Смеющийся Христос - де Куатьэ Анхель - Страница 8

Данила повернул голову и заглянул за стену-забор, примыкавшую к ближайшей полутораэтажной постройке, служившей, скорее всего, домом для целой семьи. За постройкой виднелся сад — несколько фруктовых деревьев и что-то наподобие грядок. В центре сада — колодец, и рядом с ним небольшая беседка.

В беседке стояла женщина в голубом платке. Молодая, красивая, стройная, почти воздушная. Нагнувшись, она держала мальчугана четырех или, может быть, пяти лет за руки и с какой-то странной, бессильной и смущенной злостью в голосе кричала: «Иосия, перестань! Перестань смеяться!» А мальчик продолжал заливаться звонким, чистым, завораживающим смехом.

Незаметно для себя Данила улыбнулся. Несмотря на весь ужас своего положения, несмотря на неизвестность, растерянность и даже страх, он вдруг улыбнулся — весело, счастливо.

Данила сделал это без всякой задней мысли, без всякой цели, безотчетно, абсолютно спонтанно и естественно. Он улыбнулся, просто глядя на смеющегося мальчика. Улыбнулся так, как, возможно, не улыбался уже давно. Да, таким особенным, таким живым и чистым был смех этого мальчишки.

— Вы пришли посмотреть на Иосию? — послышалось сзади.

Данила обернулся и увидел рядом с собой мужчину средних лет с усталым, понурым, но благородным лицом — высокий лоб, большие глаза, нос с горбинкой и окладистая борода. Волосы длинные, темные, густые, но уже с проседью.

— Я? — Данила оглянулся по сторонам и неуверенно показал на себя: — Вы мне?

— Проходите, — сказал мужчина и отворил дверь, ведущую внутрь дома. — Сегодня не самый удачный день. Но вы простите нас…

— Я? — снова повторил Данила, понимая, что гостеприимный хозяин, видимо, принимает его за кого-то другого.

— Проходите, проходите… — повторил незнакомец.

Данила секунду мялся, стоя на месте. Но потом, переборов смущение, сделал пару шагов к двери, наклонил голову, чтобы пройти через низкий дверной проем, и вошел в дом. Здесь было темно, в нос ударил странный — приторно-солоноватый — запах.

— Он в саду, — указал незнакомец. — Дальше…

Данила прошел сквозь сумрак комнаты, вышел на улицу и оказался прямо возле беседки.

Ну пожалуйста! — говорила женщина, срываясь на крик. — Я прошу тебя, Иосия! Перестань смеяться! Нельзя! Ты слышишь меня, нельзя! Симон умер. Нельзя смеяться! Нельзя!

Но мальчик продолжал смеяться — все тем же счастливым, беззаботным, завораживающим смехом.

Услышав шаги, женщина обернулась. Очень красивое — тонкое, словно выточенное из слоновой кости — лицо. В глазах стояли слезы. Она плакала. Впрочем, и во всем ее образе была какая-то неизбывная печаль, какая-то великая тоска.

Увидев Данилу, женщина почтительно склонила голову и быстро отошла в сторону.

— Не плачь, Мария, — сказал мужчина, пригласивший Данилу в дом. — Не плачь.

— Я ему объясняю, Иосиф, — быстро шептала она, утирая льющиеся из глаз слезы. — Я ему объясняю, что он не должен смеяться, если кто-то умер. Но он не слушает меня, Иосиф! Я не знаю… Мне страшно. Почему он смеется? Почему он смеется?..

— Мария, не плачь…

Данила растерянно переводил взгляд с супружеской пары на мальчика и обратно — на этих двух шепчущихся друг с другом людей. Мария и Иосиф?! Родители Христа?! Смеющийся Иосия… Иисус?! Дрожь побежала по телу. Нет-нет! Не может быть!

— Но почему, Иосиф?.. — Мария смотрела на мужчину с удивлением и растерянностью. — Он же добрый. Почему он смеется над смертью Симона? Почему?

— Позже, позже… — быстро проговорил Иосиф и, отстранив женщину, приблизился к Даниле. — Простите мою жену, — попросил он. — Сегодня утром Иосия играл с ее племянником, своим двоюродным братом — Симоном. Мальчик упал, ударился головой и умер. Она не в себе, а ее сестра едва жива от горя. Простите ее.

— Нет-нет, что вы… Не волнуйтесь, — Даниле хотелось провалиться в эту секунду сквозь землю.

