Двенадцать отважных - Вигдорова Фрида Абрамовна - Страница 31

— Здравствуйте! — сказала она.

Нина и Толя молчали. Ксана села за стол. Хозяева все молчали.

— Толь, открой консервы!

Ей никто не ответил. Она встала и ушла.

Однажды Надя увидела, как Ксана подозвала к себе маленького Костика. Мальчик подходил нерешительно, то и дело останавливаясь.

— Иди сюда, иди, Костик, — говорила она ласково. — Не бойся!

От этого «не бойся» Костик, кажется, боялся еще больше, но все-таки шел, потому что Ксана протягивала ему начатую плитку шоколада. Костик не знал, что такое шоколад, но яркая глянцевая обертка и особенно серебряная бумага привлекли его. Он решился и подошел совсем близко.

Надя стояла и смотрела, как он, глядя исподлобья, протягивает руку ладошкой вверх.

— Смотри, какая вкусная конфетка, — громко сказала Ксана и покосилась на Надю. — Кушай себе на здоровье.

Надя молча подошла к Костику, взяла его за руку и повела прочь. Костик не заплакал — удивительный мальчишка, он никогда не плакал! — он покорно пошел, но все время оглядывался. Серьезно и внимательно смотрел он на шоколад, торчавший из яркой глянцевой обертки и серебряной бумаги.

Надя шла и разговаривала с Костиком.

— Она плохая, — говорила Надя, — и конфеты у нее плохие.

Костик вздыхал: очевидно, у него было свое мнение о конфетах. «Что теперь говорить, — было написано на его лице, — когда конфет все равно не дали».

Надя услышала за собою шаги и обернулась. Следом за нею — уже в который раз! — шел сын Тимашука. «Наверно, все видел, — подумала Надя, — надо бы от него уйти».

Она свернула в проулок, и Тимашук тотчас же свернул за ней.

«Видит же, что я его заметила! Что ему надо?» — подумала Надя.

Тимашук все шел за нею.

— Беги домой! — сказала Надя Костику и остановилась, пропуская вперед Тимашука.

Но он остановился рядом с нею. Тогда Надя взяла да побежала. Она бегала легко и быстро, а тут прямо летела. Пусть попробует догонит. К ее удивлению, он бежал за нею, спотыкаясь, задыхаясь и нелепо размахивая руками… Ей показалось даже, что он кричит ей: «Подожди меня!» Что в конце концов он может ей сделать? Надя остановилась. Тимашук подбежал к ней, тяжело дыша. На толстом лице его было отчаяние.

— Погоди, — еле проговорил он.

Надя смотрела на него с отвращением. Он зажмурился, затряс головой и повторил:

— Погоди! Дышать не могу.

— Дыши, — презрительно сказала Надя.

— Я за тобою уже не первый раз бегу… — начал он.

— Бедненький.

Тимашук, раскрасневшийся было от бега, вдруг сильно побледнел и опустил голову.

Раньше ей казалось, что у врага — убийцы и предателя — должно быть какое-то совсем особенное лицо, да и повадки особые, звериные. Теперь она уже привыкла видеть врагов, она знала, что они живут, как все люди, едят, пьют, смеются, могут даже любить своих жен и детей — и все-таки они звери. И потому она спокойно смотрела в лицо сыну Тимашука.

Он почему-то заложил руки за спину и рассматривал свои башмаки.

«Что, стыдно тебе?» — подумала Надя.

— Отец дознался, — вдруг сказал Тимашук.

— Ты это о чем?

— Дознался, что вы сходитесь.

«Неужели все пропало?! — подумала она. — Или это он ловит? Конечно, ловит! Иначе зачем бы ему было все это мне говорить? Ну, на такую удочку ты меня не возьмешь. Однако, что-то они знают, непременно нужно узнать — что».

— Чего-то я тебя не пойму, — сказала она. — Кто с кем сходится?

— Вы с ребятами.

— С какими ребятами?

— Ты мне не веришь, — торопливо продолжал он, — только я тебе правду говорю. Батька вчера узнал, что вы в сарае у Погребняков что-то пишете. Его вызвали в Артемовск. И завтра он вернется…

Гриша все еще задыхался, может быть, теперь уже не от бега, а от волнения.

— …Завтра он придет туда с обыском. Вы уберите там…

— Не пойму я тебя! — сказала Надя. — Несешь невесть что. Пусть твой папаша лазит, где хочет! Мне-то какое дело!

Она повернулась и пошла. Ей казалось, что Тимашук смотрит ей в спину горестным взглядом.

…Вечером каровцы долго обсуждали это происшествие. Они действительно раза два-три писали листовки в сарае у Погребняков.

