На изнанке чудес (СИ) - Флоренская Юлия - Страница 1

Юлия Флоренская

На изнанке чудес

1. Вести из леса

В глазах черного кота рушились и созидались миры. Чтобы случайно не угодить в какой-нибудь из миров, Пелагея отвела взгляд и уселась за вязание. Спицы застучали в руках быстрее секундной стрелки, отмеряя собственное время. И вскоре по полу зазмеилась цепочка из одинаковых тёмных петель.

— Твоя очередь, Обормот! — Пелагея подкатила клубок к коту, и тот лениво тронул его лапой. — Так-то лучше! Свяжем с тобой нить, обнесем ею дом, и ни один враг к нам не сунется.

Зависнув в небе хмурой громадой, облака попытались придавить к горизонту красный диск солнца. В глубине непролазного леса отчаянно заверещала птаха. Ждать оставалось недолго.

Нить-оберег не пускает гостей из дебрей, хоть они так настойчиво просятся в дом. И сегодня не пустит. Пелагея вернулась, когда на Вааратон наползла глухая тень. Затворила окна, заперла засовы, поставила на огонь уютно свистящий чайник. Кот Обормот запрыгнул на печку. Там он свернулся меховой шапкой и приготовился ловить и нанизывать на усы зыбкие сны. Но только он прикрыл глаза, как входная дверь задрожала. Затряслась, зашелестела бисерная занавеска между гостиной и кухней. Закачались над окном букеты сухих трав.

— Ну и кто это в такой час? — обернулась Пелагея. — На сквозняк не похоже.

Дверь дрогнула снова. Снаружи, во враждебной тьме, голодный зверь выпустил когти. Рано или поздно древесина поддастся. Рано или поздно от когтей в двери останется дыра. И тогда зверь проникнет в человеческое жилище.

Выгнув спину, кот испуганно зашипел. Нет-нет, нельзя бояться! Они чувствуют страх. Они питаются твоим страхом, а потом берут пищу из рук. И ты меняешься навсегда.

Шурша многоцветными юбками, Пелагея решительно направилась к двери.

— Уходи! Здесь тебе не рады! И еды у нас нет!

Зверь перестал скрести, вздыбил спутанную шерсть и шумно завозился на крыльце. В непроглядном мраке ночи застонал на ветру дикий лес.

— Не бойся, Обормот! — громко сказала Пелагея. — Дом не даст нас в обиду. Мы под надежной защитой, так и знай.

Любопытство и жажда перемен слишком долго держали ее в своей власти. Влекли за подернутый дымкой горизонт, туманили разум впечатлениями и уводили всё дальше от родных краёв. Пелагея вечно куда-то бежала, и время бежало вместе с ней, странным образом отдаляя старость. Иногда чересчур быстро, а иногда — в периоды болезней и затяжных переправ — замедляясь на века. Частички своего сердца Пелагея оставляла то у подножия зеленых гор, то у берегов полноводной реки, то на самом краю кипящей бездны. И едва не растеряла себя совсем. А когда спохватилась, взяла билет на первый корабль до Вааратона и приплыла на родину. Тут-то и выяснилось, что она здорово отстала от жизни. Лес вокруг дома сделался выше, гуще и таинственней. А за пределами незыблемой лесной крепости установилась власть королей. Часть городов обросла фабриками и заводами, дымящими, как вулканы. Еще часть стала гордо именоваться центрами науки и искусства. Портовый город Заневье насквозь провонял махоркой и рыбой. А Сельпелон, вокруг которого желтыми заплатками расположились рапсовые поля, согласился на роль скромного аграрного городка. Но даже сюда добрался прогресс.

Через поля пролегли железнодорожные пути с крикливыми поездами. По дорогам теперь тарахтели безлошадные экипажи. Они сигналили, фыркали дымом и время от времени давили незадачливых пешеходов. В центре Сельпелона гремели концерты какого-то кичливого Грандиоза, а рыночную площадь заполнили торговцы с плутоватым, бегающим взглядом. У них в сундучках хранились искусственные жуки и бабочки с диковинным механизмом в сердцевине. Заведи такую бабочку — и она начнет порхать, прямо как живая.

Лес глушил уличный гам еще на подступах. Навис над Сезерским трактом неприступной стеной — ни дать ни взять, войско молчаливых стражей. Скрипит красными соснами, воет волками из чащи, жужжит кусачими шмелями. А из глубины, словно чернила, просачивается застоявшийся мрак.

