На изнанке чудес (СИ) - Флоренская Юлия - Страница 5

Киприан почувствовал, как на его лицо заползла глупая улыбка, и поспешил от нее избавиться. Пелагея тем временем вооружилась небольшой оловянной ложкой. Она распробовала варево кота и одобрительно кивнула:

— Очень даже съедобно! Угощайся!

Киприан отказался, сославшись на то, что ему, существу из верхних миров, есть вовсе не обязательно. Пока Пелагея усердно дула на ложку, он решил получше осмотреть дом.

Просторный, с тремя неполными этажами и прочными стенами из бревен, он пах смолой, древесной стружкой и краской. Недавно кто-то легкомысленно покрасил винтовую лестницу в голубой цвет. И теперь она досыхала. Киприан едва не споткнулся о банку — она коварно притаилась у нижней ступеньки. Там же, прилипнув к газете, лежала наполовину голубая кисть.

— От винтовой лестницы держись подальше! — с набитым ртом крикнула Пелагея. — А то потом одежду не отстираешь!

Киприан не стал говорить, что любое пятно с его балахона выводится само по себе. Его вниманием завладело окно. На широком подоконнике сушились какие-то цветы и стручки фасоли. А там, где положено быть занавескам, висели и пылились травяные букеты. В стекло били струи дождя. Гроза слепила фиолетовыми вспышками. На пропахшей лесом стене мерно тикали часы. Ни в верхних мирах, ни гораздо позже — в мире у Юлианы — Киприан не видел подобных штуковин. Его время всегда равнялось бесконечности. Придет пора — и Юлиана состарится. Состарятся и лягут в могилы его друзья, а он по-прежнему будет молод и неуязвим. Киприан поскорее отогнал гнетущие мысли и занялся осмотром второго этажа. Этаж был половинчатым. Он делился на библиотеку и глухую, как чулан, комнату, которые никак друг с другом не сообщались. Между ними пролегала пустота.

В библиотечное крыло вела веревочная лестница. Перекладины скрипели и посвистывали под ногами, вращаясь на тугих поперечных канатах. Взобравшись по лестнице, Киприан встал на колени и перегнулся через низенькое ограждение. Вид отсюда открывался что надо. При желании можно установить за Пелагеей слежку, и она ничего не заподозрит. Только вот как бы самому с этой верхотуры не сверзиться.

Пелагея тем временем управилась с обедом и вышла в центр гостиной.

— Знаешь, что я думаю? Старый капкан предназначался не для арний! — сказала она и удивленно повертела головой. — Эй! Куда подевался?

— Здесь я, здесь! — отозвался Киприан.

Она глянула наверх и рассмеялась. Ее гость, весь из себя такой статный и благородный, спускался, переворачиваясь вместе с лестницей и судорожно цепляясь за перекладины. Ни дать, ни взять — мальчишка-сорванец. Наконец он спрыгнул, поправил венок из кленовых листьев и, как ни в чем не бывало, заложил руки за спину.

— Если капкан не для арний, значит, для диких зверей, — рассудил Киприан.

— Птиц ловят в силки. Собственными глазами видела. А силки прячут в кронах, я смогла вывести из строя только некоторые из них. Так неудобно! — пожаловалась Пелагея. — Но что самое ужасное, теперь известно, кто за этим стоит. Грандиоз в Сельпелоне очень влиятелен. Ему подчиняются прямо как королю, хотя он просто поет на сцене. Ума не приложу, как до него донести, что ловить арний незаконно?

— Тут не объяснять, тут действовать нужно, — сказал Киприан. — Пошлю-ка я весточку Юлиане. Пусть разузнает, зачем Грандиозу птицы. У нее много связей. А там мы что-нибудь придумаем.

Он мигом настрочил послание, запечатал в конверт и отправил с почтовым голубем. Лес и весь Вааратон медленно погружались в ночь.

— Где спать будешь? — осведомилась Пелагея.

Киприан чуть не брякнул, что поспит стоя. Ему, по старой привычке, постоянно хотелось укорениться. В итоге, остановились на гамаке. Он был подвешен к самому потолку, прямо над комнатой-чуланом. У этой комнаты имелась собственная плоская крыша, которая, точно так же, как и библиотека, была огорожена парапетом из низких деревянных балясин.

— Пелагея, да ты настоящий экстремал! — крикнул Киприан из гамака. Его переполнял восторг. Гамак качался, поскрипывал, и было слышно, как стучит по черепице дождь.

