Подвиг (СИ) - Плотников Сергей Александрович - Страница 2

Именно в таком настроении — готовые ко всему — они переходили через шлюз орбитального причала с международной орбитальной космической станции «Гамма» на борт атомолёта. Чётко отслеживали малейшие изменения в поведении бортовых систем, заученно-механически выполняли инструкции — и ждали подвоха. Особенно когда ярость Солнца загнала экипаж внутрь капсулы высшей защиты. И только теперь, спустя два месяца, а так же ряд успешно дистанционно устранённых мелких неисправностей и поломок, люди, наконец-то, позволили себе расслабится. Чуть-чуть. И хорошо, что смогли — а то так и «перегореть» можно. Тем более, скоро опять необходимо будет напрячься — до орбиты Марса оставалось две недели.

2

— Контакт… Контакт подтверждён. Скорость ноль. Захват… Захват подтверждён. Начинаю процесс стягивания… Электрическое подключение произведено. Гидросистема состыкована. Захват замков… Успешно. Стягивание завершено. Проверка герметичности… Шлюзовой переход герметичен. Стыковка осуществлена.

— Экипаж, поздравляю, — Громов отстранил от себя консоль. — Мы на стационарной орбите Марса. Последние слова потонули в криках, среди которых можно было разобрать «ура», «банзай» и всенепеременное американское «вау».

— Добрались, — Джефферсон вслед за командиром утёр салфеткой вспотевший лоб. — Это было… всё равно как нитку в иголку вдевать после пяти десятков штанги «от груди»!

— На тренажёре ты так не нервничал, — поддел коллегу Вудхарт. — А ведь там ты лично подводил «Гагарина» к станции, причем без одной группы маневровых. А тут за тебя вообще всё машина сделала.

— Иди в задницу, — пилот закинул руки за голову. — Посмотрел бы я на тебя, если бы тебе сказали управлять посадкой самолёта при помощи телефона с грёбанными «Ангри Бёрдс».

— Я такой хернёй даже пробовать заниматься не стану, — покровительственно улыбнулся главный геолог экспедиции. — Кстати, кэп, а если бы действительно пришлось на ручном стыковаться?

— То мы сделали бы это через двенадцать часов и из ходовой рубки с нормальными пультами, — пожал плечами Валентин. — Времени нахождения в тени, пока планета перекрывает Солнце, вполне хватило бы. На попытку или две точно.

— То есть, мы поторопились, только чтобы выжать через лоб Джо пару лишних кружек пота? — хмыкнул американец. — Хорошая идея, мне нравится. Может, хотя бы теперь у него на плоские шутки на пару часов сил не найдётся?

— Ну и скотина же ты… Чень, ты же доктор, так? Скажи, как вылечить одну скотину, чтобы стала не такой скотиной?

— Боюсь, я тебе не помогу, — с серьёзным лицом развёл руками главный медик и второй биолог экспедиции. — Моих знаний не хватит.

— О как… — озадаченно покрутил головой Джефферсон, слушая доносящиеся от соседей насмешливые хмыки. — Вот уж не думал, что ты чего-то не знаешь…

— Док тебе сказал, что он — не ветеринар! — внезапно подал голос Акира, и только после этого сдвинул очки на лоб. — Наружный осмотр шлюза завершил. Всё в норме, капитан.

Весёлый смех как отрезало.

— Что будем делать, кэп? — после паузы осторожно спросил Сэмюэль. — Выйти-то всё равно нельзя.

— Я, конечно, не ЦУП, но могу тебе сказать, что они ответят…

— Сидеть и ждать, ясно, — поморщился геолог. — Есть резон. Можно нашим медикам нас вне очереди осмотреть и по нагрузочным тестам на тренажере погонять — как раз успеем…

— …Или задействовать станционных роботов в режиме ручного управления, — в тон ему предложил переглянувшийся с японцем Громов. — Мы, конечно, не все тут такие опытные операторы, как Накамура, но…

— Кэп, да ты гений! — успевший отстегнуть страховочные ремни, Джонатан на радостях изобразил цирковое сальто на месте — ничего сложного в невесомости. — Это из дома десятиминутная задержка сигнала, а мы-то тут! Индрарам, тебе ближе — кинь в меня очками и перчатками.

— Только не снеси ничего на радостях, — вмешался Седых. — И это… Мне одного робота оставьте. Буду визуально «сердце» нашего Гагарина осматривать. Раз уж время есть и внешнее питание.

