Не по плану (СИ) - "_YamYam_" - Страница 37

Совсем не такой, как из неё.

Хери интересовала социология, интересовало право как само социальное явление, ей нравилась теория, кажется, любой науки и даже — иногда — непростой философии. Она отлично знала родной язык и так же хорошо разбирались в литературе, мечтая когда-то давно преподавать именно её. И теперь, смотря в заметки Чимина, поняла вдруг, что наверняка была бы столь же усердна, занимаясь тем, что ей действительно нравится и что интересно просто невероятно.

Хери не сразу поняла, действительно глубоко задумавшись, что что-то словно было не так. Она положила на место листы, прислушиваясь к собственным ощущениям, и осознала, что вода в ванной стихла. Однако всё равно страшно напугалась, когда о её висок разбилось шепчущее «Бу!», а следом за ним — довольное тихое хихиканье.

— В могилу решил меня свести? — нахмурилась Хери, резко обернувшись, да так и замерла, не заметив на торсе Чимина ничего, кроме висящего на шее полотенца. Она сощурилась, стараясь сглотнуть как можно более незаметно, и сделала короткий шаг назад, отступая к столу. — Или соблазнить?

Парень прятал руки в карманах свободных штанов и выглядел показательно расслабленно, взирая на неё сверху вниз. У него с мокрых волос до сих пор ещё капала вода, стекая вниз по крепкому телу, а полотенце столь провокационно висело на шее, скрывая лишь часть груди, что сомневаться в том, что это — открытая игра, совсем не приходилось.

— Одно другому не мешает, — улыбнулся Чимин, делая шаг вслед за ней, и Хери ладонями вцепилась в край стола, понимая, что имеет все шансы сдаться без боя.

— Слушай, — протянула она со вздохом и подняла взгляд, тут же встречаясь с блестящими в полумраке тёмными и действительно чарующими глазами, — мы же договаривались, что я просто пожелаю тебе сладких снов.

Чимин протянул руку и положил её на щеку, тут же заставляя пол под ногами заходить ходуном, а весь воздух по волшебству испариться из лёгких. Он средним пальцем коснулся чувствительного места прямо за мочкой уха, а большим прочертил тонкую дорожку по скуле и опустился к самому уголку её рта, касаясь мягко и совсем ненавязчиво. А у Хери от одного только этого заполыхало перед глазами красным цветом.

Она судорожно выдохнула, когда он приблизился к её лицу, и совершенно невольно опустила взгляд на губы Чимина. Девушка была уверена, что с недавних пор у неё на них самый настоящий фетиш, потому что ничто более не казалось таким привлекательным, как мягкие и чертовски умелые губы её парня.

— Одно другому не мешает, — повторил Чимин, ладонью поднырнув под её свитер, надетый под курткой, и пустив искры по всему телу, холодной ладонью соприкоснувшись с горячей кожей. — Тем более, от меня больше не пахнет так отвратительно.

Он тут же подался вперёд, коротко проехавшись большим пальцем по её губам, заставляя их приоткрыть, и ухватился за подбородок, крепко сжимая его в своих пальцах. Чимин прижался к ней изо всех сил, самым натуральным образом вжав в стол за её спиной, и ладонью плавно повёл вверх под её кофтой, поднимаясь по рёбрам. Он всегда целовал сильно, заполняя собой всё пространство вокруг, заставляя мир сужаться до крошечных размеров, которые включали в себя только его одного, но касался при этом мягко, почти нежно, совмещая в себе такое по сути несовместимое, что это сводило с ума, заставляя то умирать, то возрождаться в его руках.

Хери понимала, что Чимин был прав — от него не пахло больше алкоголем, о чём она напрямую заявила ему внизу, пытаясь избежать губ, которые нашли в итоге её щёку и поцеловали звонко и с характерным «чмок!» Хери чувствовала лишь приятный запах геля для душа — чисто мужского и всегда сильно и резко пахнущего, но кажущегося несмотря на это действительно вкусным, а на своих губах и во рту ощущала самую обычную мятную пасту, которая холодила как-то особенно приятно. И всё же Чимин был по-прежнему пьян — это отрицать было совершенно невозможно — и девушка все свои возможные силы приложила, чтобы, уперевшись ладонями в его плечи, разорвать поцелуй, подавшись слегка назад. Но парень тут же наклонился следом и снова, мазнув коротко языком по её верхней губе, ухватил её в плен своих — таких пухлых и мятно-сладких, что отдаться всему и без остатка захотелось почти невыносимо.