Перед ним — Иосиф и Мария. И Иосиф просит у Данилы прощения за Марию, потому что она не в силах сдержать слез из-за постигшего их семью несчастья. Нет, не может быть! Это какое-то наваждение!

— Это Иосия, — сказал мужчина и подошел к мальчику. — Вы можете поговорить с ним.

Иисус? Данила смотрит на юного смеющегося Иисуса? Это Он?! Сын Божий?! Агнец, предназначенный к смерти на Голгофе?! Господи, нет! Не может быть!

Ком подкатил к горлу. Данила видел горечь и тревогу в глазах Иосифа и Марии. Но знают ли они, какая участь уготована их малышу? Знают ли они, сколь тяжкую ношу ему предстоит принять? Знают ли, какая страшная и мучительная смерть ждет его?..

Мальчик перестал смеяться, но улыбка все же не сходила с его лица. Он смотрел на Данилу большими внимательными глазами, чуть склонил голову, словно бы что-то припоминания, а потом вдруг вытянул вперед руку и показал на Данилу:

— Даниил знает, почему Иосия смеется.

Иосиф и Мария посмотрели на Данилу испуганно — словно он был посланником небес, принесшим то ли страшную, то ли благую весть. И вдруг — через какой-то один только миг — страх на их лицах сменился радостью и надеждой…

— Вы знаете?.. — прошептал Иосиф. — Вы знаете?..

— Я… я… — Данила растерянно качал головой из стороны в сторону. — Я не знаю.

— Но… — Иосиф показал глазами на сына, — Иосия говорит, что вы знаете. Это говорит Иосия. Скажите же нам. Пожалуйста! Мы с женой очень страдаем. Иосия постоянно смеется, но никогда не говорит, что его так рассмешило. Он смеется в храме, он смеется на похоронах, он смеется, когда говорят старшие. Ему все прощается, ибо он помазанник Божий. Но все же… Все приходят смотреть на него, и все спрашивают — почему он смеется, ваш Иосия, когда другие плачут? Но у нас нет ответа. Как нам быть с ним? Он смеется, даже когда его наказывают. И если вы знаете, почему он смеется, скажите нам! Скажите! Пожалуйста!

Данила недоуменно посмотрел на улыбающегося Иосию. Он смотрел на мальчика, которому предстоит страшный путь к смерти. Он будет рассказывать людям о любви, а они распнут его. И тогда он скажет, обратясь к Богу: «Прости их, Господи, ибо не ведают они, что творят!» А они не поймут, с кем Он говорит, и будут смеяться. Как это страшно…

— Я должен знать? — спросил Данила, садясь на корточки перед мальчиком и чувствуя, как ком сдавливает ему горло.

— Ты знаешь, — рассмеялся тот. — Ты знаешь!

Иосия смеялся, а потом вдруг бросился к Даниле и повис у него на шее.

— Ты знаешь! Ты знаешь! — смеялся мальчик.

Данила закрыл глаза. Странная, щемящая боль в груди, в самом сердце. Слезы.

Часть вторая

Сквозь тяжелый сон, больше похожий на забытье, Данила стал слышать странные гудящие звуки. Они доносились откуда-то сверху и казались ему знакомыми. И еще это тряска, эта до боли знакомая ему вибрация машины… Вертолет?! Данила открыл глаза.

Его перевозят на вертолете?! Нет, это ему снится! Или только что ему снилась древняя Иудея и смеющийся мальчик Иосия? Может ли быть, что человек засыпает и просыпается во сне?.. Данила протер глаза и выглянул в иллюминатор.

Вертолет летел достаточно низко. Внизу виднелась бескрайняя гладь моря, а где-то далеко-далеко впереди — одинокий, совсем крошечный остров. Он напоминал собой форт, или даже не форт, а маленькую крепость из черного камня.

Уже совсем скоро мы будем на месте, — услышал Данила.

Впереди справа рядом с пилотом сидел Марк. — Прошу нас простить, — Марк повернулся и посмотрел на Данилу. — Мы были вынуждены вас… усыпить. Никто не должен знать, где находится остров Живого Бога.

— Что вы мне вкололи? — прохрипел Данила, оглянулся назад и увидел там троих охранников.

— Наберитесь сил, — сказал Марк и отвернулся. — Вам предстоит сегодня тяжелый день. Точнее, вечер.

Данила чувствовал себя совершенно потерянным. Трагические голоса Марии и Иосифа, веселый раскатистый смех Иосии все еще звучали у него в ушах.