— Дом мне достался совершенно случайно. И не я в потолок крепления вкручивала. Гамак тоже не мой, — сказала Пелагея. Она приставила к стене стремянку и повесила на крюк банку со светлячками. — Ночник, — пояснила она. — Если что понадобится, зови. Я буду в гостиной.

— Слушай, а твой кот… — Киприан осёкся, не зная, как продолжить.

— Он нездешний, — сказала Пелагея. — Много чего может. Не только готовить. Хоть ты тоже нездешний, советую его не дразнить. И в глаза ему не смотри.

С такими словами она сложила стремянку и вернулась на первый этаж.

За окнами ухали совы. Шелестели во тьме летучие мыши. Лес стонал, гнулся и пытался ухватить луну мохнатыми черными лапами. Пелагее было не до сна. Она ворочалась на диванчике и ждала, когда придет зверь. Зверь явился в положенный час.

Дверь содрогнулась от удара, за которым последовала еще пара настойчивых бросков. Пошли в ход острые когти. Эти когти не раз терзали белок и мелких пичуг.

— Зря стараешься, — прошептала Пелагея. Она связала прочную нить защиты, поэтому сегодня ее дом надежнее всякой крепости и крепче любой скалы. О скалу можно биться, пока не утратишь разум. Сточить до основания когти и клыки. Но она останется неприступна.

Кривая росомаха прекратила попытки проникнуть в дом. Но только лишь сегодня. Завтра ночью она придёт снова.

Пелагея глянула наверх, где, под потолком, дремал и ворочался в гамаке Киприан. Во сне из его ступней выросли корни, проникли в стены и оплели дом в поисках воды. Но вода скрыта глубоко под землей. Скрыта так же, как и его истинная сущность, которой не суждено проявиться. Вход в верхние миры закрыт для него навсегда.

Утро всё расставило по местам. Уверенно отделило сон от яви и принесло новые известия. Вместо того чтобы отправить ответ на письмо Киприана, Юлиана явилась в Вааратон собственной персоной. Прежде она уже гостила у Пелагеи, а потому знала ее дом, как свои пять пальцев. Толкнула входную дверь, без препятствий перешагнула через нить-оберег — и лицом к лицу встретилась со своим кошмаром. Забравшись на полку для шляп, ее гипнотизировал кот Обормот. Черный, как впадина на морском дне. И глазищи тоже черные, с мерцающими звездочками внутри. Юлиана застыла, не смея отвести взгляда. Она почувствовала, что начинает терять себя и вот-вот пропадет в этой звездной бездне без следа.

Но тут вмешались ее верные и неразлучные псы. Черный Пирог с острыми ушками укусил ее за лодыжку — он кусал с упоением и неважно кого. А белый Кекс разразился визгливым лаем, который вывел Обормота из себя. Кот зашипел на пса, Юлиана запрыгала на одной ноге — и на этом инцидент благополучно исчерпался. Из кухни, размахивая поварешкой, выбежала Пелагея.

— Ах ты, ну ты! — всплеснула руками она и спустила кота с небес на землю. Вернее, с полки на пол. — Обормотище, знай своё место, — приказала она. И устремилась к Юлиане с распростертыми объятиями. Юлиана увидала ее запачканный передник, потом взглянула на свой чистенький походный костюм — и чудом увернулась от горячих приветствий.

— Какими судьбами?! — воскликнула Пелагея. — Не представляешь, как я соскучилась!

— А уж я-то! — усмехнулась Юлиана. — Но перейдем к делу. Где тут любитель всех спасать? А ну, выходи!

Из-за парапета на крыше тайной комнаты показалась рыжая взъерошенная голова в знакомом венке. Киприан как раз заканчивал десятое отжимание, чтобы перейти к приседаниям. Если ты недавно был клёном, а потом вдруг решил стать героем, поддерживать форму твоя святая обязанность. Потому как на деревянных ногах далеко не уйдешь. И уж тем более не убежишь.

— Пришла? — отдуваясь, крикнул Киприан. — Рад тебя видеть!

— Ага. Как же, рад он, — сказала Юлиана и вынула из кармана юбки миниатюрный пульт управления. — Вот оно, чудо техники! Встречайте: моя кровать!

Как только она нажала на кнопку, в дверной проем медленно, по-хозяйски вплыла громоздкая конструкция на нескольких винтах-пропеллерах. Она жужжала, как пчёлы на знойном лугу, и приводила воздух в движение, как настоящий вентилятор. За кроватью в сени робко проплыл прикроватный столик. На нем, зажатый между стопками пластинок, высился граммофон.