Ночью он густеет, наползает на город кисельными лапами, топит лес целиком. И рождаются из такого мрака звери, которые лишают людей покоя.

Когда дверь прекратила трястись, Пелагея привалилась к ней спиной и шумно вздохнула.

— Ну, теперь можно на боковую.

Диванчик с пухлыми подушками и стёганым одеялом уже заждался. Шаг, другой, ку-вы-рок…

Кот сделал вид, что он тут ни при чем, и закрылся пушистым хвостом прежде, чем Пелагея неуклюже растянулась на полу. Грохнулась и больно ударила по ноге деревянная скамейка.

— Обормот! Опять предметы взглядом двигаешь?! — послышался недовольный голос хозяйки. — Вот ведь вредина!

Ночь основательно навалилась на лес, выгнала из пещеры летучую мышь — и давай ставить препятствия: сосна, дуб, ель, каменная башенка, долговязый гигант со скрюченными ветками. Тренировка и еще раз тренировка. За время рваного полета мышь слопала сотню комаров, подкрепилась искусственной бабочкой, упорхнувшей из коллекции торговца, и с размаху влетела в дупло. Дупло оказалось бездонным. Снижаясь, как подбитый самолет, летучая мышь успела распробовать здоровенного паука. Тот как раз лакомился пойманной мухой, и вышел довольно-таки питательный бутерброд.

Внизу крылатую странницу подхватила мягкая моховая подушка. Здесь всё было иначе. Другие запахи, другие препятствия. И лес другой. Дорогу — прямую и пыльную — сторожили не деревья, а поблескивающие во тьме телефонные будки. Пару раз с непривычки летучая мышь врезалась в жестяную стенку. Но потом приноровилась и бесшумной стрелой понеслась к выходу — дуплу в человеческий рост. За пределами этого странного коридора дремала чужая площадь. Воткнутые в брусчатку, мутно горели чужие фонари. А чуть поодаль, в выключенном фонтане, плавали чужие созвездия.

Мышь не оценила всей прелести ночного города. Ее интересовала исключительно еда. Поэтому когда мимо пролетел майский жук, она метнулась за ним — и сама не заметила, как очутилась на Звездной поляне. В центре поляны горел синим пламенем Вековечный Клён. Сжигать — пламя не сжигало, зато вполне сгодилось бы для освещения целого стадиона.

Но удивительным было не дерево. Удивляло то, что Юлиане, Кексу и Пирогу удавалось под ним спать.

На рассвете первым проснулся маленький белый пёс по кличке Кекс — и тут же засеменил к столику, где лежали бутерброды с колбасой.

— Сто-о-оять! — сонно скомандовала Юлиана. — Сначала упражнения!

Она как следует размяла спину, выпила кленового сиропа, что скопился в стакане за ночь, и живо переоделась в наряд на все случаи жизни: длинную зеленую юбку и такой же зеленый жакет. Водрузив на голову черный цилиндр, мельком глянула в зеркало. Хорош костюмчик, идеально сидит.

— Эй, Пирог, подъем! — Она легонько толкнула в бок маленького черного пса. Тот сопел на коротко подстриженной травке и дрыгал лапами, словно кого-то преследовал во сне.

— Спорим, опять за призраками гоняется, — сказал Кекс.

— Да тут и спорить нечего. Подъем, соня! — крикнула Юлиана. Но Пирог и ухом не повел. А ушки у него были острые и любой звук улавливали не хуже локаторов. Поэтому Юлиана решила схитрить. Она наклонилась над Пирогом и тихо-тихо произнесла всего одно слово: — Кол-ба-са!

Пёс вскочил, как ужаленный. Чихнул, отряхнулся и запрыгал резиновым мячиком:

— Где колбаса? Хочу колбасу!

— Э, нет, — коварно улыбнулась Юлиана. — Сперва зарядка, а уж потом завтрак.

Она покрутила ручку радио, настроила аппарат на нужную волну и хлопнула в ладоши. Началась утренняя программа.

«Жители города Вечнозеленого! Как спалось?» — бодро зажужжало радио.

— Ужасно спалось, — ответила ему Юлиана и покосилась на Вековечный Клён. — Всё время чудилось, будто на меня кто-то пялится.

«Что ж, в таком случае приступим к зарядке! — как ни в чем не бывало, объявил ведущий. — Руки вместе, ноги на ширину плеч. Делаем махи поочередно: правой — левой, правой — левой!»