Хери позволила себе ответить лишь на несколько секунд, сжав в пальцах чужие крепкие плечи, на которых под кожей бугрились такие приятные, но не огромные в своей отвратительности мышцы, что отрываться не хотелось совсем. Но она всё же разорвала вновь поцелуй и, во избежание повторения провала, подняла ладонь и разделила их губы, в тот же момент почувствовав, как горячо Чимин выдохнул в самые её пальцы.

Он распахнул глаза, продолжая прислоняться губами к её руке, и обжёг таким взглядом, что пожар, который сразу же разгорелся внутри неё, потушить стало почти невозможно. Парень наклонил медленно голову, не разрывая зрительного контакта между ними, а потом приоткрыл вдруг рот и слегка прикусил подушечку её указательного пальца, заставив внутри сломаться всю оборону, которую только могла предложить Хери. Она покраснела, кажется, ещё больше, а потом и вовсе захотела провалиться сквозь землю и проклясть себя за то, что не развернулась и не уехала ещё в самом начале. Потому что Чимин потянулся и носом уткнулся в самую её шею. Вторая его ладонь в ту же секунду тоже оказалась на её талии и, коротко сжав, вместе с первой заскользила вверх снова, пересчитывая все рёбра Хери и очерчивая пальцами её позвоночник.

Он вдохнул в себя воздух слишком громко и откровенно, заставив девушку порадоваться тому, что от неё пахнет духами, а не каким-нибудь рисом с кимчи, которое привезла Сумин и которое Хери ела вот уже почти целую неделю. Чимин носом провёл вверх по её шее, словно бы самым натуральным образом ластясь и достигая её уха, а потом прошептал, слишком горячим дыханием обжигая ставшую чувствительной из-за него самого кожу:

— Пожалуйста, Хери, — он снова ладонями заскользил по её телу, кончиками пальцев одновременно с этим изображая на её спине нечто неизведанное, — ты очень нужна мне.

Он губами коснулся её кожи под самой мочкой, вжимаясь в ставшее слишком податливым тело с самым настоящим отчаянием, а Хери лишь судорожно выдохнула, вцепившись в его плечи. Парень вил из неё верёвки — абсолютно нагло и не стесняясь, находясь при этом в нетрезвом состоянии, — а она не могла ему противостоять как следует, находясь в твёрдой памяти.

— Ты пьян, — промямлила она из последних сил, когда он мокрыми поцелуями спустился вниз по её шее, заставляя дрожать.

— Всегда, когда с тобой, — так же невнятно ответил Чимин.

— Как пошло.

— Прости, — хмыкнул он, возвращаясь к её лицу и совсем вскользь касаясь её губ своими, — в голову идёт лишь банальщина, — а затем вновь завладел её поцелуем полностью и без остатка.

Хери потянулась в ответ совершенно невольно, обнимая его шею ладонями, скользя по ней мягко и нежно — словно бы в противовес тому, как сильно и глубоко целовал её Чимин, пытаясь как будто бы стать самым настоящим одним целым. Девушка подумала тогда, что наверняка опьянела от него самого, потому что никак иначе не могла объяснить собственную податливость и силу ответности переполнявших её чувств. Чимин вдруг потянул её на себя, заставляя оторваться от стола, и, не разрывая поцелуя ни на одно короткое мгновение и даже дышать ей не позволяя лишний раз, повёл за собой, заставляя следовать ровно в ногу за ним и позволять направлять себя руками, что покоились на её теле, доведённом едва ли не до температуры кипения.

Хери сама не поняла, как оказалась вдруг на кровати, как провалилась в страшно мягкий матрац и словно бы утонула в запахе, названия которому не знала. Всё просто пахло Пак Чимином — его туалетной водой, его гелем для душа и шампунем, наверняка пеной для бритья и даже чернилами из чёрной гелевой ручки, которые он просто обожал. Но было ещё что-то — что-то неясное, почти неосязаемое, но очень важное, без чего Чимин не пах бы так, как Чимин.