное, Влада здесь действительно хорошо знают, потому даже не реагируют.

— Когда-нибудь мы приедем сюда не после работы, — обещает, а я крепче сжимаю его ладонь. В знак благодарности и невыразимой нежности. — Просто мне хотелось показать тебе всё это именно сегодня. Не знаю, почему.

— Спасибо, — только и могу повторить, потому что все слова мигом загончились. Смотрю завороженно на открывшийся вид, а сердце сладко-сладко замирает.

Впереди простирается широкое поле, и я подхожу вплотную к ограждению. Хочется лучше рассмотреть лошадей, которые мирно щиплют травку, лениво помахивая время от времени хвостами. Закатное солнце оставляет блики на их лощёных боках, подсвечивает оттенками красного, и я понимаю, почему мы приехали сюда именно сейчас.

Влад не обманул, лошадей действительно всего три: одна серая в яблоках, с длинной светлой гривой, тонконогая и грациозная; вторая — гнедая с шоколадным отливом, особенно красивая в свете багряных солнечных лучей. У третьей же — рыжеватой — виднеется белоснежный треугольник на лбу, и я ощущаю зуд в пальцах, настолько сильно хочется прикоснуться к тёплому лошадиному боку, заглянуть в глаза…

В памяти возникают болезненные картинки из далёкого детства, когда отец водил меня на ипподром. Тогда ещё всё было хорошо, тогда всё было правильно.

Но не полезу же я к лошадям, в самом деле. Не до такой степени я пришибленная этим сюрпризом.

— В саму конюшню не пойдём, — говорит Влад, теснее прижимаясь ко мне, — там без лошадей смотреть не на что. Но здесь есть ещё кое-что, что хотел бы тебе показать.

Он отстраняется, ослабляет узел графитового оттенка галстука, снимает пиджак и закидывает его на плечо, подцепив за ворот пальцем. Не удерживаюсь и, протянув руку, ерошу светлые волосы, а Влад смеётся, становясь снова почти мальчишкой.

— Разве может быть что-то интереснее, чем лошади? — смеюсь, снова переводя взгляд на поле.

— Ничего интереснее этого быть не может, но вдруг тебе и другие части этого поместья понравятся?

Поместье… такое громкое слово, помпезное, но удивительно подходящее этому месту.

Но уходим мы не сразу, потому что я просто не могу заставить себя сдвинуться хоть на шаг, а Влад всё понимает без лишних слов: стоит за моей спиной, прижимает крепко к себе и не мешает созерцать красоту.

И я ему за это благодарна.

— Ты устал? — вдруг спохватываюсь, понимая, сколько времени мы уже провели здесь. — Голодный же!

Влад отрицательно машет головой, но я-то понимаю, что он врёт.

— Поехали домой тогда! — заявляю, оглядываясь по сторонам. — Тебе отдыхать нужно, завтра снова на работу.

— Какая заботливая, — хрипло смеётся и тащит меня куда-то в сторону. — Я же говорил, что хочу тебе кое-что ещё показать. Там есть и еда, и душ с ванной, и джакузи и…

— Что? — делаю вид, что не понимаю, чем он завершит смысловой ряд.