— Валя, тебя-то чего сюда занесло? — задал в общем-то резонный вопрос атомщик. Силовой отсек «радовал» глаз капитана плавающим в воздухе инструментом и раскрытыми электрощитами, в одном из которых инженер и копался. — Если хочешь после полутора месяцев жизни «в обнимку» с коллегами побыть один, я тебе прямо сходу могу два гораздо более удобных места подсказать…

— Дима, — перебил друга и напарника Громов, — не морочь мне голову. Ты чего такое творишь, а?

— Профилактику… творю, — забавно пошевелив бровями, ответил Седых. — Знаешь такое занятие? Или вылизываешь каждый миллиметр подконтрольного хозяйства, или просыпаешься однажды в вакууме…

— Типун тебе на язык, — дёрнул плечом командир корабля, и нахмурился. — Что-то серьёзное? Диагностика только зелень показывала… Пока ты не отключил половину цепей питания.

— Пока ничего не нашёл… — развёл руками мужчина, демонстративно засунув голову и руку с инструментом в один из технологических люков.

— И не найдёшь, — резюмировал Валентин, — потому, что ты менее недели назад тут всё обшарил при помощи дроида. Что могло измениться?

— Дроиды, шмоиды… Если бы железяки могли мои глаза и пальцы заменить, нас бы сюда не послали, — глухо донеслось из распредщита.

— Нас сюда послали вовсе не за этим, и ты прекрасно знаешь, — слегка надавил голосом Громов. — А что касается роботов… Ещё лет двадцать, и удалённый оператор понадобится только для того, чтобы в конце смены подписать отчет. Что ты тоже понимаешь не хуже меня. А теперь, инженер-космонавт Седых, будьте любезны ответить своему капитану на прямой вопрос: что происходит?!

Седых медленно выплыл из люка, выпрямился, зависнув в воздухе у стены. Достал из-под ремня кепку с логотипом «Гагарина», натянул её и чётко отдал честь.

— Товарищ полковник, майор аэрокосмических сил Российской Федерации Седых докладывает: не происходит ничего. Внеплановая диагностика начата по личной инициативе. Без определённой причины. Готов предоставить рапорт.

— Твою ж мать… — Валентину захотелось стукнуться лбом о стену. — Ну что, сказать трудно, да? Как другу? Или мне тебя Ченю и Алуру сдавать на опыты?

— Как другу? — остро глянул из-под козырька космонавт. — Как другу — могу. Блажь на меня напала.

— Тьфу, — едва удержался, чтобы не сплюнуть по-настоящему Громов.

— Дослушай сначала! Я же честно признался… Блажь и есть блажь. Понимаешь, мы сюда два с половиной месяца добирались, причём больше половины времени в консервной банке заперты были — и ничего не сломалось, не отказало и не испортилось…

— А, вот оно, — с облегчением выдохнул Валентин. — Ну слава богу, хоть что-то прояснилось. Суеверия баюкать — это я понимаю. Главное — не сломай ничего сам от излишнего усердия… проверяльщик. Кстати, поломок у нас было достаточно — двадцать восемь случаев в журнале и ещё с десяток вовремя предотвращённых…

— Среди лабораторного оборудования и вспомогательных систем третьей очереди важности, — упрямо высказался атомщик. — А из всех проблем — пришлось пол-полёта прятаться в капсуле, чтобы излишне не загореть. В первый полёт. Ты понимаешь, что так не бывает?

— Какой к чертям собачьим первый полёт? — Громов повысил было голос, но тут же осёкся, и дальше выражал свои мысли не менее экспрессивно — но шёпотом: — Атомные грузовики уже пятый год летают! Пятый, Дима! Всё, что могло сломаться, уже сломалось на «Заре» и «Мире»! А у нас новый корабль, построенный с учётом накопленного опыта. Разумеется, он не ломается. Даром что ли столько времени тянули с отправкой марсианской миссии? Специально ведь добивались, чтобы не сломалось ничего. Включая людей.

— Если ты прикажешь, я сверну работы, — хмуро глядя в пол, ответил Седых.

— Да работай… Только чтобы за десять минут до выхода из тени был в капсуле станции. И не забудь нагрузку в спортзале успеть получить и помыться нормально. Или действительно врачей натравлю…