— Гришка, конечно, хочет нас поймать, — сказал Вася. — Ему, наверно, так отец велел. Но меры мы на всякий случай примем.

Навести порядок в сарае у Погребняков было не таким уж и сложным делом. Главное — быть внимательным и не упустить какой-нибудь мелочи, которая может их погубить. Прежде всего нужно унести и надежно спрятать всю бумагу, чтобы ни одного клочка здесь не оставалось. Пузырек с чернилами и ручки-вставочки они, когда стемнело, закопали на огороде у Моруженко. Коптилку унесли в хату. Больше всего возни было с большой плахой, на которой они обычно писали и которая изрядно была украшена кляксами — ее пришлось скоблить ножом.

— Ну, кажется, все, — сказал Вася.

— Могут приходить, — добавил Володя Лагер. Вы завтра сидите дома, — приказал Вася, обращаясь к Толе Погребняку и его сестре, — ждите гостей. Лучше пусть они придут при вас. Мало ли что…

— Да никто не придет! — вмешался Цыган. — Наврал ваш Тимашук.

День тянулся очень медленно. Толя и Нина не выходили из дому. Все поглядывали в окно. Дел в хате было, как всегда, много, но работа валилась из рук. Под конец им уже хотелось, чтобы поскорее пришел Тимашук, хотя это и было очень страшно. По крайней мере кончилось бы это ожидание.

Но Тимашук не шел.

— Конечно, Гришка наврал! — сказал Толя. — Он думал, что Надя сейчас же все ему выболтает.

— Нашел дуру! — рассмеялась Нина.

И в этот миг они услышали, как стукнула калитка. Тимашук с какими-то двумя парнями, пересекая двор, грузно шагал к сараю.

— Бежим туда! — шепнул Толя.

Накануне, когда они сидели со всеми ребятами, Толя и Нина думали, что сегодня здесь, в сарае, они будут спокойно наблюдать, как Тимашук ищет, ищет и ничего не находит. А теперь им было страшно.

Осмотрев плаху, на которой они писали, — а осматривал Тимашук все очень внимательно, — он вдруг свернул ее на сторону, и ребята увидели, что под нею белеет какая-то бумажка. «Пропали!» — подумала Нина.

Но нет! Это лежало всего лишь куриное перо.

Тимашук подошел к невысокой поленнице дров. «Ну, а вдруг, — подумала Нина, — вдруг туда залетел какой-нибудь листок?» Тимашук уперся плечом в поленницу и опрокинул ее. Дрова с грохотом посыпались на землю.

И вот тут-то действительно небольшой листок — совсем небольшой — выпорхнул из дров и полетел на пол. Узкая полоска бумаги!

И тогда Толя вспомнил.

Однажды — дело шло уже к утру, и все они сильно устали — он, переписывая листовку, сделал ошибку, а так как бумаги у них всегда не хватало, он оторвал клочок с испорченным текстом. Но вот что он сделал с испорченным клочком? Неужели действительно бросил на дрова? Или просто уронил?

Какое это имело теперь значение! Узкий клочок бумаги упал на земляной пол. И совсем рядом с ними.

И тут Нина сделала шаг вбок и прикрыла листок ногою. Брат и сестра стояли, боясь поднять глаза.

Однако Тимашук по-прежнему орудовал около дров, а его подручные молча стояли у дверей.

«Ах, сестренка, дорогая!» — подумал Толя Погребняк.

Так до самого конца обыска и стояла Нина, как приклеенная, все сильнее и сильнее вдавливая в землю злополучный листок.

— …А выходит, что не соврал этот Гришка! — сказал Володя Моруженко.

— И все-таки ему верить нельзя, — ответил Вася. — Может быть, все это нарочно подстроили, чтобы мы его в свой отряд приняли?

— Но и гнать его тоже нельзя! — возразила Надя. — А вдруг он хочет нам помочь?

— Посмотрим, что будет дальше, — решил Вася.

В ПЕЩЕРЕ

Если кому-нибудь из вас случится заехать в село Покровское, вы сможете побывать в подземном убежище каровцев. Теперь найти эту пещеру очень просто. Неподалеку от нее вы увидите большой сквер с молодыми деревцами, цветочными газонами, легкими строениями, павильонами, где можно укрыться от дождя, отдохнуть после дороги. Для того-то они и построены! Потому что уж, верно, не припомнить, сколько за послевоенные годы перебывало здесь пионеров, комсомольцев из городов, сел и деревень. И всякий раз, посреди сквера, на специально отведенном для этого месте — кострище — туристы зажигают в честь юных подпольщиков костер.